Надежда стояла у окна, глядя на осенний дождь, заливающий улицы города. В руках она сжимала чашку с чаем, но согреться не могла.
Все началось с безобидного скрининга по беременности. Потом были дополнительные анализы, УЗИ у самого лучшего специалиста, напряженное лицо врача и тихий, но безжалостный вердикт: высокий риск рождения ребенка с синдромом Дауна.
Врачи предлагали Надежде консультацию генетика, инвазивную диагностику и намекали на "возможность прервать".
— Не накручивай себя, Надь. Это просто вероятность. У нас все будет хорошо, — Валерий сначала отмахивался от диагноза врачей и не верил.
Но когда вероятность обрела четкие медицинские черты и превратилась почти в уверенность, его поддержка испарилась, как дым.
Он пришел с работы хмурый, сел за диван, не заглянув на кухню, где Надежда готовила его любимые сырники.
— Я говорил с братом, — начал он без предисловий. Его брат был успешным врачом в частной клинике. — Он все объяснил. Это крест на всем: на нашей жизни, на его будущем, на нашем покое. Это вечный ребенок, Надя. Вечная обуза.
Надежда молча помешала тушеные овощи на сковороде. Ее рука непроизвольно задрожала.
— Он наш ребенок, Валера. Не болезнь, не обуза. Он наш ребенок. Пойми ты это!
— Ты сама ничего не понимаешь! — мужчина выскочил из гостиной и ударил кулаком по столу так, что тарелка звякнула. — Я не готов всю жизнь тянуть на себе инвалида! Социальный статус, финансы, все пойдет под откос! И что скажут люди?!
— Какие люди?! — голос Надежды сорвался на крик. — Какое нам дело до чужих людей?!
— До своих-то есть! Мои родители в шоке! Твоя мать звонила, рыдала в трубку! Она умоляет тебя одуматься!
Надежда выключила плиту. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь мерным стуком часов.
— Я уже приняла решение. Я буду рожать.
Валерий медленно повернулся. Его лицо исказила гримаса гнева и обиды. Он подошел к ней вплотную, и женщина почувствовала холод его дыхания.
— Хорошо, — прошипел мужчина. — Если решишь его рожать, останешься одна. Запомни это. Одна. Ни меня, ни поддержки. Ты сама себя загонишь в могилу, и я на это смотреть не буду!
Он ушел в спальню, громко хлопнув дверью. А на следующий день, собрав вещи, Валерий переехал к родителям.
Родственники сразу же узнали о том, что случилось в их семье и что стало причиной.
Началась сильная осада. Сначала к Надежде приехала мать. Лидия Ивановна присела на краешек дивана и, вытирая платочком слезы, заголосила:
— Доченька, послушай меня, старуху. Это же на всю жизнь. Я тебя одну растила, знаю, каково это. А тут… Ты не справишься. Пожалей себя, пожалей нас. Сделай, как все умные люди делают, и забудь все, как страшный сон. Я прошу тебя...
Потом явились свекры. Анатолий Петрович говорил сухо и жестко, как на планерке:
— Надежда, ты губишь карьеру моего сына. Он же перспективный руководитель. Как он будет с таким ребенком в люди выходить? Ты эгоистка. Думаешь только о своих чувствах.
— Родить-то ты родишь, а потом что? Мы помогать не будем. Валерий прав. Ты останешься одна с этой ношей. И мы не позволим, чтобы это клеймо легло на нашу семью, — вздыхала озабоченно Галина Степановна.
Даже родная сестра Надежды Ольга, с которой они всегда были близки, развела руками:
— Надь, я тебя не осуждаю. Но я бы на твоем месте не смогла. У меня своих двое. Я не могу взвалить на себя еще и твоего… особенного ребенка в случае чего. Прости.
Мир, который Надежда строила годами — семья, любовь, планы на будущее — рухнул за несколько недель.
Стойкость будущей матери они воспринимали как упрямство, ее любовь к еще не родившемуся сыну — как безумие.
Она осталась совершенно одна. Валерий, не добившись своего, подал на развод.
Телефон женщины звонил все реже, а потом замолк совсем. Приходили только смс-ки от мужа с требованием освободить совместную квартиру.
Несмотря на это, беременная женщина была уверена, что Валерий увидит сына и вернется, раскаявшись над своими словами.
Мать и свекры отвернулись от Надежды, поняв, что она не собиралась сдаваться.
Роды были тяжелыми и страшными. Она лежала в палате одна, и ни один букет не стоял на тумбочке.
Когда акушерка принесла ей завернутого в одеяльце мальчика, Надежда с замиранием сердца заглянула в его личико и увидела не болезнь, а ребенка с чуть раскосыми глазками и маленькими пухлыми ладошками, которые тут же сжали ее палец.
— Степан, — прошептала она, называя его именем, выбранным еще тогда, когда все было хорошо. — Степашенька…
Спустя две недели они выписались домой, но не в ту квартиру, в которой был зачат ребенок, а - на съемное жилье.
Валерий забрал квартиру себе, а ей выплатил компенсацию в половину стоимости.
Первые месяцы были адом: бессонные ночи, колики, постоянный страх сделать что-то не так.
Она боялась выходить на улицу, ловя на себе то жалостливые, то осуждающие взгляды.
Но Степан рос. Он не был "вечным ребенком" или "обузой". Он был солнышком.
Он учился улыбаться и узнавать ее, и Надя старалась не обращать внимания не то, что он не такой, как остальные дети.
Однажды, гуляя в безлюдном сквере, женщина увидела Валерия. Он шел с другой женщиной под руку, они над чем-то смеялись.
Бывший муж узнал ее, взгляд его скользнул по коляске, и он поспешно отвернулся, сделав вид, что не заметил.
В глазах Валерия женщина прочла то же самое, о чем он и сам говорил ранее: отторжение, страх, непонимание.
В ту секунду последняя надежда на чудо, на то, что Валерий одумается, увидев сына, окончательно угасла.
Сердце сжалось от боли и осознания того, что ничего уже не вернуть, но тут Степан, сидевший в коляске, радостно протянул к ней руки и еле слышно произнес: "Ма-ма".
Впервые за два года Надежда услышала от сына первое слово. Она наклонилась, взяла его на руки и прижала к себе.
Женщина была уверена, что вопреки всем прогнозам врачей и родственников, сможет победить болезнь сына.
Спустя два года, от общих знакомых, Надежда узнала о том, что бывший муж женился и у него родилась дочь.
К большому шоку всей родни девочка так же, как и ее брат, имела заболевание - синдром Дауна.
Причем врачи не давали ни малейшего намека на то, что с ребенком будет что-то не так.
В глубине души Надежда была рада, что жизнь все равно "отплатила" Валерию за то, что он бросил ее и Семена.