Анне Лазаревне было семьдесят два. Она никогда не произносила эту цифру вслух — слишком сухо и жестко она звучала, как приговор. Вместо этого любила говорить: «Разменяла восьмой десяток». И в её голосе слышалась не старческая покорность, а какая-то задорная искра, будто сама жизнь у неё впереди, а паспорт врёт.
Седая голова, сгорбленная спина, руки в узловатых венах. Маленькая, поджарая, с быстрым шагом, словно всё ещё торопится куда-то. Когда-то Анна была бойкой, горячей, острой на язык, глаза — как угольки. Но годы и обиды приучили молчать, а сердце — сжиматься в комок, не выдавая боли наружу.
В двадцать два она впервые вышла замуж. Муж был старше её на десять лет, разведённый, но добрый, работящий. Анна тогда боялась — а вдруг совсем не позовут, и останется «в девках»? Потому и согласилась. Муж оказался человеком надёжным, тянул прежнюю семью и Анну с дочкой Верочкой не обидел: в квартиру привёл, всё обустроил. Жили скромно, но спокойно. Да только счастье длилось недолго — когда Вере исполнилось три года, он скоропостижно умер.
Анна осталась одна с ребёнком на руках. Послевоенные годы — серые, голодные, чужая беда никому не нужна. Работала, где брали: в прачечной, на стройке, в колхозе. Тянула дочку, как могла. Стиснув зубы, не жаловалась.
А потом появился другой мужчина. Не думала долго — вышла второй раз замуж. И вот тут судьба повернулась иначе. Этот муж был противоположностью первого: властный, шумный, умел держать себя так, что рядом с ним все меркли. Женщину за человека не считал, но таких мужчин часто любят, и Анна полюбила. Слепо, безоглядно. Прощала всё: и измены, и побои. Родила от него сына Николая.
С первым мужем дом был тихим и спокойным, как надёжное пристанище. Со вторым же всё изменилось: в доме часто звучали крики, слёзы соседствовали с весельем и выпивкой. Анна с мужем любили гулять, веселиться, и нередко оставляли детей дома одних. Тогда Анна думала, что это временно, что дети вырастут и поймут. Но годы шли, а в сердце копилось то, что теперь, на старости лет, она называла одним словом — обида.
Обида на мужа, который унижал.
Обида на дочь, что так и не простила мать за её слабость.
Обида на сына, который, подрастая, всё больше походил на отца.
И на себя — за то, что позволяла, за то, что любила, надеялась, молчала...
Продолжение следует .
Подписаться
Буду очень признательна, если вы поставите лайк, потому что это помогает каналу развиваться. Не забывайте подписаться на канал;) Что думаете по этому поводу? Пишите в комментариях. Спасибо.
