Глава 40
Нашей команде опять повезло – встречный рейс! Быстро сдали без проблем стволы арабам, подумали, что вскоре улетим домой, однако нас отвезли в отель – ждать какой-то дальневосточный танкер. И самое замечательное в этой истории, что подопечный танкер прибудет к Сафаге не скоро – почти через неделю. Ух, ты! Бесплатный отдых в Египте в пятизвездочном отеле! Да за это удовольствие нормальные люди кучу денег платят! А у нас всё наоборот: отдыхать, загорать, купаться – зарплата капает. Вернее сказать, денег за отдых не получаем в эти дни ни цента, но и с нас не удерживают ни доллара…
Арабский городок Сафага и одноимённый порт, оказались в стороне от курорта, километрах в пяти и все магазины довольно далековато. Сам курорт новый – лишь десяток недавно построенных отелей.
Разместили нас хоть и в тесноте – в одном номере, зато вполне с комфортом: холодильник, кондиционер, кровати. Отдельные кровати самое главное в размещении, а то однажды арабы попытались сэкономить и нас с приятелем уложить на двухместную койку…
Раз город далеко и ходить туда не придется, то мы дружно рванули на такси в магазин дьюти-фри в Хургаду – там можно затариться в течение суток, так как все местные горячительные напитки сомнительного качества.
Взяли по литру виски и джина на нос плюс ящик пива. Отдыхать так, отдыхать, по-русски! Неопытный художник поначалу возражал – зачем? Ведь всё и так включено. Пришлось дать ему на пробу местный виски – сразу понял разницу и успокоился. В результате отдых удался: море, знаменитые сафагские грязи на пляже, питание «от пуза», хорошая компания.
Педант и аккуратист Иван первым делом разложил вещи в шкафу и полкам, развесил одежду на плечики – все у него строго по порядку, почти как в армии. А Зверлинг – наш дедушка Ю, наоборот – человек-бардак, он сходу засандалил стопку водки, швырнул сумку в дальний угол, бросил кучей шмоток на кровать и побрел на пляж – больше мы его в этот день почти не видели. Как оказалось, Юлий дегустировал местное пойло в баре у бассейна, лёжа в прохладной воде.
Поздно вечером художник с трудом добрел до номера, дошёл каким-то чудом, как говорят в народе буквально на бровях. Правый тапок швырнул в один угол, левый тапок – в другой, на ходу переступил через сброшенные шорты, майка, куском половой тряпки упала под стол, трусы швырнул на журнальный столик, рухнул без чувств на постель и тотчас громко захрапел.
Нам с Ваней оставалось лишь перемигнуться. Лиха беда начало.
Минут через десять в шутку позвали Зверлинга к стакану – дегустировать виски.
– Виски будешь?
Услышал и надо же – ожил!
– Конечно…
Дружно засмеялись.
– Грешно потешаться над стариком! – огрызнулся Юлий, обидевшись.
Шатаясь, добрался до стола – жахнул и уполз обратно в логово.
Именно в логово, или берлогу, ведь как-то по-иному его скомканную постель назвать было нельзя: подушка в ногах, одеяло свисает до пола, простынь сбита и скомкана в кучу.
Едва дедушка Ю коснулся головой матраса, как вновь раздался богатырский храп.
– Не по-детски отдыхает! – заметил рассудительный Батрэру. – А как теперь мы сможем уснуть, командир?
– Вероятно, надо дойти до его состояния. Придется, Иван, нам допить этот литр…
Отель оказался заселенным в основном немцами и итальянцами, плюс десяток сторонящихся нас украинских семейств – вот и все русскоговорящие постояльцы отеля, поэтому наш небольшой коллектив с радостью и живо откликались на любую услышанную родную речь.
После заплыва на короткую дистанцию в лагуне, мы с дедушкой Ю в очередной раз сходили к бару за порцией джина с тоником и улеглись на шезлонги под тенью навеса – лишний загар вреден! Ведь мы и так уже во время перехода через океан получили цвет кожи почти как у малайцев.
Залпом выпили первые порции коктейля, принялись смаковать вторую, и вдруг откуда-то справа послышался лёгкий русский матерок. Зверлинг навострил уши – быть того не может! Вроде бы с утра рядом с нами отдыхала большая немецкая компания и вовсю шпрехала?
Я тоже прислушался, пригляделся: на туристическом топчане ругалась парочка в возрасте, прилично за пятьдесят. Соседи именно ругались по-русски, а прочие слова, но на повышенных тонах они говорили по-немецки. Причем лица были явно рязанского производства: тетка типичная ткачиха или зоотехник, а мужик – вылитый шоферюга-дальнобойщик.
Ребята, да вы хоть в Суринаме поселитесь, и пластику сделайте, а природу до конца не обманешь и породу не спрячешь.
Мы со Зверлингом понимающе перемигнулись.
«Серьёзно, это немцы? Да, ладно!»
Соседи нудно переругивались вполголоса примерно полчаса.
– Юлий, это явно лаются муж с женой! – тихо поделился я предположением с художником.
– Вероятно! – хитро ухмыльнулся приятель, – а по-нашему, матом гутарят, вероятно, чтоб друзья немцы не поняли.
Я выждал паузу и во время короткой передышки между всплесками брани – поздоровался с соседями.
– Привет земляки! Вы откуда?
Тетка хмуро окинула меня плохо скрываемым презрительным взглядом, прикрыла глаза огромными темными очками и отвернулась, всем видом показывая, что я ей не интересен – бурчание на мужа занятие гораздо увлекательнее. А мужик наоборот оживился, радуясь возможности отвлечься от семейной ссоры.
– Привет! Только вы ошиблись, товарищ, мы давно не советские, мы русские немцы.
Я кивнул, в знак понимания – назвал себя и приятеля.
– Мы из Питера. С друзьями в командировке, по работе, а тут типа в турпоездке на неделю. Второй день отдыхаем. Кстати, у меня тоже целая толпа родственников живет в Ганновере, Гамбурге и Бремене. Разного возраста: молодые вроде всем довольны и нравится, а старики бубнят – в Советском Союзе были начальниками, а в Германии либо существуют на социале, или трудятся с понижением статуса.
Незнакомец протянул руку – поздоровались.
– Юрген, а в прежней жизни Юрий. Супруга моя Либхен – Люба.
– Откуда? Вероятно, из Казахстана переехали?
– Какая разница, все равно ты не знаешь этих мест, – буркнула тихо Либхен.
– Почему? Я много где в Средней Азии жил и служил: Туркмения, Узбекистан, потом Афганистан…
– Мы переехали из Киргизии, – мягко, словно извиняясь, улыбнулся Юрген. – Из маленького поселка, название которого тебе ничего не скажет…
– Скажет. Я тоже в Киргизии в детстве четыре года жил...
Тетка явно прислушалась к нашему разговору, её ухо шевельнулось и чуть оттопырилось в нашу сторону.
– Мы из Краснооктябрьского…
– Б@лин! – я не удержался и ругнулся – вырвалось от неожиданности. – Я тоже жил в Краснооктябрьском – два года. А затем два года во Фрунзе – ныне киргизском Бишкеке.
– Ух, ты, земляк! Но, мы явно постарше тебя будем – наверное, никаких общих знакомых.
– Да я тоже не мальчик – мне пятьдесят три…
Тетка перестала скрывать интерес к разговору и повернулась всем своим массивным корпусом.
– Шестьдесят первого года?
Я кивнул.
– Да, ну! Ровесник! Ты в каком классе учился? Что-то я тебя не помню!
Дама пристально вглядывалась в меня, а я жалостливо в нее, типа, милая, что с тобой сделали годы.
– Учился в «А» классе! А ты?
– Я всех помню в «А», хотя и училась в «Б». Как твое имя и фамилия говоришь?
Я назвался. Тетка пожала плечами – не помнила.
– Тогда ты покажись – может, я тебя вспомню! Сними очки!
Немка сняла мор@дозакрывающие большие очки – продемонстрировала помятое лицо. Я покачал головой:
– Нет, не помню.
– Так ты, в какую школу ходил-то?
– В центральную – возле Дома культуры. А ты где училась?
– Ну, вот, тогда понятно, то-то я тебя не признаю – я ходила в ту, что возле сахарного завода!
Теперь оживился Юрген:
– Ба! Однокашник! Но я вероятно года на четыре тебя постарше буду – тоже учился в центральной! Вероятно, и ты, и твои одноклассники подзатыльники от меня получали. Забавно! В Египте на курорте встретились земляки по Киргизии, живущие ныне в разных странах!
Мы пожали друг другу руки, Юрген-Юрий дружески похлопал меня по плечу.
– Эх, как быстро летит время, вроде вчера жил в Киргизии. Много всякого и грустного и забавного произошло со мной за эти годы – чем только не занимался: жил на социале, потом бизнес мутил, прогорел – работал таксистом, курьером и даже год был безработным. Сейчас дело пошло уже к пенсии – тружусь инженером на заводе. Чего только в Германии не увидишь и не услышишь – абсолютно другой мир! Иной уклад жизни и нравы. Расскажу тебе одну забавную историю. Ты, вероятно, многих своих учителей помнишь?
Я кивнул.
– Эйвальда помнишь? Подполковника – преподавателя начальной военной подготовки?
Я снова кивнул, ещё бы не помнить Эйвальда. Этот старый нег@одяй, шугал малышню и не давал озорничать и постоянно зло подшучивал над старшеклассниками. В углу школьного двора, под сенью тополей и карагачей прятался летний уличный туалет сортир и старшеклассники на переменах там покуривали, а забычкованные окурки прятали в досках крыши. Так вот военрук набивал окурки порохом – таким образом, отучал пацанов от курения. Старый негодяй! Задымит сопляк окурком, и бац – папироса ярко вспыхивает и опаливает куряке губы и нос. Шутник, б@лин!
Юрген усмехнулся чему-то своему и продолжил:
– Вот-вот! Вспомнил, как он над нами, пацанами, издевался? Я тоже пару раз рот порохом обжог! Так вот к чему я спросил про Эйвальда: наши семьи выехали в один город – живем по соседству. Год назад наш земляк Эйвальд вышел замуж.
– Чего-чего? Наверное женился?
– Да нет же, именно замуж! Со старой женой развелся и вышел замуж за молодого немца!
При словах старая жена Либхен вспыхнула, буркнула что-то по-немецки, чтоб мы с друзьями не поняли, и ушла купаться, а я не выдержал и громко захохотал. Вот какой неожиданный фортель выкинул бывалый отставной вояка!
– А что сказала прежняя семья?
– Сыновья в полном афуе! Да вся наша киргизско-немецкая община оба@лдела! Поначалу Эйвальд порвал с коммунистическими идеями, потом записался в крепкие баптисты, затем впал в бл@уд и разв@рат. И теперь не он, а его регулярно…
Юрген злорадно ухмыльнулся, а я несколько минут переваривал шокирующую информацию и молчал. Новый знакомый закурил и продолжил рассказ о своей жизни, благо жена ушла купаться, потеряв в очередной раз ко мне интерес.
– Вывез Любку на воды – восстанавливаем семью. Ты же видел, какая она стала? Выглядит – не фонтан. Я на два года уходил к молодой. Постепенно растратил все накопления бизнеса, деньги закончились, и молодуха сбежала – вернулся к родному очагу. И я возможно зря вернулся к прежней – разбитую чашку не склеить. Каждый день упрёки, бурчание, буквально поедом грызёт! Тоска…
Мы быстро выпили по стакану джина за встречу и знакомство, простились и затурканный Юрген поспешил в море слушать упреки постылой супруги, а я вернулся к холодным коктейлям.
В тот день я долго валялся на лежаке, пил, загорал и не переставал удивляться жизни: ай, да Эйвальд, ай да су@кин сын! Или теперь, в свете новых реалий: ай, да Эйвальд, су@кина дочь?..
Николай Прокудин. Редактировал BV.
Продолжение следует.
======================================================
Желающие приобрести роман обращаться n-s.prokudin@yandex.ru =====================================================
Друзья! Если публикация понравилась, поставьте лайк, напишите комментарий, отправьте другу ссылку. Спасибо за внимание. Подписывайтесь на канал. С нами весело и интересно! ======================================================
