Ты, мам, свою двушку на проспекте Мира отписала Катьке, а сама ко мне собралась? – я смотрела на мать, и внутри всё заледенело. Она сидела за кухонным столом в моей ипотечной квартире, пахнущей свежим ремонтом и валерьянкой, и виновато теребила край цветастого халата. В этот момент я поняла: мой самый страшный сон стал реальностью. И как мы до этого дошли? А началось всё три дня назад со звонка старой подруги.
— Марин, привет! Слушай, я твою сеструху, Катьку, вчера в «Галерее» видела, – щебетала в трубку Света. – Она там с каким-то мужиком ходила, вся такая… на понтах. Говорит, замуж выходит за бизнесмена, в Москву переезжает. Тебя поздравить можно?
Я чуть не выронила телефон. Какая Москва? Какой бизнесмен? Моя младшая сестра Катя работала консультантом в магазине косметики, жила с мамой и вечно жаловалась на безденежье. Последний ее «бизнесмен», Стас, исчез полгода назад, оставив Катьку с разбитым сердцем и микрокредитом на новый айфон.
— Свет, ты что-то путаешь, – пробормотала я.
— Да нет! Она еще хвасталась, что мама ей квартиру свою отдает. Мол, свадебный подарок.
Холодок пробежал по спине. Я тут же набрала маму. Гудки, гудки… и сброс. Через минуту пришла СМС: «Доча, занята, в поликлинике сижу, перезвоню». Мама не перезвонила ни в тот день, ни на следующий. А потом позвонила Катя.
— Мариш, привет! Надо срочно встретиться. Дело есть, не по телефону, – ее голос был каким-то приторно-взволнованным. – Давай в «Шоколаднице» через час? Только одна приезжай, без Сергея.
Сергей, мой муж, сразу напрягся. «Что-то тут нечисто, – сказал он, отрываясь от своего ноутбука. – Катька просто так не звонит. Обычно ей деньги нужны».
В кафе сестра уже сидела за столиком, нервно постукивая наманикюренными ноготками по чашке. Увидев меня, она расплылась в счастливой улыбке, которая выглядела совершенно фальшиво.
— Марин, у меня такая новость! Помнишь Стаса? Мы снова вместе! И… – она сделала драматическую паузу, положив руку на живот. – У нас будет ребенок!
Я молча смотрела на нее. На сестре была новая сумка, явно не по зарплате консультанта. И живот был абсолютно плоским.
— Поздравляю, – сухо сказала я. – И ради этого ты меня выдернула с работы?
— Не только! – затараторила Катя. – Понимаешь, нам же жить где-то надо… Мама решила нам свою квартиру подарить! А сама пока у вас поживет. У вас же трешка, место есть.
Земля ушла из-под ног. Значит, Света не врала. Квартира. Мамина «двушка», в которой прошло все наше детство.
— И мама… согласна? – выдавила я из себя.
— Конечно! Она сама предложила! Сказала, что для внука или внучки ничего не жалко.
Что-то в ее рассказе не сходилось. Мама, которая каждую копейку пенсии считает, так легко отдает единственное жилье?
По дороге домой я думала. Вспоминала, как в 16 лет вкалывала после школы в «Пятерочке», чтобы купить себе нормальное платье на выпускной, потому что мама сказала: «Денег на тряпки нет, Катеньке на брекеты откладываем». Вспоминала, как мы с Сережей пять лет ели гречку и откладывали каждую копейку на первый взнос по ипотеке, а мама в это время оплатила Кате путевку в Турцию, «чтобы девочка отдохнула от стресса». И каждый раз на мои робкие возражения был один ответ: «Марина, ну ты же сильная, ты справишься. А Катенька – она слабенькая, ей помогать надо».
Дома меня ждала мама. С вещами. Две большие сумки в клетку и виноватый взгляд. И вот тут я и задала ей тот самый вопрос.
— Мам, я не понимаю… – голос дрожал от обиды. – Ты отдаешь ей квартиру, даже не спросив меня? А где будешь жить ты?
— Ну, у вас… временно, – залепетала она. – Пока они на ноги не встанут. У Катеньки же ребеночек будет… Ей нужна поддержка.
И тут меня прорвало.
— Ребеночек? А я, по-твоему, не твоя дочь? Почему, когда мне нужна была помощь, ты всегда говорила, что денег нет? Бабушкина квартира пустовала, пока я в общаге с тараканами жила! А потом вы ее продали, чтобы купить Кате машину! Почему ей – всё, а мне – «ты сильная, ты справишься»?!
— Марина, не кричи, – мама начала плакать. – У тебя же все хорошо! Муж, квартира своя, работа…
— ДА ПОТОМУ ЧТО Я ПАХАЛА КАК ЛОШАДЬ! – я уже кричала, не сдерживаясь. – С девятнадцати лет! А не сидела у тебя на шее до тридцати!
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла Катя. Сияющая.
— Ой, вы уже здесь? А я думала, вы еще ругаетесь! – весело прощебетала она.
Я посмотрела на нее, на маму в слезах, на эти баулы в моем коридоре. И всё встало на свои места. Это был спектакль. Хорошо разыгранный спектакль для одной зрительницы.
— Кать, – спросила я ледяным тоном. – А когда ты узнала, что беременна?
— Две недели назад, – выпалила она. Слишком быстро.
— Странно. А Свете ты уже месяц назад рассказала, что замуж выходишь и квартиру получаешь. И фотки из Турции со своим Стасом выкладывала. Он, я так понимаю, из «командировки» вернулся?
Катя побелела. Мама перестала плакать и уставилась на младшую дочь.
— Катенька… это правда? – прошептала она. – Ты… ты все это придумала?
И тут Катя перестала притворяться. Ее милое личико исказилось от злости.
— А что такого?! Да, придумала! Мне нужна своя квартира! Я тоже хочу жить нормально, а не считать копейки!
— А я?! – голос матери дрогнул. – Где я должна жить?
— У Марины! – фыркнула Катя. – Пусть теперь она о тебе заботится! Она же у нас сильная, правильная! Хватит, я наработалась «слабенькой дочкой»!
Наработалась. Это слово резануло по ушам. Значит, все эти годы манипуляций были для нее работой.
— Знаешь, Кать, а ведь в чем-то ты права, – я горько усмехнулась. – У меня действительно все есть. Кроме одного. Детей. Мы с Сережей три года пытаемся, и ничего не выходит.
Катя злорадно улыбнулась.
— Ой, да ладно! Думаешь, я не видела твои подписки на форумы по ЭКО? Неудачница. Кому ты нужна бездетная?
Мама ахнула. Но я ее остановила.
— Да. Неудачница. А знаешь, почему я не могу иметь детей? Потому что в девятнадцать лет у меня был выкидыш. На нервной почве и от переутомления. Когда я работала на двух работах, чтобы оплачивать учебу и съемную комнату. А ты, мама, в этот самый момент покупала Катеньке ее первую норковую шубку. Потому что «девочке нужно выглядеть достойно».
В кухне повисла мертвая тишина. Было слышно, как тикают часы. Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Она не знала. Конечно, она не знала. Ей никогда не было до меня дела.
— Вон, – тихо сказала я.
— Доченька… – начала мама.
— Вон. Обе. Из моей квартиры. Сумки свои забирай, мама. И живи где хочешь. Можешь пойти к своей «слабенькой» дочке. Только учти: она тебя выставит на улицу, как только получит документы на квартиру. Кстати, Кать, а твой Стас-риелтор в курсе, что дарственную можно оспорить, если доказать, что дарителя ввели в заблуждение? По-моему, это мошенничество в чистом виде.
Я смотрела, как меняется лицо сестры. Она поняла, что проиграла.
Мама молча подняла свои сумки и пошла к двери. Катя выскочила за ней.
Прошло полгода. С Катей она не общается. Та, как я и предполагала, пыталась провернуть аферу до конца, но мама успела отозвать доверенность на Стаса, которую подписала, не глядя. Теперь младшая дочь поливает ее грязью во всех соцсетях.
А я… я не простила. Не смогла. Слишком глубока рана. Но вчера, получив результаты очередного обследования, я набрала мамин номер. Она долго не брала, а потом ответила тихим, постаревшим голосом.
— Мам, у нас получилось, – сказала я в трубку. – Третья попытка ЭКО. Будет девочка.
На том конце провода молчали. А потом я услышала тихий плач. Может быть, когда-нибудь я смогу ее простить. Но это будет совсем другая история.