1. Уржум для многих — это квас, водка и Сергей Киров. Но не все знают, что это еще и одна из архитектурных жемчужин Вятской земли, купеческий город с целой улицей неплохо сохранившихся каменных и деревянных особняков. А еще это несостоявшийся город Киров, потому что именно Уржум как родина Сергея Мироновича претендовал называться в его честь. Но в Москве посчитали, что для фигуры такого масштаба нужен только областной центр, вот и сменили Вятке имя;
2. Кстати, в Вятке Киров не был никогда, а вот в Уржуме прошли его детские и юношеские годы. Неудивительно, что здесь много памятных мест и объектов, связанных с революционером. Например, небольшой деревянный домик приюта, куда мальчика отдала его бабушка, поняв, что она не в силах прокормить троих внуков-сирот. Или здание реального училища, чем-то напоминающее английский замок. В нем учился и Сережа Костриков, и поэт Николай Заболоцкий. Здание, к слову, признано памятником старины (1912 год) и считается одним из самых красивых в Уржуме;
3. Другой архитектурный памятник располагается ближе к крохотной заросшей речке. Это громадный Троицкий собор в неовизантийском стиле, построенный в конце XIX века. Рядом с ним стоит выбивающаяся из образа колокольня с торговыми рядами. Но на самом деле стилистически чуждый тут именно сам собор, так как его построили позже колокольни на месте старого храма, сгоревшего при пожаре. За Троицким собором расположился уютный городской сад с белой ротондой, за ним косогор и сама речка Уржумка, давшая, как предполагается, имя городу;
4. Вообще, по распространенной версии, название Уржума образовано из двух марийских слов — «ур» (белка) и «ужем» (видел). Но есть предположение, что поселение Уржум, возникшее здесь как небольшая крепость в 1584 году, обязано названием реке, а корни этого гидронима следует искать в коми-пермяцких языках, где оно могло означать «лесной ручей» (вӱр сум);
5. С момента постройки жизнь в Уржумской крепости текла спокойно, ее не коснулись ни брожения Смутного времени, ни все последующие войны. Постепенно стрелецкое население сменилось на мастеровое и торговое, и в XIX веке Уржум превратился в крепкий купеческий городок с кожевенным, мыловаренным и лесопильным заводами, вялено-сапожным заведением и мельницами. Центральная улица города обзавелась купеческими особняками, рядами и лавками, которые в неизменном виде дошли до наших дней. Но главным уржумским производством стали не мыловарни и лесопилки, а винокуренный завод, который работает и по сию пору, являясь для 8-тысячного Уржума градообразующим предприятием;
6. Впрочем, продуктовый бренд Уржума одними только крепкими напитками не ограничивается. Город давно соревнуется с Вяткой в том, чей квас вкуснее. На форумах и в отзывах споры разгораются нешуточные, предпочтения делятся примерно поровну. Кто-то любит более резкий с кислинкой вятский квас, а кто-то предпочитает мягкий и сладковатый уржумский. Его разливают на местном пищекомбинате, расположившимся в бывшей Казанской церкви — еще одном старейшем каменном здании города;
7. Что касается пищи созерцательной и духовной, то помимо двух памятников Кирову, аллеи Героев и Неизвестного Солдата, в Уржуме есть два музея. Один, разумеется, посвящен Сергею Мироновичу. Его ядром служит небольшой бревенчатый дом, где родился Сережа Костриков. В советское время в расчете на большой поток экскурсантов рядом соорудили музейно-выставочный центр, соединив с домиком переходом. Однако кроме посмертной маски Кирова, пожелтевших газетных вырезок и увеличенных фотографий смотреть в музее не на что. Личный вещей Кирова нет, убранство домика новодельное, а большие пространства музейного центра используются под различные выставки. Другое дело музей краеведческий — там и поведают об истории вятской земли, и покажут богатую коллекцию черемисских украшения из старых кладов, и расскажут о старинной уржумской резьбе;
8. Существует поверье, что гусь — птица, приносящая благо, символизирующая взлеты и падения, но всегда поднимающаяся для новых свершений. Однако герольдмейстеры екатерининских времен вряд ли озадачивались такими тонкостями. На гербе Уржума они изобразили гуся, не придавая ему никакого сакрального смысла, а лишь потому, что гусей «въ окрестностяхъ сего города весьма много».
