Оля зажмурилась от солнечного света, пробивающегося сквозь листья пожелтевшей ивы, и глубоко вздохнула. Ей хотелось, чтобы Кирилл пофотографировал, как она прогуливается в новом пальто.
Но в этот раз ей не следовало ни о чём его больше просить. Она всерьёз теперь думала порвать с ним, и солнечные блики, мерцающие между листьями ивы, словно шептали ей, что она всё делает правильно: лучше расстаться сейчас, чем в предстоящий сезон дождей.
Дождь размывает грязь и сгущает эмоции, так что он явно будет здесь лишним.
— Ты так и будешь дуться? — спросил наконец Кирилл.
Оля ничего не ответила, лишь отвела взгляд.
— Слушай, ну чё не так-то опять? — выкрикнул он так, что некоторые прохожие в парке обернулись. — Чё я опять не так сделал?
Оля знала, что больше всего на свете Кирилла злило напускное равнодушие. Даже Илью он бы не стал избивать, будь тот хоть немного на него зол.
— Зачем? — строго, как мать отчитывает ребёнка, спросила Оля. — Зачем ты это сделал?
— Ну прости, — резко, как по щелчку, он переменился. — Ну не в себе я был, слышишь?
Оля презрительно фыркнула. Это было явно не то, чего она ожидала.
— Ты же знаешь меня, я, когда голову теряю, дичь всякую творю. Он ведь даже не в обиде на меня, мы уже всё порешали.
Ничего слушать она уже не хотела. Только поскорее убраться из парка. В одиночестве.
— Постой! Ну куда ты?
Раньше Кирилл казался ей классным парнем, а теперь, когда всё резко усложнилось, она засомневалась, что слухи врут. А, может, и правда один мальчик из школы пропал именно из-за него?
— Ну что ты хочешь, чтобы я сделал? — говорил Кирилл вслед. — Хочешь, я тебе цветы куплю? В кафе свожу. Оля, ну подожди! А хочешь… Не знаю. Хочешь, я убью себя?
Оля, наконец, обернулась.
— Что?
Это был не первый раз, когда Кирилл захватывал внимание столь дешёвым способом.
“Нет, — подумала Оля, — не в этот раз”.
— Убей, — рубанула с плеча. — Сможешь?
Несмотря на тёплый осенний день, в парке было немноголюдно: женщина с коляской, одинокий пенсионер, несколько первоклашек, снующих туда-сюда. Каждый из них услышал злополучное “убей”. Каждый из них обернулся.
Лицо у Кирилла застыло в нервной полуухмылке. Он вроде хотел что-то сказать, но осёкся и резко стиснул зубы от боли.
А потом у него взорвалась голова.
* * *
Сквозь музыку в наушниках прорывался скрип тормозных колодок. Артём наблюдал за толкучкой людей со своего места на боковушке и не спешил втягиваться в очередь к выходу. Он всегда выходил последним — никто никогда не встречал его на вокзале.
Закинув сумку через плечо, он вышел из вагона.
— Счастливого пути, — пожелала молодая проводница с натянутой до ушей улыбкой.
Тёма равнодушно кивнул и побрёл дальше навстречу родным многоэтажкам. До дома было не так уж далеко, поэтому он смело отмахивался от назойливых таксистов.
Пройдя несколько улиц, он застыл на перекрестке, через который обычно возвращалась со школы младшая сестра, и взглянул на часы. Уроки уже должны были закончиться — может, здесь он её и встретит, и они пойдут домой вместе, как раньше.
Иногда во сне, когда перед глазами возникало Катино лицо, взгляд её был неизменно тоскливым и замутнённым. Будто она смотрела не на Артёма, а на привидение, стоявшее прямо перед ним, и пыталась разглядеть сквозь него настоящего брата. Но настоящим во сне он никогда себя не чувствовал. Будто был не собой, а своей копией.
О ненастоящности жизни он мог рассуждать бесконечно: искусственным казалось с давних пор всё, начиная с аварии, в которой погиб отец, и заканчивая засохшими жёлтыми листьями, хрустящими под ногами.
Счастливых воспоминаний было немного, но каждое из них всегда разделялось с Катей. Как тот тёплый летний день, когда они сидели в парке после школы и наблюдали за белками. Те стали уже настолько толстыми и привередливыми, что брали орехи только через раз, порой даже отказываясь от очередной порции. Сестра наверное никогда в жизни так не смеялась.
И почему он только вспомнил про парк? Поймал себя на мысли уже в магазине напротив стеллажа с орехами. Купил их — вдруг решат вспомнить старые дни — и вышел навстречу школе, сестре и очередным воспоминаниям.
Подул сильный ветер, всколыхнувший грязные листья. Толпа старшеклассников расходилась по домам, но некоторые то и дело на что-то оглядывались. Артём выискивал глазами Катю, а нашёл кого-то совсем иного.
Окровавленный парень с поникшей головой и мертвецки болтающимися руками неуверенно шагал в сторону перекрёстка. Артём потерял дар речи, когда тот оказался совсем близко. Парень повторял одно и то же имя:
— Катя, Катя…
Артём тут же почувствовал неладное и посмотрел в сторону школы.
Вдалеке послышались полицейские сирены.
* * *
Через несколько часов Артём стоял с дядей возле полицейского участка, и вместо новостей о жизни сестры, выслушивал обстоятельства дела.
— Странная штука, — говорил дядя, раскуривая электронную сигарету. Сладкий дым отдавал чем-то вроде попкорна. — Илья, пацан с которым ты столкнулся на дороге, был испачкан в крови. А пятью минутами ранее в парке, что в часе ходьбы от школы, нашли труп его обидчика — Кирилла. Они учились в параллельных классах и, судя по рассказам одноклассников, не очень друг с другом ладили.
— Он повторял Катино имя, — Тёме резко захотелось курить, — и она до сих пор не вернулась домой. Не думаю, что она настолько бы избегала меня.
— Она очень хотела тебя увидеть, несмотря даже… — он пытался найти слова повежливее, — на твой, так скажем, импульсивный отъезд.
Артём бросил курить, но всегда хранил в скрытом кармане рюкзака “аварийную” сигаретку на крайний случай. Там же была и зажигалка.
— Так она была знакома с этим Ильёй? — спросил он, прикуривая сигарету и ощущая иллюзию небывалого облегчения.
— Не знаю, — покачал головой. — Её имя он повторяет или нет, но они из одного класса. Сейчас он под наблюдением психолога. Что-то сильно шокировало его.
— Это что-то связанное с Катей. Иначе почему он звал её? И почему он был весь в крови? Неужели это её…
— Вот тут самое интересное, — дядя сделал пару затяжек и продолжил: — Кровь на его одежде принадлежит Кириллу, труп которого нашли в парке без головы.
— Без головы? — медленно переспросил Артём.
Дядя кивнул и даже не поморщился:
— Очевидцы заявили, будто его голова взорвалась. Буквально. Среди них и девушка Кирилла, которая тут же упала в обморок. Сейчас приходит в себя.
— Ничего не понял, — закашлялся Артём. — В него выстрелили что-ли? Илья его убил?
Небо заволокло тучами. По крыше миниатюрной курилки накрапывал дождик.
— Понимаю, — кивнул дядя, — это первое, что приходит на ум, особенно, когда выясняется, что кровь на одежде Ильи принадлежит Кириллу. Однако за пять минут до смерти Кирилла Илья только-только вышел с урока. Он просто физически не смог бы добраться до парка и убить Кирилла. И показания очевидцев это подтверждают.
— Откуда тогда на Илье кровь Кирилла? И почему он повторял Катино имя?
— Ты можешь ещё хоть сотню раз задать один и тот же вопрос, но смысла от этого не будет. Как и ответа.
— Бред, — разочарованно протянул Артём. — Это всё полный бред.
Дядя лишь вздохнул:
— Да успокойся ты, всё с Катей в порядке. Такое бывало, что она где-то задерживается и не отвечает на звонки. Возраст. А Илью уже психолог допросил. Тот ничего не помнит и ничего не знает. Его скоро отпустят.
— Что? В смысле “отпустят”? А как он объяснил кровь на одежде?
— Что-то бессвязное болтал, мол, порезался где-то. Анализ крови тоже соврать мог.
— Но не настолько же!
В небе ударила молния. Дождь заметно усилился.
— Ты только поспешных решений никаких не принимай, — предупредил дядя. — Ты уже сорвался один раз и уехал на целый год. Мог бы хоть иногда сестру навещать.
— Я и приехал навестить. А после экзаменов заберу навсегда, так что больше мы тебе не помешаем.
— О, самостоятельный какой стал. Ну давай, заберёшь так заберёшь, мне дела нет. Только смотри не увязни тут.
Лицо дяди сильно переменилось. Тёма не собирался прощаться, хотел сразу шагнуть под дождь.
— Постой, — остановил его дядя, — есть ещё кое-что.
Голос его заметно помрачнел, хотя и до этого не отличался особой теплотой:
— Я раньше не говорил тебе, потому что ты был ещё слишком мал, но… — он чуть замешкался, — твоего отца нашли в разбитой машине без головы. Поверь, такого не могло произойти даже после обычной аварии на дороге. Но так произошло. И происходит снова.
У Артёма упало сердце.
Он хорошо помнил тот день.
Отец ушёл на работу, и они с Катей решили поиграть на улице. Когда она вдруг исчезла, Тёма искал её целый час, пока не нашёл сильно уставшую и напуганную.
И испачканную в крови.
* * *
Они пришли домой, и Артём сразу же потащил сестру в ванную. Вытащил аптечку: приготовил бинты, перекись, — думал у Кати порезаны руки.
— Ты где была? — спрашивал он, осматривая её запястья. Никаких ран не было. — Ты меня сильно напугала, слышишь?
Катя молчала. Она словно не видела ничего перед собой, а ноги её дрожали, как у отца с сильного похмелья.
— Ты чего, Кать? — по щекам сестры текли слёзы. — Ты где была?
— Я видела, — взгляд её блестел в темноте. — Видела вчера, как папа снова бьёт тебя. И маму.
На кухне вместо люстры висела голая лампочка. Скатерть на столе была в крошках, где-то виднелись прожжённые сигаретой дырки, которые оставил пьяный отец. На стене возле раковины висела магнитная стойка с ножами. Самым большим из них мама угрожала отцу, чтобы тот отпустил Артёма, случайно пролившего чай на пол. На плите стояла пустая кастрюля и сковородка, которой отец выбил маме несколько зубов.
Она громко кричала, плевалась кровью. Тёма знал, что сестра всё слышала и видела: запомнил её силуэт, выглядывающий из дверного проёма в конце коридора.
— Не волнуйся, — он прижал Катю к себе, словно мягкую игрушку. — Тебя он не тронет.
— Я знаю, — прошептала Катя. — Не тронет.
Артём не понимал, к чему она это вдруг вспомнила и куда пропала на целый час. Неужели хотела убежать? Конечно же, нет. Сестра не могла так поступить. Она же такая маленькая…
А мир такой большой.
— Всё будет хорошо, — прошептал он и почти поверил в свои слова.
Под вечер никаким мыслям не осталось места. Мама рассказала Артёму, что отец разбился в аварии.
Она громко плакала, пока Артём и Катя молча лежали под одеялом в соседней комнате.
— Тебе совсем не грустно? — спросил Артём, обжигая дыханием Катю.
— Папа… Он был злой человек, но я не хотела, чтобы он умирал. Почему он избивал тебя?
— Не знаю. Наверное, потому что я не его сын.
— Но твоя… Наша мама ведь любит нас одинаково.
Артём не сомневался в этом, пока не настало утро.
Мама уже тогда выглядела плохо: бледная и ослабевшая, она едва стояла на ногах. Артём думал, это всё из-за частых конфликтов с отцом, но оказалось всё гораздо банальнее. Она просто была больна.
Через месяц её положили в больницу. Ещё через два — её не стало.
Артём и Катя остались одни.
* * *
Илья тем временем так и оставался единственной зацепкой.
Его забрала из участка мать. Артём проследил за ними до самого дома — обычная серая пятиэтажка недалеко от школы — и рискнул подойти.
Дождь всё ещё лил.
— Что вам нужно? — грузная женщина почему-то приняла его за полицейского. — Вы же сами сказали, что к мальчику больше нет никаких вопросов.
Несмотря на то, что Илья учился с Катей в одном классе, выглядел он на порядок младше, будто только-только паспорт получил, когда Катя уже сама могла ходить за сигаретами.
— Это не касается убийства. И я не из полиции, я брат Кати.
— Какой ещё Кати, молодой человек?
— Ма, я скоро буду, — вмешался наконец Илья, — иди без меня.
Она бросила на Артёма недоверчивый взгляд, чуть замешкалась, но всё же оставила их наедине. Как только её силуэт скрылся за дверью подъезда, Илья обеспокоенно спросил:
— Катя так и не вернулась домой?
Артём громко вздохнул. Кажется, только дождь мешал ему загореться синим пламенем:
— Что ты знаешь о ней?
Тот стоял весь потерянный:
— Боже, я надеялся, что это сон. Что я просто заснул где-то под деревом
Артём шагнул к Илье и крепко взял его за воротник:
— Говори нормально!
— Я… Я всё расскажу, — испуганно заговорил он. — Я собирался пойти туда и всё проверить, но я… Я боюсь. Это место не похоже ни на что.
— Что за место?
— Я покажу тебе. Катя сама привела меня туда.
Тёма разжал пальцы и оглянулся: ветви деревьев качались в разные стороны. Поднялся нешуточный ветер.
— Почему ты не рассказал обо всём полиции?
— Я не надеялся, что мне кто-то поверит, они ведь в собственных экспертизах уже засомневались. А я… Я и сам себе не верю. Хочу пойти и убедиться, что всё было по-настоящему.
— У меня сейчас башка взорвётся от всей этой чуши! — воскликнул Артём. — Расскажи мне всё!
И Илья рассказал всё, что знал.
С самого начала.
* * *
Илье было не по себе в зелёном школьном коридоре — слишком он был похож на тот, что вёл в кабинет стоматолога в детской поликлинике. Страхи с возрастом почему-то никуда не исчезали, только накапливались, как снежный ком, и давили, покрывшись крепким слоем тяжёлого льда.
Свои переживания Илья изливал в дневник, в котором скопилась целая череда личных страхов: от осознанных, вроде боязни врачей и темноты, до необъяснимых, вроде осознания себя жалкой копией человека.
Он был уверен, что вся его человеческая суть заключена в потрёпанном дневнике, в котором Илья мог по-настоящему смеяться, общаться и любить. Там концентрировалась подлинная реальность.
— Эй, слышь!
Илье даже не понадобилось оборачиваться, чтобы узнать, кто оборвал мысль. Противный голос Кирилла угадывался сразу.
— Ты чё тут, а?
В крыло младшей школы никто никогда не заходил из старшеклассников. Только те, кто искал тишины — дети давно уже были дома во время пятого урока.
— Чего тебе? — прошипел сквозь зубы Илья.
Он помнил, как в прошлом году пропал Лёва — такой же неприметный пацан, как и сам Илья — его очень долго искали, ходили по городу, опрашивали людей, расклеивали плакаты. Никто, конечно же, ничего не видел.
Многие в школе считали, что это целиком вина Кирилла, но никаких доказательств не было, и тот на какое-то время залёг на дно. Даже девушку себе нашёл — одну из новеньких, кто вообще был не в теме.
— А ты не слишком борзо базарить стал, а? — Кирилл толкнул его, и дневник упал на пол.
Илья тут же нагнулся к нему, но Кирилл оказался проворнее.
— Да не кипятись ты, — с усмешкой проговорил он, открывая тетрадь. — Кому нужны твои секреты?
Илье было плевать, если бы Кирилл просто прочёл дневник или выставил на всеобщее обозрение, но он мог его порвать, или чего хуже, сжечь.
— Какой дерьмовый день. Какой дерьмовый я! — зачитывал он случайную страницу. На миг оторвал взгляд: — А ты у нас кладезь позитива, а?
Илья хотел отдать дневник Кате. Так она бы узнала его настоящего, без тщетных попыток живого диалога. Так она бы сразу решила, общаться ли с ним, или до конца дней считать психом. Илья принял бы любой из этих вариантов, но случился третий: где Кирилл заливает красным энергетиком.
— Ты чё творишь? Стой!
Илья неумело бросился на него с кулаками, но тот повалил его ловкой подсечкой. Для надёжности, пнул его пару раз по рёбрам и животу. Бросил мокрый дневник на пол и разлил ещё немного энергетика на раскрытые страницы. Видимо, тоже для надёжности.
— Вот так нужно поступать с плохими мыслями, — твердил Кирилл. — Считай, я тебя спас от них. А то ещё пропадёшь где-нибудь и опять в меня все камни полетят.
Он обернулся на выход из коридора, где в дверях его ждала напуганная Оля.
— Ладно, — бросил Кирилл перед тем, как уйти, — поблагодаришь позднее.
Он скрылся из виду, а Илья дрожащими пальцами принялся перебирать влажные липкие страницы с растекшимися чернилами. Почти всё оказалось нечитаемо. В таком виде не было смысла показывать Кате свои мысли. Теперь это были лишь грязные обрывки бумаги. Ничего более.
Может, это и к лучшему, подумал Илья и встретился с Катей лицом к лицу у входа в класс. Они чуть не столкнулись на пути: замерли на расстоянии двух пальцев друг от друга. Катя держала потёкшую ручку, а Илья потёкший дневник. В углу возле двери стояла мусорка. Ненужные вещи синхронно отправились на дно.
— Я видела, как он тебя ударил, — вдруг сказала Катя. Илья и не надеялся, что она когда-нибудь первая с ним заговорит. — Такие люди, как он, никогда не меняются.
С этими словами она быстро проследовала к себе за парту, а Илья так и остался стоять в лёгком недоумении.
Прозвенел звонок, вырвавший из оцепенения. Илья сел на своё место и весь следующий урок не сводил с Кати глаз.
Нежно-каштановые волосы были аккуратно собраны в пучок и заколоты карандашом. Иногда, когда она поворачивала голову, он любовался её тонко очерченным профилем: аккуратным носом, губами и подбородком. Забывал обо всём на свете, когда считал родинки на шее и спине, где сквозь белую блузку просвечивал лифчик.
Он вдруг вспомнил, как Кирилл распустил грязный слух, мол, Катя спит с родным братом, после того, как увидел, что тот поцеловал её не в щёчку или в лоб, как свойственно старшему брату, а в шею и в губы. Илья сам этого не видел — никто не видел — но Кирилл упорно продолжал говорить об этом, пока не переключил всю злость на Илью и Лёву, которого так до сих пор и не нашли.
После звонка, Илья набрался смелости и сам подошёл к Кате.
— Привет, я хотел… Ты как, свободна после школы?
— А ты хотел о чём-то поговорить?
— Да, я насчёт той драки в коридоре. Если ты переживала за меня, то Кирилл не сильно меня ударил, — Илья вдруг пожалел, что произнёс это вслух, — так что всё в порядке…
— К чёрту его, — резко оборвала Катя, — подонка этого. Я до сих пор удивляюсь, как он вообще ещё учится здесь после всего случившегося. Люди вокруг словно с ума посходили, и никто не хочет ничего замечать. Вот так, я пропаду — всем безразлично будет.
— Мне не будет, — подал голос Илья, — я бы искал тебя.
— Да ладно тебе, ты же совсем меня даже не знаешь.
— И пусть. Мне достаточно того, что ты всегда готова помочь.
— С чего ты взял? Я… — Катя прицельно посмотрела на него, словно охотник на жертву. — Хотя ладно. Я могу помочь. Ты бы… хотел отомстить?
Илья никогда не хотел никому мстить. Но общее дело могло сблизить их с Катей, поэтому он ответил:
— Да.
— Тогда слушай, — Катя приняла сугубо деловой вид. — После этого урока давай встретимся возле школы. Я кое-куда тебя отведу, где ты сможешь сделать с Кириллом всё, что душе угодно. Но только… Держи всё в секрете. Сможешь?
Илья ничего не понял, но всё равно кивнул.
— Хорошо — тогда после школы во дворе, договорились?
— Договорились.
Следующий урок шёл мучительно долго. Илья всё гипнотизировал стройную Катину спину, и сосед по парте даже пару раз пихнул его локтем, чтобы тот хотя бы делал вид, что работает.
Когда часы наконец пробили сорок пять минут, Илья был первым, кто покинул класс, даже не записав домашнее задание. Он побрёл в раздевалку и принялся ждать Катю.
— Быстрый ты, — улыбнулась она, накинув лёгкое пальто. — Пойдём?
— Пойдём.
Они минули коридор и прошли через массивные двери навстречу свежему ветру.
— Холодно сегодня, — заметил Илья, выходя на улицу, — и пасмурно.
— Есть такое, — ответила Катя, поднимая воротник. — Но ты не переживай. Нам недолго идти.
За школой через дорогу виднелся заброшенный детский сад, а за ним — только лес и череда серых промзон.
Илья и Катя перемахнули через массивные трубы, по которым в своё время гулял каждый мальчишка, и вышли на тропинку.
— Сюда редко ходят, — говорила Катя, сворачивая к мрачной поляне, окружённой кривыми деревьями, — поэтому мне здесь нравится.
Она обошла дуб, окутывающий пространство толстыми корнями. Под ними виднелось что-то вроде трещины, в которую мог пролезть разве что котёнок.
— И что ты хотела мне показать? — недоумевал Илья. — Дерево?
Катя провела рукой по коре дуба, словно на нём вырезано памятное сердце с инициалами, и явно о чем-то вспомнила.
— Ты очень похож на моего брата, — сказала она с доброй улыбкой, — он тоже всегда задаёт не те вопросы.
Катя наклонилась к основанию дерева, и начала шарить руками по поверхности, пытаясь найти то ли потайную кнопку, то ли рычаг. Потом встала на четвереньки и отворила древесные шторы, открывая путь прямиком внутрь.
Илья не мог поверить:
— Как… Как это возможно?
Катя ничего не ответила и, подобно Алисе из сказки, поползла в страну чудес. Илья ошарашенно оглянулся по сторонам и только потом двинулся следом.
* * *
Туннель уходил в несуществующее пространство и, казалось, пульсировал изнутри, будто вёл куда-то глубоко в утробу этого мира. Или, если вспомнить, что вход находился за шторами, за его кулисы.
На выходе Илью встретил пластиковый пол с текстурой земли, пластиковые стены с текстурой деревьев и пластиковый потолок с текстурой неба. Он осмотрелся в коридоре, и первое, что ему захотелось сделать, это постучать кулаком по стене — он был уверен, что все они полые.
“Голые”, — промелькнула в голове мысль.
Илья увидел вдалеке голых людей. Совсем без одежды, стоявших, как манекены. Он инстинктивно подался назад.
— Спокойно, — Катя поспешила его остановить, — они не настоящие. Сейчас ты всё поймёшь.
Слова не внушали доверия. Как можно было успокоиться в этом богом недоделанном месте? Коридор напоминал ему низкополигональное пространство, будто с игры времён первого плэйстэйшн, что создавало ощутимый контраст с “живыми” людьми.
Подойдя ближе, Илья вспотел с головы до ног. На него не моргая смотрели голые люди самых разных возрастов, и чем дальше он шёл по коридору, тем их становилось больше.
— Что это за место? — недоумевал он. — Для чего оно создано, и каким образом… Ой, это же…
Он сам не заметил, как текстуры стен, пола и потолка стали напоминать зелёный школьный коридор, а люди-манекены стали сплошь знакомыми учениками и учителями. Только в неприглядном виде.
— На самом деле, я мало что знаю про это место, — начала Катя, обходя беспорядочно расставленные “манекены”. — Однажды мы с братом играли на улице и, когда я побежала в кусты за улетевшим мячом, то провалилась куда-то, и раз… Я уже здесь. В таком же коридоре, только имитирующем нашу квартиру. Там была копия брата, мамы, папы. Копия кухни и даже копии кухонных ножей. Очень острых ножей.
— И что ты сделала потом?
— Я? А я очень долго ходила по коридору. Плакала, звала брата, но никто не отвечал. Здесь есть очень много развилок, и я, в конце концов, окончательно заблудилась, пока не набрела на “лесной” коридор. Там и нашла выход за шторами через огромный дуб. Хотела сначала брату это место показать, но потом подумала, что он испугается. А я меньше всего на свете хочу, чтобы он боялся.
— Жесть, — только и смог вымолвить Илья. — Это место. Оно будто пытается скопировать наш мир и людей, но делает это как-то… — он щёлкал пальцами перед глазами одноклассницы, — примитивно что ли.
В коридоре можно было заметить ещё одну странную особенность: несмотря на полное отсутствие источников света, всё было хорошо видно, будто вдоль стен стояли панорамные окна, впускающие в коридор солнечный свет.
— Я не задумывалась, зачем это место, — Катя тоже рассматривала бесконечные лица, — но оно может помочь в твоей мести. Найти Кирилла и оторваться на нём за себя и за Лёву. Он ведь вас двоих постоянно донимал? И Лёва, говорят, даже с собой покончил.
— Он не… — Илья осёкся. — Погоди-ка. Вот же он!
Лёва стоял один посреди коридора. Немигающий взгляд был устремлён в стену.
— Может, он жив тогда? — спросил Илья.
Катя пожимала плечами. Вопросов становилось всё больше.
Они прошли ещё дальше, сквозь череду голых тел, которые уже не воспринимались как настоящие. Среди них стоял и Кирилл, сохраняя отсутствующее выражение лица.
— Я никому этого не рассказывал, — начал Илья, — но Кирилл однажды затеял с дружками опасную игру. Вывел нас с Лёвой на крышу девятиэтажки и заставил шагать по краю. Было страшно. Очень страшно. Потом все вроде как расслабились, не собирались же они нас до смерти там гонять. А то они, конечно, придурки, но не маньяки же, верно? Чутка отвлеклись, а потом вдруг послышался резкий шорох. Лёвы не было на карнизе, хотя он уже давно должен был сойти. Все перепугались, поняли, что это уже не шутки. Про меня забыли, спустились, всё тщательно проверили, а его нет нигде. Думали, может убежал. А он и дома потом не появился. Тогда и начались всякие проверки, допросы. Кирилл с тех пор как шёлковый ходил. До этого дня, конечно.
— А почему ты этого никому не рассказывал? — спросила Катя.
— А я-то что, — развёл руками Илья, — мне даже если бы поверили, всё равно никого бы не наказали. Весь город, считай, под отцом Кирилла, и тот себя тоже королём считает. Я бы ничего не добился, а отца бы с работы турнули в два счёта.
Рассказ получился путаным, но события того дня чётко выстроились у Ильи в голове. Теперь он смотрел Кириллу в глаза и не боялся. Пытался найти в них что-то человеческое, но безуспешно: что копия, что оригинал — всего лишь тела.
— Представляю, как тебе хочется его ударить, — спокойно заметила Катя.
Спорить было трудно. Илья размахнулся и ударил Кирилла в лицо. Тот пошатнулся, но остался на ногах — манекены, как оказалось, могли держать равновесие.
— Как ощущения?
Илья посмотрел на свой покрасневший кулак:
— Пока не понял.
И разразился новой волной ударов. Он пробовал по-разному: в челюсть, в глаз, даже ногой хотел попасть, но получалось скорее смешно, чем устрашающе.
Он пару раз обернулся: Кате нравилось, как он избивает Кирилла. Но неужели она его так ненавидела? Держала обиду из-за слухов про брата?
Заехал ещё пару раз по зубам, но злость никуда не девалась. Мерзкая ухмылка манекена, что привиделась ему при ударе, только раззадоривала Илью.
“Вот бы у меня был кастет, или…" — он нащупал в кармане перочинный нож.
Илья не задумался, насколько это гуманно — резать живую плоть — ведь перед ним стоял не человек, а лишь его подобие.
В импульсивном порыве он вытащил лезвие из кармана, и рванул им по шее обидчика. Тонкая красная линия прорезалась сквозь кожу.
А потом хлынула кровь, и тело увесистым мешком упало на Илью.
— Боже, — приговаривал он, выползая из-под обмякшего тела, — какого чёрта это у него… Кровь?
Он переглянулся с Катей: она, похоже, не была удивлена. Вздрогнула, только когда по коридору прокатился гул, похожий на свист гигантской бутылки.
— Что это? — Сердце забилось чаще.
За гулом, в глубине коридора, послышались шаги — кто-то бежал.
— Нужно уходить, — вскрикнула Катя, — быстрее!
Она побежала первая, Илья — как только встал на ноги — сразу за ней. Он пару раз обернулся на бегу: ничего. Однако топот всё усиливался.
Бесконечный коридор распадался на абстракции: калейдоскоп тел рифмовался с однообразными текстурными стенами. Необъяснимый ужас преследовал, дышал в спину. Илья больше не рисковал оборачиваться, чувствовал, что если хоть чуть-чуть затормозит, то его поглотит невидимое нечто.
Гул будто нарастал прямо над ухом. Топот приближался с оглушительной силой.
Илья узнал “лесной” коридор, где был выход во двор. Вырвался вперёд и свернул к шторам, чтобы поднять их и помочь Кате скорее забежать.
Он обернулся и обомлел.
Нечто маслянисто-чёрное схватило Катю за голову и держало, погрузившись жидкими пальцами ей под кожу.
Илья ринулся прочь сквозь пульсирующий туннель, навстречу естественному свету.
Оказавшись наконец на свежей улице, он не мог поверить, что всё случилось именно так, как случилось.
Шёл по дороге вдоль школы и судорожно повторял:
— Катя, Катя…
* * *
Дождь и не думал прекращаться — всё молотил по крыше веранды на детской площадке.
Артём выслушал историю Ильи до конца, попутно складывая в голове мозаику.
— Звучит ещё бредовее, чем рассказ придурка, что решил тебя отпустить, — заявил Артём. Ему вновь захотелось курить.
— Понимаю, как это звучит, — поспешил оправдаться Илья, — но мы можем прямо сейчас отправиться туда, и ты… Ты всё увидишь своими глазами.
— Да, но… Допустим, что всё тобой рассказанное — правда. Тогда получается, что ты убил Кирилла и бросил Катю.
— Нет, всё не так, — взмолился Илья, — я не знал, что настоящий Кирилл умрёт после убийства копии. А Катя… Кате я никак не мог помочь.
— Ладно, пошли, — бросил Артём.
— К-куда?
— Как куда? В тоннель твой волшебный.
Без лишних слов они отправились к тому дереву на мрачной поляне.
Артём всю дорогу вспоминал о том дне, когда сестра потерялась, а отец чуть позже разбился в аварии. Если сопоставить эти события с рассказом Ильи и дяди, то получалось, что Катя…
Убила отца?
— Вот, — указал Илья, — вход где-то здесь.
Корни мертвыми когтями вцепились в чёрную землю. Под ними расходилась трещина, словно можно потянуть за её края, она и откроется.
— Где вход? — спросил Артём.
— Должен быть где-то тут.
Илья водил руками по корням, и вдруг нащупал шторы. Раздвинул их, открывая проход в закулисье.
Сердце Артёма забилось быстрее.
“Значит правда?” — с подозрением подумал он. А вслух произнёс лишь короткое:
— Ты первый.
* * *
Коридор выглядел в точности, как его описывал Илья: светлый, с однообразными текстурами на пластиковых стенах, словно пиксельные картинки.
Сразу у выхода лежала разорванная одежда и карандаш. Артём узнал в нём главный Катин атрибут — любимую заколку для волос, которая только выглядела как карандаш. На самом деле им нельзя было писать и рисовать: он был целиком пластиковый.
Вдали виднелись голые люди. Артём уже был к ним морально готов, а вот Илья схватился за голову:
— Я так надеялся, что это сон, — вопил он, разглядывая Катину одежду, — что же теперь будет? Где её искать?
Артём не обращал внимания на его выпады. Медленно шёл по коридору, переступая порог нового пространства — школьного коридора. Менялись декорации слишком резко.
Иногда, среди людей, смотрящих в разные стороны, встречались предметы мебели, расставленные без намёка на человеческую логику. Так, например, обычное кресло могло быть повёрнуто сидением впритык к стене, розетка не иметь дырок для штекера, а школьная доска оказаться пластиковой фальшивкой, на которой нельзя писать мелом.
Артём продвигался всё дальше, пока не наткнулся на огромную лужу крови.
— Здесь, — испуганно заговорил подоспевший Илья, — именно здесь стоял Кирилл.
От лужи тянулся тёмно-алый след, аккуратно лавирующий между манекенами. Труп кто-то тащил.
— Нужно пройти по следу, — Артём сохранял спокойствие, несмотря на параноидальную атмосферу множества глаз, смотрящих в никуда. — Возможно, тело Кирилла утащили туда же, куда и Катю
— И мы прям сейчас пойдём туда? Это ведь то же самое, что идти на смерть! Я же говорил, что своими глазами видел, как Катю…
— Так что же ты тогда стоял там столбом?! — Артём еле сдерживался, чтобы вновь не вцепиться в Илью. Шансов на то, что сестра ещё жива, становилось с каждой секундой всё меньше.
Илья виновато посмотрел себе под ноги, и Артём вдруг почувствовал острый укол стыда:
— Ладно, прости. Мы… Мы найдём её. Вернее, я найду. Ты можешь не идти со мной.
— Нет, ты прав, — промолвил Илья, — я виноват, что оставил её. И мне же нужно её вернуть. Я пойду первым.
Набравшись смелости, он пошёл по следу, уходившему всё дальше и дальше по коридору, где кровь с каждым пройденным шагом становилась бледнее.
Коридор вмещал в себя множество непохожих друг на друга интерьеров: от школьных классов и старых советских квартир до подъездов и полуподвалов. Пространства занимали разную длину: школьный сегмент, например, длился по ощущениям метров сто, а случайные кухни с гостиными могли начаться и сразу же закончиться — занимали место они, как обычные комнаты в реальной жизни, но расширялись и сужались, по мере продвижения по коридору.
— Слушай, я хотел спросить одну личную вещь, — начал Илья. — Если ты не против.
— Спрашивай, — Артём не терял из виду кровавый след, стараясь обходить взглядом жутких манекенов.
— А вы с Катей родные брат и сестра? А то, я заметил, вы совсем не похожи.
Такой вопрос задавали не впервые: Артём часто слышал, как их с сестрой обсуждают: гадают, кто они друг другу на самом деле. Но ему было плевать, а вот на Катю оказывалось страшное давление: было место и насмешкам, и прямым оскорблениям. Поэтому Артёму пришлось переехать учиться в другой город, пообещав сестре, что он обязательно заберёт её — туда, где никто не будет знать об их мнимой родственной связи.
Последней каплей стал дядя, заставший Катю и Артёма в одной постели.
* * *
— О чём думаешь? — шептала Катя, зарывшись с Артёмом под одеяло, прямо как в детстве, десять лет назад.
— О том, как здорово было бы нам остаться одним.
— Но мы и так же одни сейчас, разве нет?
— Сейчас да, но это ненадолго. Скоро дядя вернётся, и будет неловко, если он нас вот так увидит.
— Представляю, что будет, — улыбнулась она и прильнула к Артёму всем телом. — Вот бы остаться одним навсегда.
— Так и будет. Скоро всё закончится.
— Ты почему-то так грустно об этом говоришь. Что-то не так?
* * *
— Гляди, след заворачивает.
Артём присмотрелся: кровавая линия, и правда, уходила за дверной косяк.
— Мы ни разу с Катей никуда не сворачивали, — остановился Илья. — Думаешь, там такие же коридоры?
Стены градиентом уходили от белого к чёрному, завершаясь обшарпанной деревянной дверью.
— Там будто бы темнее, — продолжал он, — и я не только о цвете стен. Именно, что света меньше.
В этот раз Артём пошёл первый.
Скрипнула дверь. Переведя дыхание, он шагнул в неизвестность.
Артём ожидал, что попадёт в примерно тот же коридор, но на порядок мрачнее, однако второй круг ада оказался принципиально другим: это была череда квадратных комнат со стандартным набором манекенов в каждой из них. Ванна, кухня, детская, гостиная, подвал — комнаты не отличались разнообразием, но теперь они стали обособленными друг от друга, в отличие от сплошного коридора.
Кровавый след заканчивался в комнате, напоминающей библиотеку, в которой не было никаких людей — только бесконечные полки с книгами.
В углу лежало обглоданное тело.
Илья вскрикнул и, закрыв руками рот, замер на месте:
— Это Кирилл…
Прозвучал глухой стук. Илья и Артём обернулись на дверь, под которой угадывались чьи-то ноги.
— Катя? — невольно слетело с уст Артёма.
Дверь чуть скрипнула. Открылась на ширину ладони.
Ребята застыли, не в силах ступить и шагу. Кто угодно мог быть по ту сторону стены — глаза до боли всматривались в отверстие, коленки судорожно дрожали.
Новая волна скрипа. Дверь приоткрылась ещё на пол ладони.
Ещё на пол ладони…
Потом резко распахнулась, и в проходе показалась Катя.
Со страшно огромной головой, и неестественно широкой пастью.
— А…
Голова Ильи оказалась зажата массивной челюстью. Он беспомощно заскользил, дёргая ногами в разные стороны.
— А-а-а…
Раздался громкий хруст, вперемешку с рычанием.
У Артёма закружилась голова и вспотели руки. Он всем телом прислонился к стене, и отвёл взгляд в сторону. Дышалось крайне тяжело — что-то горячее подошло к горлу, сопли, слизь. Он закашлялся. Увидел под ногами окровавленные кости: череп с зияющими пустыми глазницами.
Его трясло, он не знал куда себя деть. Комната оказалась такой маленькой, а монстр таким большим.
— Эй, сюда! — Из ниоткуда послышался голос. — Быстрее!
Чудовище, громко чавкающее останками Ильи, не сводило с Артёма глаз. Артём прижался к стене, и медленно, шаг за шагом, двинулся к вентиляционному проходу, открывшемся по правую руку.
Как только он пригнулся, чтобы войти, “оно” откинуло труп в сторону, и рывком бросилось на Артёма, которого отделял от гибели лишь крошечный миг.
— Сука! — крикнул он, выбираясь по вентиляционной шахте в другую комнату, похожую на тесную кладовку.
Он вытер со лба пот, пытаясь сконцентрировать взгляд.
— Оно сюда не пролезет, башка слишком огромная. — Незнакомец тоже дышал очень громко, не переставая. — Испугался?
Артёма вырвало себе на ботинки. Он громко закашлялся, резко заслезились глаза. Хотелось упасть на колени и судорожно бить кулаками об пол, но он держался:
— Тот монстр… Он почему-то похож на мою сестру.
Паренёк покачал головой:
— Если твоя сестра каким-то образом провалилась сюда, то скорее всего это она и есть.
Артём, поглощённый страхом и злостью, обернулся на него: на полноватого парнишку в потной окровавленной футболке с принтом из аниме.
— Чё ты такое несёшь? Как она могла стать монстром?
— Я своими глазами видел, — шепелявил он, — как они это делают.
— Кто… Кто “они”?
— Как кто, — развёл руками пацан. — Разработчики.
Артём протяжно вздохнул и чуть не до крови закусил губу. Теперь он всей душой понимал напуганного Илью, бредущего по улице в крови. То, что произошло… Это не могло быть взаправду.
— Как тебя зовут?
— Лёва.
— Ты… Ты случайно не тот самый Лёва, который с крыши упал?
— Что? — он на момент растерялся. — Да! Да, это я. А ты… Ты давно здесь?
— Пару часов.
— А я даже не знаю сколько уже брожу тут. Время будто остановилось: мне не хочется ни спать, ни есть, ничего. Ни-че-го.
— Ты пропал вот уже как полгода.
— Полгода. Сто восемьдесят суток получается… — он ощупал руками своё лицо, будто слепой. — Блин, я совсем не помню как выгляжу. В этих коридорах нет ни единого зеркала, ни одного отражения.
— Нормально выглядишь, — соврал Артём, окинув взглядом бледное лицо с покрасневшими глазами. — Расскажи мне лучше, Лёва, что здесь происходит.
— А ничего не происходит. Только коридоры, коридоры, коридоры… Я, когда с крыши упал, думал вот он, конец. Боялся боли очень. А, оказалось, удара совсем не почувствовал. Только страх и трепет. Оглянулся вокруг — подумал, что в аду уже. Коридоры, коридоры, коридоры…
Ох схватился за голову и принялся повторять это слово.
— А дальше, дальше-то что? — спросил Артём, выводя его из транса. — Ты искал выход?
— А? Да, искал. Видел кучу людей вокруг. Модельки эти, ага. Текстуры видел. Предметы и мебель, разбросанные без всякой логики. И я долго ходил, пока не увидел… — он наклонился поближе и прошептал: — разработчика…
— Что за разработчик такой? Монстр?
— Нет. Монстров они делают из таких вот заблудших, как ты или я. Монстры подъедают мертвые модельки, когда у тех головы взрываются. Я сам это видел. И как в монстра превращают, и как монстр модельку мертвую ест. Или заблудшего. Да ты и сам видел.
Артём пытался сложить в голове дважды два: если в коридоре умирала копия, или, как называл их Лёва, “моделька,” то у оригинала взрывалась голова. И наоборот, умер человек — лопнула “моделька”.
— Модели, монстры… — протянул Артём. — К чему это всё? Кто-то же всё это для чего-то придумал?
— Говорю же, это всё разработчики. Я сам не знаю, конечно… Но я очень долго думал, и вдруг понял, на что это похоже. Ты когда-нибудь играл в компьютерные игры?
— Да, но причём здесь это?
— У тебя тогда наверняка случалась такая ситуация, что ты вдруг проваливался сквозь текстуры и летел в бесконечную пропасть, — продолжал Лёва. — Вот это со мной и случилось. Какой-то сбой в реальности, понимаешь?
— Но мы же не в игре.
— Во многих играх также существует место, куда свалены в кучу все модели и предметы, участвующие в процессе. Что, если мы оказались в подобной? Как бы за кулисами игры?
— Я ничего уже не понимаю. Я просто хотел найти сестру и уйти отсюда.
Лёва перестал замечать, что говорил Артём. Тараторил на своей волне:
— Пока я тут находился, то пришёл к выводу, что лабиринт этот имеет форму круга. Я очень, о-о-очень долго шёл по коридору, пока вдруг не понял, что места и люди начали повторяться. Значит, если свернуть вглубь, и идти по спирали, то рано или поздно окажешься в ядре лабиринта, а там… Там будет буквально комната разработчиков! Место, откуда они следят за нами — исходный код! Оттуда, я думаю, мы сможем взять мир в свои руки. Надо только добраться туда.
— Ты прямо комнату желаний описываешь. Думаешь, так всё просто?
— Ну, а другого выхода просто нет.
Артём вспомнил про выход, находящийся в “лесном” коридоре, но не спешил упоминать о нём. Ведь никто, кроме Лёвы, не отведёт его к комнате разработчиков.
— Ты пробовал пойти туда?
— Да, но там слишком темно. Не видно ни хрена, а у тебя, наверное, фонарик есть, а?
— Телефон пока не разрядился.
— Отлично, отлично. То, что надо.
В комнате не было дверей — только вентиляционные шахты — что делало её неприступной для монстров.
— Таких здесь хватает, — говорил Лёва, когда переползал в соседнюю комнату. — Я называю их “чекпоинтами”.
Артём пополз за ним и не мог выкинуть из головы мысль, что монстр всего лишь через комнату от них. Если и вовсе не вышел на охоту.
Встав во весь рост, он осмотрелся: типичная комната в стереотипном студенческом общежитии, с ноутбуками, стопками книг и разбросанными по полу банками из-под пива.
Лёва подошёл к двери, ведущей, как он объяснял, дальше от сплошного коридора, и прислушался:
— Вроде, чисто, — шепнул он и прошёл дальше.
Впереди их ждали тысячи комнат и коридоров, где становилось всё темнее и темнее. В воздухе проявились ноты ржавчины и сырости, каких не было на ранних этапах пространства.
— Вот тут где-то я всегда останавливался, — объявил Лёва перед очередной дверью во мраке.
Артём включил фонарик, и они пошли дальше.
Открылся вид на бесконечный коридор, уходивший во мрак с лёгким наклоном вниз, будто закручиваясь в спираль. Пол был усеян плиткой, но швы были неровные, каждый изгибался под своим углом. То же самое было и с портретами на стенах, с фальшивыми окнами, и дверными косяками — ни одного прямого угла.
От темноты и искажений кружилась голова. Артём прошёл ещё несколько шагов и присел на неровный диван:
— Что-то мне нехорошо.
— А ты меньше думай, что взаправду всё, и сразу легче станет.
— Я так не могу. До сих пор лица перед глазами: Катя, Илья…
— Илья?
— Да. Тот, что с тобой был на той крыше. И это я его сюда, считай, привёл. Моя вина всё.
Лёва ненадолго замолчал, видимо, прокрутив в голове воспоминания перед падением. Затем начал резво жестикулировать:
— Когда мы дойдём до комнаты разработчиков, всё это будет неважно, — объяснял Лёва с горящими глазами. — Мы повернём время вспять.
— Это лишь твои догадки, — качал головой Артём. Казалось, его вот-вот опять стошнит. — Нет никаких гарантий, что мы вообще что-то найдём. Да и Катю я уже не верну.
Он достал из кармана заточенный карандаш, которым сестра всегда закалывала волосы, и повертел в руках.
По полу прошёлся сквозняк, а по ушам резанул гул.
Лёва даже не успел вздрогнуть, — по его лицу поползли липкие чёрные пальцы, надувая голову, словно воздушный шар, а вместе с ней всё остальное тело. Оно вздулось, покрылось набухшими шишками и венами. Глаза, как два сморщенных яблока, молили о смерти, а пасть раскрылась словно капкан.
Артём закричал, и вонзил карандаш ему в глаз. Побежал по коридору, сквозь гул и призрачное дыхание над ухом.
Сердце бешено билось, спираль закручивалась быстрее и быстрее.
“Если остановлюсь, — думал он, — буду вечно бродить тут чудовищем. Это даже не смерть. Это гораздо хуже смерти”.
Ему мерещились когти, задевающие сзади одежду, искорёженные гримасы людей, чёрные силуэты. Он готов был сдаться — рухнуть на колени и расплакаться от первобытного страха, но что-то ещё удерживало его на ногах. Инерция от поиска сестры, ложная надежда, что ещё можно всё исправить.
Сквозь слёзы он увидел дверь. Сжал фонарь, как можно крепче, и влетел в неё со всей силы, на которую только был способен.
Увидел мглистое тёмное помещение, стены которого состояли из непонятной полуживой органики. Он посветил вверх — конусовидная крыша вытягивалась достаточно далеко, — место имело форму яйца.
Гул продолжался. Зашумело всё вокруг: даже стены то ли пели, то ли плакали, двигаясь в такт ноющему звуку. Задрожал пол, состоявший из плотного слоя чёрных червей.
Он выбежал в центр зала, где стояло нечто вроде алтаря — массивный камень, на котором покоилась шкатулка.
Из тьмы вокруг проявились маслянистые человекоподобные силуэты, застывшие то ли в ожидании, то ли в страхе.
Артёма никто почему-то не трогал. Он предположил, что дело в шкатулке: взял её в руки, почувствовал меж пальцами резной корпус из чёрного дерева.
Разработчики не двигались с места. В воздухе струной натягивалось напряжение.
Они боялись. Точно боялись, что он либо сломает её, либо…
Откроет.
В следующую секунду силуэты сомкнули круг.
Артём открыл шкатулку.
* * *
Яркий свет ослепил.
Артём сделал глубокий вдох, его резко передёрнуло. Сердце забилось, кровь побежала по венам. Он удивлённо посмотрел по сторонам, поглядел на свои руки, — сжал, разжал кулаки — вроде, чувствовал.
Вокруг, так же как и он, просыпались люди, находя себя голыми в огромном коридоре, уходящим в никуда.
— Где я?
— Что произошло?
— Где моя одежда, почему я…
— Как я тут оказался?
Голоса смешивались в толпе, но Артём не видел перед собой никого кроме сестры.
— Артём, — Катя трогала себя, не в силах поверить, что снова имеет нормальную человеческую фигуру. — Ты нашёл меня.
Он вдруг осознал, что все люди, включая его и Катю, обменялись сознанием с новыми телами, беспорядочно расставленными в коридорах. Полые “модельки“ наконец впустили в себя души.
Люди, внезапно вырванные из привычной жизни в коридорный ад, никак не могли успокоиться: буквально каждый вопрошал, что происходит, и куда он попал. Артём хотел всех успокоить и сопроводить к выходу, но потом послышался гул.
Они с Катей вздрогнули, остальные тоже на секунду замолчали. Гул значительно отличался от того, что был раньше. Теперь он был искажённым, словно через неисправный динамик.
— Уходим, — коротко воскликнул Артём и взял Катю за руку.
Гул усилился, превратившись в ультразвук, а потом словно лопнул.
Затем щелчок, и…
— ПОМОГИТЕ!
Вдалеке послышались дикие крики и чавкающие звуки. Толпа бежала в панике — а за ними искривлённые создания, с огромными непропорциональными головами, волочащимися по полу, и зубами-капканами, откусывающими конечности одним движением.
Где-то среди них шагали разработчики, вылавливая и превращая людей.
Гул вновь нарастал.
Молодой парень поскользнулся на испачканном кровью пластике, и тут же остался без ног — колени переломила массивная челюсть.
Двум подросткам оторвали головы одним укусом — тела ещё продолжали стоять — артериальное давление выбивало горячие фонтаны крови, забрызгивая стены и голых людей.
Гул перебивался мерзким шуршащим звуком, будто в стенах коридора в одночасье поселились крысы.
Зубы чудовищ рвали плоть, переламывали кости, давили, жевали.
Артём бежал и молился, чтобы в череде окровавленных и заблудших душ никто не выбрал их своей жертвой.
Ничего нельзя было знать заранее. Оставалось только в безумии мчаться к выходу. Застыть хоть на секунду означало смерть.
Выход был близко — шторы послушно подались, и ребята поползли через пульсирующий туннель, в стенках которого можно было рассмотреть узоры кровеносных сосудов.
* * *
Испокон веков, любое рождение всегда сопровождалось болью.
Из под дерева показались два голых окровавленных человека. Продрогнув от страха и холода, они прижались друг к другу.
Впереди их ждал новый мир.
* * *
Катя и Артём растерянно бродили по магазину, в зале которого ещё звучала музыка.
Вышли на кассу: продавец стоял совсем неподвижно.
Прозвучал хлопок.
Касса оказалась забрызгана кровью, а тело кассира упало на пол уже без головы.
Катя никак не могла к этому привыкнуть: вздрогнула и уткнулась Артёму в плечо.
— Ничего не бойся, — шепнул ей на ухо, — скоро всё закончится.
Они долго шли по городу, наблюдая за превратившимися в манекены людьми.
Время словно остановилось. Выдавали его лишь подрагивающие листья на ветру и взрывающиеся головы людей, чьи тела потом падали, словно кости домино.
— Вот мы и остались совсем одни, — заговорила Катя. — Помнишь, как сильно мы этого хотели?
Извилистая дорожка привела в парк. От редких хлопков отвлекало журчание фонтана.
— Помню, — ответил Артём, присаживаясь с сестрой на скамейку. — Страшно в этом признаться, но я никогда ещё не чувствовал себя настолько живым.
Он сделал глубокий вдох и посмотрел на небо: тучи рассеялись.
— Мы наконец-то одни.
Автор: Александр Пудов
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ