Дверь в квартиру Анны и Дмитрия распахнулась так резко, что глухой удар ручки о стену прокатился эхом по прихожей. На обоях остался свежий след — неровный, овальный, будто рваная рана на теле квартиры.
На пороге стояла Ирина Сергеевна. Обычно безупречно собранная, с гладко уложенными седыми прядями, сейчас она выглядела так, словно попала под ливень или сильный ветер. Волосы выбились из причёски, щеки горели, глаза метали холодные искры. Казалось, она только что пробежала марафон, хотя до её квартиры всего три этажа, а лифт работал исправно.
— Где она?! — сорвалась с её губ крикливым хрипом. — Где твоя... жена?!
Дмитрий, сидевший в гостиной с телефоном в руках, вздрогнул. Он прекрасно знал этот голос. Он вырос на нём, и за годы научился различать оттенки — раздражение, укор, обиду. Но сейчас это был гнев, настоящий, неконтролируемый.
Он встал, положив телефон на диван, и осторожно вышел в коридор.
— Мама? Что случилось? — спросил он, стараясь звучать спокойно. — Анна на кухне, готовит ужин...
Но Ирина Сергеевна его не слушала. Она шагнула в квартиру так, будто это был её дом, и быстрым взглядом оценила обстановку. Её глаза метались, ища кого-то. Она не снимала даже обуви, и каблуки громко стучали по полу, словно удары молотка.
— Мама... — начал было Дмитрий, но осёкся.
В этот момент он понял — спорить бесполезно. Он уже видел её в таком состоянии раньше, когда она узнавала, что он принимал решения сам, без её участия. Но никогда её ярость не была такой сильной.
Женщина резко повернула голову к кухне и, не говоря больше ни слова, пошла туда широкими шагами.
Дмитрий торопливо последовал за ней. Сердце забилось чаще, неприятный холодок прокатился по спине.
Ему было страшно — не за себя, а за Анну.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но... В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Обвинение
Анна стояла у плиты. Её тонкая фигура была освещена мягким светом лампы над кухней. Она помешивала борщ, и в воздухе витал тёплый аромат свёклы и чеснока. Всё было спокойно, пока дверь не распахнулась, словно под порывом ветра.
Анна медленно повернула голову. На пороге кухни застыла Ирина Сергеевна — тяжело дышащая, с бумажным листком в сжатом кулаке.
— Ирина Сергеевна? — ровно сказала Анна, не убирая руки от кастрюли. — Вы без звонка и предупреждения. Что-то случилось?
— Случилось?! — голос свекрови дрогнул от ярости. — Случилось, что ты разрушила все мои планы! — Она разжала пальцы, и Дмитрий увидел смятый листок. — Вот! Это что такое?! Агент по недвижимости мне звонит! Говорит, ищет покупателя для квартиры на Садовой! Моей квартиры!
Анна выключила плиту и обернулась полностью. Лицо её оставалось спокойным, но в глазах мелькнула тень усталости.
— Квартира на Садовой оформлена на Дмитрия, — сказала она тихо, но уверенно. — Мы вместе решили её продать. Хотим взять ипотеку и купить большее жильё.
— Мы? — Ирина Сергеевна почти задыхалась. — Вы решили? Без меня?! — Она ткнула пальцем в сторону Анны, словно в обвиняемую. — А я? Я что, пустое место? Эта квартира — часть моей жизни! Там Дима вырос! Я собиралась туда переехать, когда выйду на пенсию! Я всё спланировала! Годами! А ты... ты пришла и всё разрушила!
Дмитрий встал рядом с матерью, стараясь смягчить её тон:
— Мама, пожалуйста, не кричи. Мы ведь обсуждали, что тебе будет лучше в твоём доме. Мы же рядом, мы будем помогать...
Но она оттолкнула его руку. Её лицо перекосилось от боли и обиды.
— Помочь?! Да вы меня уничтожаете! — её голос сорвался на крик. — Это она всё устроила! Специально! Чтобы оторвать тебя от меня!
Анна вытерла руки о полотенце и ответила спокойно, но стально:
— Не стоит искать врагов там, где их нет. Мы приняли решение вместе. И это наше право.
Кухня погрузилась в тишину, которая была тяжелее любого крика. Дмитрий почувствовал, как сжимается горло — он понимал, что этот разговор будет иметь последствия.
Столкновение
Ирина Сергеевна стояла посредине кухни, тяжело дыша, словно ей не хватало воздуха. Её глаза сверкали злым огнём, щеки налились густым красным, а руки дрожали, сжимая тот самый листок бумаги.
— Ты думаешь, я позволю тебе так со мной обращаться? — её голос дрожал от напряжения. — Я всё для тебя делала, Дима! Всё! А теперь эта... — она резко кивнула в сторону Анны, — распоряжается тем, что принадлежит нашей семье?
Анна подняла подбородок и выдержала её взгляд.
— Никто ничего не отбирает у вас, Ирина Сергеевна, — ровно сказала она. — Квартира на Садовой никогда не была вашей. Она принадлежала бабушке Дмитрия и перешла к нему. Это решение его семьи.
— Моей семьи! — свекровь ударила себя рукой в грудь. — Я её дочь! Я имею право! — Она повысила голос, переходя на крик. — Я собиралась сдавать эту квартиру, чтобы получать деньги! Я мечтала, что буду жить там рядом с вами, помогать с внуками! Всё было продумано! Всё до мелочей!
Дмитрий встал между двумя женщинами, пытаясь хоть как-то остановить этот поток обвинений.
— Мама, послушай... — начал он, но Ирина Сергеевна резко обернулась к нему.
— Послушай? — её лицо исказилось. — Ты слушаешь только её! Ты уже давно стал чужим! Это всё она! Она тебя околдовала, увела из семьи, а теперь ещё и моё будущее у меня отнимает!
Дмитрий тяжело выдохнул. Его руки дрожали. Он понимал, что мать переходит границы, но в её голосе звучала такая боль, что становилось невыносимо.
— Мама, не надо так, — мягко сказал он. — Это наше решение. Мы хотим расширяться, нам нужны деньги на взнос. Мы не обязаны жить твоими планами...
— Замолчи! — выкрикнула она, и в глазах её блеснули слёзы. — Ты предатель! Ты предал меня ради неё!
Анна опустила взгляд, но её лицо оставалось каменным.
— Вам нужно принять, что жизнь Дмитрия теперь со мной, — тихо произнесла она. — И решения мы принимаем вместе.
Эти слова прозвучали как приговор. Ирина Сергеевна вскинула руки, будто отталкивала невидимую стену, и закашлялась от сдавленного крика.
В воздухе висело ощущение взрыва, и Дмитрий понял — мать больше не остановить.
Тишина после грозы
Несколько мгновений в кухне стояла мёртвая тишина. Только тиканье часов на стене нарушало её, и это тиканье звучало громче, чем крики минуту назад.
Ирина Сергеевна бледнела на глазах. Вся её ярость, весь жар обиды словно выгорели, оставив только пустоту. Листок с объявлением, смятый в её руке, дрожал вместе с пальцами.
Она медленно перевела взгляд с Анны на Дмитрия. Его глаза были полны усталости и внутренней борьбы. Он не мог смотреть прямо на неё, и именно это ранило её сильнее всего.
— Значит, так... — наконец выдохнула она, еле слышно. — Вот что для вас значит семья... мои планы... мои мечты...
Анна молчала, стоя у плиты. Она снова включила конфорку, как будто ничего не произошло. Пар из кастрюли тихо поднялся к потолку.
— Мама... — осторожно произнёс Дмитрий. — Мы не хотели обидеть тебя. Мы просто живём своей жизнью.
— Своей... жизнью... — повторила она механически.
Её лицо стало каменным. Она развернулась так резко, что стул у стола качнулся и с грохотом упал на пол. Но Ирина Сергеевна этого даже не заметила.
Она шла по коридору быстро, шаги её были неровными, будто ноги отказывались слушаться. Спина прямая, почти неестественная.
Дверь за ней закрылась не хлопком, не взрывом — а тихим, сухим щелчком замка. И этот звук прозвучал страшнее любых криков.
Дмитрий стоял в коридоре, сжимая кулаки. Ему хотелось броситься за ней, но ноги не слушались. В груди стоял ком.
Анна же спокойно помешивала борщ, словно ничего не произошло. Её лицо оставалось непроницаемым, но в глазах отражалось напряжение.
— Она всё равно не поймёт, — тихо сказала она, не поднимая взгляда. — Для неё ты всегда будешь ребёнком, которым она хочет управлять.
Дмитрий тяжело опустился на стул и закрыл лицо руками. Ему казалось, что тишина квартиры давит на него сильнее любых криков матери.
Вторая попытка
Прошла неделя. За это время в квартире Анны и Дмитрия всё словно вернулось в норму: ужины на кухне, привычные разговоры, работа, встречи. Только одно оставалось неизменным — напряжение, которое витало в воздухе после ухода Ирины Сергеевны.
Телефонный звонок раздался поздним вечером. Дмитрий увидел имя на экране и вздрогнул. Несколько секунд он не решался ответить. Наконец, нажал на кнопку.
— Да, мама?
Её голос был холодным, будто сталь:
— Нам нужно поговорить. Только ты и я. Без неё.
Дмитрий открыл рот, чтобы возразить, но наткнулся на глухую стену её тона. Она не просила, она требовала. И он сдался:
— Хорошо. Завтра вечером, в кафе возле Садовой.
Анна, услышав о встрече, только кивнула:
— Иди. Но помни: ты никому ничего не должен.
На следующий день он пришёл в небольшое кафе. Мягкий свет ламп, запах свежего кофе, негромкая музыка. Дмитрий выбрал столик у окна. Через несколько минут вошла она. Ирина Сергеевна. В строгом пальто, сжатыми губами, осунувшаяся и будто постаревшая на несколько лет за эту неделю.
Она опустилась на стул, отодвинув сумку в сторону, и сразу, без приветствия, произнесла:
— Я хочу обсудить квартиру. Только с тобой.
Дмитрий вздохнул.
— Мама, я не скрываю от Анны ничего.
Её лицо скривилось от одного упоминания имени.
— Ты снова про неё... Дима, пойми: квартира на Садовой — это моё право. Я дочь твоей бабушки. Я должна распоряжаться её жильём.
Он нахмурился.
— Мама, бабушка завещала квартиру мне. Не тебе. Может быть, у неё были причины.
Ирина Сергеевна резко поставила чашку на стол, отчего кофе выплеснулся на блюдце.
— Причины?! — прошипела она. — Я её дочь! Я столько лет заботилась о ней, и всё равно она решила отдать квартиру тебе. А теперь ещё эта... твоя жена распоряжается ею, как своей собственностью.
Дмитрий почувствовал, как его терпение тает.
— Анна ни при чём. Решение было моё. И я не собираюсь отказываться от него.
Её глаза сверкнули.
— Нет. Это она. Она подмяла тебя под себя. Ты уже и слова сказать не можешь без её разрешения.
Дмитрий усмехнулся, но в его улыбке не было радости.
— А может, дело в том, что ты привыкла решать за меня всё сама?
На лице Ирины Сергеевны появилась гримаса боли. Она замолчала, но по её сжатым кулакам было видно — разговор ещё не закончен.
Разрыв
Молчание длилось долго. В кафе звучала тихая музыка, официанты разносили кофе и десерты, люди переговаривались за соседними столиками. Но за их столом стояла глухая, тяжёлая пауза.
Ирина Сергеевна наконец заговорила, её голос дрожал:
— Ты не понимаешь, Дима... Я всю жизнь жила ради тебя. Все планы строила так, чтобы быть рядом, помогать. И тут вдруг ты выбрасываешь меня из своей жизни.
— Никто тебя не выбрасывает, — устало ответил он. — Но у меня есть семья. Я муж. И я обязан думать о своей жене и нашем будущем.
— Семья... — горько повторила она. — Ты хочешь сказать, что я тебе больше не семья?
Дмитрий отвёл взгляд.
— Ты всегда будешь моей мамой. Но решать за меня больше не будешь.
Эти слова словно нож вошли в её сердце. Она зажмурилась, потом резко открыла глаза — и в них была ненависть, смешанная с отчаянием.
— Всё это из-за неё, — почти прошипела она. — Она разлучила нас. Она превратила тебя в чужого. Ты стал подкаблучником!
Дмитрий медленно встал, оставив на столе деньги за кофе. Его голос был спокоен, но твёрд:
— А ты хотела, чтобы под каблуком был я у тебя. Разница только в том, что с Анной я — муж, а с тобой был бы вечный ребёнок.
Ирина Сергеевна резко вздохнула, будто ей не хватило воздуха. Она сжала губы, чтобы не закричать.
— Значит, вот так? — спросила она. — Ты выбрал её, а не меня?
Дмитрий посмотрел на мать долгим взглядом.
— Я выбрал свою жизнь.
Он развернулся и ушёл. Его шаги растворились в звуках кафе, а Ирина Сергеевна осталась сидеть одна. Она смотрела в окно на тёмную улицу и ощущала, как её тщательно выстроенный мир рушится.
Через час она встала, холодным движением накинула пальто и вышла. Телефон в её сумке молчал. Она уже знала: больше звонить сыну не будет.
В её сердце он предал её. А в его сердце — он наконец-то освободился.
А также заходи в канал моей хорошей знакомой. Обязательно подписывайся на Трусы из моего гардероба!
Не пропустите ещё наши увлекательные истории! Читайте наши рассказы!