Кофе. Запах свежесваренного кофе и поджаристых тостов с корицей — вот чем для меня пахнет утро субботы. Это наш с Андреем маленький ритуал, нерушимый, как десять заповедей. Кто бы ни проснулся первым, он ставит турку на плиту и закладывает хлеб в тостер. В этом простом действии — вся суть нашей семьи: забота, тепло и предсказуемость. Я обожала нашу предсказуемость.
В то утро первой проснулась я. Солнечный луч, нахальный и яркий для середины октября, пробился сквозь щель в шторах и затанцевал на лице Андрея. Он спал, откинув руку, и на его губах играла легкая улыбка. Наверное, ему снилось что-то хорошее. Я смотрела на него, и волна нежности, такая знакомая и всепоглощающая, накрыла меня с головой. Десять лет вместе. Семь лет в браке. Пять лет нашей дочке Анечке. И каждое утро я влюблялась в него заново. В его родинку над губой, в то, как смешно морщится его нос во сне, в его сильные руки, которые так нежно умели обнимать меня и нашу дочь.
Я тихонько выскользнула из-под одеяла, накинула халат и на цыпочках пошла на кухню. Скоро проснется Анечка, и наш тихий мир наполнится ее щебетом, просьбами включить мультики и бесконечными «почему?». Но пока у меня было несколько минут тишины. Только для себя. И для него.
Вода в турке начала недовольно шипеть, готовясь закипеть. Я достала наши любимые чашки — синюю для него, белую в красный горошек для меня. Разложила на тарелках тосты, щедро посыпав их сахаром и корицей. Аромат заполнил маленькую кухню, смешиваясь с запахом кофе. Идеально.
— Ммм, как пахнет, — раздался за спиной сонный голос Андрея. Он подошел и обнял меня, уткнувшись носом в мои волосы. — Ты моя волшебница, Катюша.
— Доброе утро, соня, — я повернулась в его объятиях и поцеловала в колючую щеку. — Кофе почти готов.
— А я почти готов его пить, — улыбнулся он. — Как спалось?
— Прекрасно. С тобой всегда спится прекрасно.
Это была правда. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, как в неприступной крепости. Андрей был моей стеной, моей опорой, моим миром. Он вошел в мою жизнь на последнем курсе университета — высокий, немного нескладный, с невероятно умными и добрыми глазами. Мы столкнулись в библиотеке, рассыпав по полу стопку моих конспектов. Он тогда так смутился, так виновато собирал листки, что я невольно рассмеялась. С того дня мы не расставались.
Наше ухаживание было стремительным и красивым. Он дарил мне полевые ромашки, потому что знал, что я не люблю пафосные букеты. Мы часами гуляли по набережной, говоря обо всем на свете. Он читал мне стихи, а я пекла для него пироги с яблоками. Он познакомил меня со своими родителями — милейшими людьми, которые жили в небольшом городке за триста километров от нас. Мы ездили к ним раз в месяц, и его мама всегда встречала нас с горой пирожков и соленых огурцов. Она с первого дня называла меня «дочкой».
Через год он сделал мне предложение. Это было просто и трогательно, на нашей скамейке в парке, без лишних свидетелей и фанфар. Он просто достал коробочку с тоненьким колечком и сказал: «Кать, я не представляю свою жизнь без тебя. Будь моей женой». И я, конечно, согласилась, захлебываясь слезами счастья.
Свадьба была скромной, только для самых близких. Потом была съемная квартира, покупка нашей собственной в ипотеку, рождение Анечки. Наша жизнь была похожа на тысячи других жизней. Работа, дом, детский сад, редкие вылазки в кино или к друзьям. По выходным — поездки по магазинам или прогулки в парке. Раз в месяц Андрей, как и раньше, уезжал на выходные к родителям. Говорил, что отцу нужна помощь в гараже, а маме — на даче. Я никогда не сомневалась в его словах. Зачем? Он всегда возвращался немного уставшим, но довольным, привозил домашние соленья от мамы и рассказывал последние новости их городка. Я отпускала его со спокойной душой, радуясь, что у него такие прекрасные отношения с родителями.
Мы сидели на кухне, пили кофе, и Андрей рассказывал о своих планах на день. Он хотел поменять колеса на машине, подготовить ее к зиме. Анечка просила сводить ее в зоопарк, и мы решили, что после обеда обязательно поедем. Обычные планы на обычную субботу.
И тут в эту нашу уютную, выстроенную по кирпичику реальность ворвался резкий, настойчивый звонок в дверь. Не один, а целая серия коротких, требовательных трелей, будто кто-то давил на кнопку изо всех сил, не желая ждать ни секунды.
Мы с Андреем переглянулись.
— Кого это принесло в такую рань? — нахмурился он.
— Не знаю. Может, соседи? Или курьер что-то перепутал?
Звонок повторился, еще более яростно. К нему добавился стук. Громкий, отчаянный.
— Папа, мама, кто там стучит? — в кухню вбежала заспанная Анечка в своей розовой пижаме с единорогами.
— Сейчас узнаем, солнышко, — я встала из-за стола, поправив халат. — Сиди с папой.
На душе было как-то тревожно. Этот стук был неправильным, чужеродным. Он не сулил ничего хорошего. Я подошла к двери и посмотрела в глазок.
На пороге стояла женщина. Ей было примерно столько же лет, сколько и мне, может, чуть больше. Ярко накрашенные губы, вызывающий взгляд темных глаз, копна осветленных волос. Рядом с ней, вцепившись в ее руку, стоял мальчик лет десяти. Он смотрел в пол, и его лицо казалось испуганным и напряженным.
Я не знала этих людей. Абсолютно точно.
— Кто вы? — спросила я через дверь, не открывая замок.
— Дверь открой, Катя. Разговор есть, — голос женщины был резким, с неприятными металлическими нотками.
Меня передернуло. Откуда она знает мое имя?
— Я вас не знаю. Вы ошиблись адресом.
— Адресом я не ошиблась. Открывай, говорю! Или я сейчас весь подъезд на уши поставлю!
Ее угроза подействовала. Я не хотела скандала. Представила себе лица соседей, выглядывающих из своих квартир. Поколебавшись секунду, я щелкнула замком и приоткрыла дверь.
Это было моей ошибкой.
Женщина не стала дожидаться приглашения. Она просто оттолкнула меня плечом и, не разуваясь, прошла в прихожую. Мальчик прошмыгнул за ней, как тень.
— Андрей! — закричала она так громко, что у меня зазвенело в ушах. — Выходи, тварь трусливая! Хватит за бабьей юбкой прятаться!
Я остолбенела. Мой мозг отказывался понимать происходящее. Какая-то сумасшедшая вломилась в мой дом и зовет моего мужа.
Из кухни вышел Андрей. Его лицо было белым как полотно. Он смотрел на незваную гостью с таким ужасом, с каким смотрят на призрака из прошлого, который вдруг материализовался наяву.
— Марина? — прошептал он. — Что ты здесь делаешь?
— А ты как думаешь, что я здесь делаю? — ядовито усмехнулась она. — В гости приехала! К тебе, любимый! Решила твою вторую жизнь посмотреть. А что, уютненько у вас тут. Миленько. Жена, вон, в халатике бегает, кофе по утрам варит. Идиллия, чтоб ее!
Она обвела нашу прихожую презрительным взглядом. Мой мир, который еще пять минут назад казался таким прочным и незыблемым, начал трещать по швам.
— Андрей, кто это? — мой голос прозвучал тихо и неуверенно. Я посмотрела на мужа, умоляя его взглядом сказать, что это какое-то недоразумение. Что это его сумасшедшая бывшая, о которой он забыл упомянуть. Что угодно, только не то, что начало вырисовываться в моей голове с леденящей ясностью.
Но Андрей молчал. Он просто смотрел на эту женщину, Марину, и на мальчика, который все так же прятался за ее спиной. И в его глазах я увидела то, чего не видела никогда за все десять лет — страх и вину.
— Что, молчишь? Язык проглотил? — не унималась Марина. Она сделала шаг к нему. — Ну давай, познакомь нас! Скажи своей Катюше, кто я такая! Или мне самой представиться?
— Марина, прекрати, — наконец выдавил из себя Андрей. — Не здесь. Пожалуйста.
— А где?! Где, Андрей?! Десять лет я ждала, что ты решишься! Десять лет я слушала твое вранье про «скоро, потерпи еще немного»! Десять лет я воспитывала твоего сына одна, пока ты тут в семью играл! Хватит!
Сына. Твоего сына.
Эти слова ударили меня под дых, выбив весь воздух из легких. Я покачнулась и оперлась о стену. Мальчик… Я перевела взгляд на мальчика. Он робко поднял голову, и я впервые смогла рассмотреть его лицо. И задохнулась. Те же серые глаза, что и у Андрея. Та же родинка над губой. Та же форма подбородка. Это была миниатюрная копия моего мужа.
— Что… что она говорит, Андрей? — прошептала я, но губы меня не слушались.
Из детской вышла Анечка. Она услышала крики и испугалась.
— Мамочка, что случилось? Почему тетя кричит?
Она увидела незнакомых людей и спряталась за меня, крепко вцепившись в мой халат. Этот маленький комочек страха за моей спиной привел меня в чувство.
— Уходите, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. — Пожалуйста, уходите из моего дома.
—Не волнуйся, я ненадолго, сказала Марина. Я пришла не скандалить. Я пришла дело сделать.
Она развернулась к мальчику и слегка подтолкнула его вперед.
— Иди сюда, Егор. Ты хотел жить с папой? Вперед!
Мальчик, Егор, сделал несколько неуверенных шагов к Андрею и остановился, глядя на него снизу вверх. Андрей опустился на колени. Его руки дрожали. Он протянул руку и коснулся волос мальчика.
— Егор… — прошептал он. В его голосе смешались боль, нежность и отчаяние.
А я стояла и смотрела на эту сцену, как на фильм ужасов. Мой муж. На коленях. Перед своим сыном. О котором я ничего не знала. В моей квартире. На глазах у моей дочери.
— Так вот к каким «родителям» ты ездил каждый месяц, — догадалась я. Осознание было похоже на удар молнии. Все стало на свои места. Его усталость после этих поездок. Его нежелание брать меня с собой под предлогом, что «мама болеет, не хочу тебя заразить» или «отец будет с мужиками в гараже возиться, тебе будет скучно». Все эти годы. Каждые выходные. Он ехал не к маме с папой. Он ехал к ней. К ним.
Он жил на две семьи.
У него была параллельная жизнь, о которой я даже не подозревала. Он уезжал из нашего уютного мира и погружался в другой, а потом возвращался, как ни в чем не бывало, привозя мне банки с огурцами от «мамы» и поцелуи вперемешку с ложью.
— Да, Катюша, да! — торжествующе подтвердила Марина. — К нам он ездил! Кормил меня обещаниями, что вот-вот он тебе все расскажет, что он тебя не любит, а живет только ради дочки. А я, дура, верила! Мы с ним были вместе еще до тебя! Понимаешь? Это ты влезла в нашу жизнь, а не я в твою! Он выбрал тебя, потому что ты была удобная. Домашняя, тихая, покладистая. А я… я слишком многого требовала.
В голове звенел набат. До меня. Они были вместе до меня. Значит, вся наша история, все наши десять лет — это одна сплошная ложь. Наше знакомство в библиотеке, его трогательные ухаживания, свадьба… Все это было построено на обмане. Он уже тогда был с ней. И у него уже тогда был сын. Нет, стоп. Мальчику десять лет. Он родился, когда мы уже были вместе.
— Ему десять, — сказала я вслух, сама не понимая, зачем.
— Одиннадцать скоро будет, — поправила Марина. — Да, мы не предохранялись. Я думала, ребенок его привяжет ко мне. Что он бросит тебя и придет к нам. А он… он просто стал жить на два дома. И всех все устраивало. Кроме меня.
Я посмотрела на Андрея. Он все так же стоял на коленях перед мальчиком, не смея поднять на меня глаза. В нем не было раскаяния. Только загнанность. Как у зверя, попавшего в капкан.
— Зачем вы пришли? — спросила я Марину. — Что вам нужно? Деньги?
— Деньги? — она снова рассмеялась своим неприятным смехом. — Нет, милочка. От него денег не дождешься. Он все в вашу «идеальную семью» вкладывал. Я пришла не за этим. Моя миссия окончена.
Она посмотрела на Андрея с какой-то злой решимостью.
— Я встретила другого мужчину, Андрей. Настоящего. Который любит меня и хочет на мне жениться. Он готов принять меня, но… он не хочет воспитывать чужого ребенка. Понимаешь?
И тут она произнесла фразу, которая окончательно разрушила остатки моего мира.
— Так что забирай. Он твой сын. Ты его хотел. Ты просил меня не делать аборт. Вот, получай. Воспитывай сам. А я уезжаю. Сегодня. У меня новая жизнь. Без вас.
Она сняла с плеча мальчика небольшой, потертый рюкзак и бросила его на пол у ног Андрея.
— Тут его вещи. На первое время хватит. Документы я тебе потом перешлю. Все, я свободна!
Марина повернулась и, не взглянув больше ни на сына, ни на Андрея, ни на меня, решительно пошла к выходу.
— Мама! — крикнул ей в спину Егор. В его голосе было столько отчаяния, что у меня сжалось сердце.
Она на секунду замерла у двери, но не обернулась.
— Прощай, Егор. Папа о тебе позаботится, — бросила она через плечо и, открыв дверь, вышла на лестничную площадку. Дверь за ней захлопнулась.
В квартире повисла оглушительная тишина. Нас было четверо. Я, мой муж-предатель, моя напуганная дочь и его сын, которого только что бросила родная мать.
Я смотрела на Андрея, ждала, что он сейчас встанет, закричит, бросится за ней. Что он скажет, что это все чудовищная ошибка, розыгрыш, месть. Что он выставит этого мальчика за дверь и будет на коленях умолять меня о прощении.
Но он этого не сделал.
Он медленно поднялся с колен. Посмотрел на плачущего Егора, потом на меня. В его взгляде не было ни капли сожаления о содеянном. Была только усталость и… какая-то нелепая решимость.
— Ну, что ж, — сказал он так буднично, будто мы обсуждали, что купить на ужин. — Значит, Егор будет жить с нами.
Я не поверила своим ушам.
— Что? Что ты сказал?
— А что такого? — он посмотрел на меня с искренним недоумением, и это было самое страшное. — Я же не могу выгнать собственного сына на улицу. Она его привезла. Значит, так тому и быть. Места нам хватит. Анечке будет веселее с братом.
Братом. Он сказал «с братом».
В этот момент я поняла, что мужчина, которого я любила десять лет, которого считала своей душой, своим продолжением, — мертв. На его месте стоял чужой, совершенно незнакомый мне человек. Монстр с добрыми глазами, который не видел ничего плохого в том, чтобы привести в наш дом, в нашу семью, плод своей многолетней лжи и предательства. Который считал, что я должна просто принять это. Смириться.
Я схватила Анечку за руку.
— Аня, иди к себе в комнату, — мой голос был ледяным.
— Но, мамочка…
— Иди, я сказала!
Дочка, испугавшись моего тона, убежала в детскую и захлопнула дверь.
Теперь мы остались втроем. Я, Андрей и его сын.
Я смотрела на мужа, и во мне не было ни слез, ни ярости. Только выжженная дотла пустыня. Все мои чувства, вся моя любовь, вся моя жизнь — все это сгорело в пожаре его предательства. Остался только пепел.
— Ты… ты серьезно? — выдавила я из себя. — Ты думаешь, что он… что он просто останется здесь? В нашем доме? И мы будем жить дальше, как ни в чем не бывало?
— Катя, я понимаю, что ты в шоке, — начал он примирительным тоном, делая шаг ко мне. — Я все тебе объясню. Я виноват, я знаю. Но пойми, я не мог его бросить тогда, и не могу сейчас. Он мой сын.
— Он — живое доказательство твоего вранья! — мой голос сорвался на крик. — Ты врал мне каждый день! Каждую минуту! Все десять лет! Наша жизнь, наша семья — это все была ложь! Как ты мог?!
— Я любил тебя! И люблю! — закричал он в ответ. — То, что было с Мариной, это другое! Это ошибка, привычка, я не знаю! Я не мог уйти от нее из-за Егора! А от тебя я не мог уйти, потому что люблю тебя и Аню! Я просто… запутался.
— Запутался? — я рассмеялась. Смех был истерическим, страшным. — Ты не запутался. Ты очень удобно устроился. Там у тебя была страсть и чувство вины, а здесь — тихая гавань, уют и борщи. И ты бегал туда-сюда, как ни в чем не бывало! А теперь ты хочешь объединить эти два мира? Притащить сюда кусок своего прошлого и заставить меня с этим жить?
Егор стоял, вжавшись в стену, и смотрел на нас огромными, полными слез глазами. Мне на секунду стало его жаль. Он был ни в чем не виноват. Просто ребенок, ставший разменной монетой в играх взрослых. Но эта жалость тут же утонула в огромной волне боли и отвращения к его отцу.
— Я не вижу в этом ничего плохого, — упрямо повторил Андрей. — Он хороший мальчик. Он ни в чем не виноват. Мы должны дать ему семью.
«Мы». Он сказал «мы». Словно это было наше общее решение, наша общая ответственность.
Я молчала, глядя в одну точку. В голове проносились картинки из прошлого: наша свадьба, рождение Анечки, наши семейные праздники, его «командировки» к родителям. Каждая из этих картинок теперь была отравлена ядом лжи. Я чувствовала себя грязной, униженной, растоптанной. Он не просто изменил мне. Он украл у меня десять лет жизни. Десять лет я жила в иллюзии, в тщательно выстроенной им декорации, играя роль счастливой жены и ничего не подозревая.
Я медленно обошла его и прошла в нашу спальню. Туда, где еще сегодня утром я проснулась самым счастливым человеком на свете. Я села на край кровати, которая больше не казалась моей. Весь наш дом стал чужим.
Что мне делать?
Этот вопрос бился в моей голове, как птица в клетке.
Собрать вещи и уйти? Куда? К родителям в другой город? Схватить Анечку и бежать без оглядки, оставив его наедине с его новой-старой семьей?
Или выгнать его? Его и его сына. Кричать, бить посуду, вышвырнуть их вещи на лестничную клетку. Устроить скандал, который услышит весь дом.
А что потом? Остаться одной с дочкой в квартире, за которую еще платить ипотеку? В квартире, где каждый угол будет напоминать о предательстве?
А может… может, он прав? Может, я должна смириться? Простить? Попробовать жить дальше? Ради Анечки. Чтобы у нее был отец. Чтобы у нее был… брат.
От этой мысли к горлу подкатила тошнота. Я представила, как мы все вместе сидим за ужином. Я, он, наша дочь и его сын. Как я буду смотреть в глаза этому мальчику, который как две капли воды похож на моего мужа, и видеть в нем вечное напоминание о лжи? Как я буду ложиться в одну постель с человеком, который годами вел двойную жизнь и считает это «нормальным»?
Нет. Я не смогу.
Я встала и подошла к окну. На улице светило солнце, по тротуару шли люди, куда-то спешили машины. Жизнь продолжалась. Только моя жизнь остановилась в то субботнее утро, когда настойчивый звонок в дверь разделил ее на «до» и «после».
Я слышала, как Андрей на кухне неловко разговаривает с Егором. Спрашивает, хочет ли тот есть. Предлагает чай. Он уже начал обустраивать свой новый мир, в котором нашлось место для всех. Кроме меня. Потому что в его мире не было места для моей боли. Он ее просто не замечал, не понимал, не принимал в расчет.
Я стояла у окна, и впервые за десять лет я не знала, что будет завтра. Моя уютная, предсказуемая жизнь рассыпалась в прах. И я, ее главная героиня, осталась одна посреди обломков, морально раздавленная, опустошенная, без малейшего понятия, как и куда идти дальше. И стоит ли вообще куда-то идти.
💬 Понравилась история? Буду рада вашим комментариям и пожеланиям по темам для новых историй. Ставьте лайки 👍 и даже дизлайки 👎, подписывайтесь на канал