Прокофьев — смелый художник-новатор. Он открыл «новые миры» в музыке — в области мелодии, ритма, гармонии, инструментовки. Вместе с тем его искусство крепко связано с традициями русской и мировой классики. Творчество Прокофьева многогранно. Его музыка поражает богатством образов. Лирика и эпос, трагедия и комедия, человеческое горе и радость, слёзы и смех — всё это воплотилось в ней. В прокофьевских сочинениях оживают перед нами отечественная история (в кантате «Александр Невский», опере «Война и мир», в музыке к фильму «Иван Грозный») и современность (оперы «Семён Котко», «Повесть о настоящем человеке»); шекспировская трагедия (балет «Ромео и Джульетта») и сказка (балет «Золушка», опера «Любовь к трём апельсинам», вокальная сказка «Гадкий утёнок»). Прокофьев писал сложнейшие произведения для взрослых и — детскую музыку, предназначенную для самых маленьких. Он создал оперы, балеты, симфонии, концерты, сонаты и сюиты, песни, кантаты, музыку для театра и кино.
Велико влияние его творчества на многих современных композиторов. Прокофьевские традиции живут и развиваются в русской музыке.
Детство
Сергей Сергеевич Прокофьев родился 23 апреля 1891 года в сельском поместье Сонцовке Екатеринославской губернии (теперь Покровский район Донецкой области). Отец его — Сергей Алексеевич — был учёным агрономом, управляющим в имении помещика Сонцова. От него передалась сыну любовь к природе. Среди детских рукописей Серёжи Прокофьева сохранилась тетрадка, в которой мальчик отмечал, когда какие цветы расцветают в Сонцовке.
Музыку он слышал в доме с самого рождения. Мать Мария Григорьевна играла сонаты Бетховена, мазурки и ноктюрны Шопена, пьесы Чайковского. В пять с лишним лет Серёжа уже сочинил фортепианную пьеску под названием «Индийский галоп». Вскоре появились и другие сочинения.
«Отношение матери к музыке было более практическое. Она недурно играла на рояле, а деревенский досуг позволял ей посвящать этому делу сколько угодно времени. Едва ли она обладала музыкальными талантами; техника давалась с трудом, и пальцы были лишены подушечек впереди ногтей. Перед людьми играть она боялась. Но у неё было три достоинства: упорство, любовь и вкус. Мать добивалась возможно лучшего исполнения разучиваемых вещей, относилась к работе любовно и интересовалась исключительно серьёзной музыкой. Последнее сыграло огромную роль в воспитании моего музыкального вкуса: от рождения я слышал Бетховена и Шопена и в двенадцать лет помню себя сознательно презирающим лёгкую музыку. Когда мать ждала моего появления на свет, она играла до шести часов в день: будущий человечишка формировался под музыку». — фрагмент из автобиографии С. С. Прокофьева.
Мальчику было девять лет, когда его привезли в Москву и он впервые попал в оперный театр (услышал оперы «Фауст» Гуно и «Князь Игорь» Бородина, побывал на балете «Спящая красавица»). Вернувшись в Сонцовку, он начал писать оперу «Великан» на собственный сюжет.
Героями оперы были он сам под именем Сергеева, его приятель Егорка (в опере Егоров), дочка экономки Стеня (в опере Устинья) и Великан. Сюжет заключался в том, что Великан хотел поймать девочку Устинью, а Сергеев с Егоровым её защищали. Во второй картине первого акта Великан появляется в доме Устиньи и поёт грозную арию на такие слова:
Где она? Я съем тебя.
Нету? Всё равно,
Я съем обед её.
Летом 1901 года оперу «Великан» с большим успехом представили в доме дядюшки Прокофьева, партию Сергеева пел автор.
Образованием Серёжи вначале занимались его родители, которые были просвещёнными, интеллигентными людьми, умными и строгими воспитателями. Они приучили его к сосредоточенному и систематическому труду. Отец учил сына русскому языку, арифметике, географии, истории, ботанике. Мать — иностранным языкам (с детства Сергей Сергеевич знал два языка — французский и немецкий, позже английский). Мария Григорьевна была и его первой учительницей музыки. Увидев успехи сына, она решила показать его какому-нибудь крупному музыканту. Зимой 1902 года его привезли в Москву к Сергею Ивановичу Танееву — выдающемуся композитору, профессору Московской консерватории. Отметив дарование мальчика, Танеев посоветовал начать с ним серьёзные занятия гармонией и систематическое ознакомление с музыкальной литературой. По рекомендации Танеева в Сонцовку на лето прибыл молодой музыкант, окончивший Московскую консерваторию с золотой медалью. Это был Рейнгольд Морицевич Глиэр, впоследствии известный советский композитор, автор балетов «Красный мак», «Медный всадник», концерта для голоса с оркестром и других сочинений. Живые, интересные занятия с Глиэром оказали благотворное влияние на развитие таланта Прокофьева. Под руководством учителя он стал вскоре писать симфонию и оперу «Пир во время чумы» по Пушкину. Глиэра поразило в его ученике удивительное сочетание взрослого профессионального-серьёзного отношения к музыке, самостоятельности суждений и — совершенно детских черт. Так, на пюпитре у двенадцатилетнего Серёжи Прокофьева, сочинявшего оперу или симфонию, стояла резиновая кукла по имени Господин, которая должна была слушать новое сочинение.
Сильнейшим увлечением будущего автора прославленных опер и балетов был театр. Со своими друзьями — сонцовскими мальчиками и девочками — он постоянно придумывал и разыгрывал представления, на которых присутствовали обитатели дома в Сонцовке.
Уже в детстве Прокофьев обнаружил редкую наблюдательность и разнообразие интересов (литература, театр, шахматы). Любопытно его мальчишеское увлечение железной дорогой, быстрым и точным движением, о чём он сам рассказывает в автобиографической повести «Детство». Впоследствии, одним из удивительных свойств творчества взрослого композитора Прокофьева станет стремительность, динамичность, через которую он передаст своё новое ощущение жизни, её молодости, её движения.
Консерватория
В 1904 году по совету Глазунова Прокофьев поступил в Петербургскую консерваторию. Вступительный экзамен прошёл блестяще. Приёмная комиссия (в её состав входили А. К. Глазунов и Н. А. Римский-Корсаков) была восхищена абсолютным слухом, умением читать с листа, а также «солидным» грузом сочинений, который принёс с собой тринадцатилетний композитор. «Я вошёл, — рассказывает Прокофьев, — сгибаясь под тяжестью двух папок, в которых лежали четыре оперы, две сонаты, симфония и довольно много фортепианных пьес. «Это мне нравится!» — сказал Римский-Корсаков, который вёл экзамен».
Прокофьев учился в консерватории у замечательных русских музыкантов: Анатолия Константиновича Лядова (гармония, контрапункт), Николая Андреевича Римского-Корсакова (инструментовка). В консерваторские годы развились и обогатились его музыкальные вкусы. К любимым с детства Бетховену и Чайковскому прибавились Григ, Вагнер, Римский-Корсаков, Скрябин, Рахманинов (особенно его второй концерт для фортепиано с оркестром). Он познакомился с сочинениями современных западноевропейских композиторов — Рихарда Штрауса, Дебюсси, позже Равеля и других.
Интерес к изучению классической и современной музыки, а также к творчеству друг друга сблизил Прокофьева с Николаем Яковлевичем Мясковским. Дружба, начавшаяся в годы их совместного учения в Петербургской консерватории, продолжалась в течение всей жизни.
В 1909 году Прокофьев окончил консерваторию по классу композиции, а пятью годами позже — как пианист по классу знаменитой русской пианистки А. Н. Есиповой. Ему присудили золотую медаль и премию имени А. Рубинштейна — великолепный рояль. В последующие годы Прокофьев много концертировал, он был выдающимся пианистом. В консерватории он занимался ещё и в классе дирижирования под руководством Николая Николаевича Черепнина, блестящего музыканта, оценившего талант молодого композитора. Впоследствии Прокофьев выступал также и как дирижёр с исполнением своих произведений.
Ранние сочинения
Уже ранние сочинения Прокофьева — фортепианные пьесы, написанные им в 1906-1909 годы, поражают необычайной яркостью образов и выразительных средств. Первой значительной его работой явился первый концерт для фортепиано с оркестром. Он написан в 1911 году, впервые исполнен автором в сопровождении оркестра летом следующего года на концертной эстраде в Сокольниках, в Москве. Концерт ошеломил слушателей. Людям, привыкшим к утончённой хрупкой музыке Скрябина, мелодичному разливу концертов Рахманинова, изяществу и нежности музыки Шопена, трудно было сказу понять и оценить сочинение Прокофьева. В нём была новая красота — красота смелой спортивной игры, дерзкого шествия молодости, крепкого стального ритма, но и красота романтического лирического чувства. Концерт начинается с многократно повторяющегося короткого повелительного мотива, развитие которого чрезвычайно целеустремленно и энергично. Чуткие к новому слушатели, следи них Б. В. Асафьев, музыковед и композитор, вместе с Прокофьевым учившийся в Петербургской консерватории, и Мясковский, восхищались концертом. Враждебные критики презрительно называли его «футбольным», «варварским» и предлагали надеть на автора «смирительную рубашку».
Прокофьев сознавал, что открывает «новые берега» в музыке. Он был уверен в правильности избранного пути. Уверенность в себе, а также чувство юмора помогали ему переносить насмешки и брань иных критиков. В то же время он был внимателен, терпелив ко всем тем, кто хотел понять его музыку, охотно играл по два и три раза какое-нибудь произведение, прислушивался к дельной, доброжелательной критике.
Со времени исполнения первого концерта начинается громкая известность Прокофьева. Он систематически выступает публично, играет новые сочинения, почти всегда вызывающие бурные споры. Так проходят исполнения второго концерта и симфонической «Скифской сиюты», в последней части которой создана ослепительная и динамичная картина восхода солнца.
В 1917 году в Петрограде Сергей Прокофьев познакомился с Владимиром Маяковским. Выступления поэта произвели сильное впечатление на композитора. В свою очередь Маяковский был восхищён музыкой Прокофьева, особенно его стремительными маршами. Натуры и жизненные пути поэта и композитора во многом различны. Но в их творчестве есть некоторые общие черты, рождённые эпохой, в которую они жили. В сложные переломные предреволюционные годы оба они восстали против искусства изнеженного, расслабленного, привычно «красивого», занятого воздыханиями о «розах и соловьях». Оба отстаивали искусство деятельное, порой намеренно резкое, здоровое и обжигающе-солнечное.
В поэме «Облако в штанах», написанной в те же годы, что и «Скифская сюита» Прокофьева, Маяковский говорил:
От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетья слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.
Этот отрывок из поэмы Маяковский записал в альбом, который вёл Прокофьев под названием «Что вы думаете о солнце?»
На первых порах Прокофьев, казалось, немного внимания уделял лирике. Но в 1914 году он создал музыкальную сказку «Гадкий утёнок» по сказке Андерсена. Здесь сильнее всего у молодого композитора проявились своеобразная нежность, чистый, лишённый всякой сентиментальности лиризм. Произведение предназначено для одного голоса в сопровождении фортепиано. В нём рассказывается о бедном некрасивом утёнке, над которым смеялись обитатели птичьего двора. Прошло время, и гадкий утёнок превратился в лебедя. Прекрасная лирическая мелодия звучит в заключении «Сказки», пронизанной сочувствием к бедному, беззащитному созданию и верой в счастье.
В 1916-1917 годы Прокофьев сочинил «Классическую симфонию» — жизнерадостную и остроумную. В симфонии чувствуется близость музыки Прокофьева к ясному, отточенному искусству классиков XVIII века. Тогда же композитор закончил ранее начатый цикл из двадцати крошечных фортепианных пьес под названием «Мимолётности». Каждая из них в миниатюре представляет собой какой-нибудь характерный для музыки Прокофьева образ или сценку: лирическую с оттенком сказочности (№ 1, 8, 16), юмористическую (№ 10), бурно-драматическую (№ 14, 19) и т. д.
Крупнейшее сочинение Прокофьева предреволюционных лет — остро-психологическая опера «Игрок» (по повести Ф. Достоевского). В балете «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» обнаружился интерес молодого композитора к русскому народному творчеству, который получит своё развитие в дальнейшем.
Наступил февраль 1917 года. «Февральская революция меня застала в Петрограде, — пишет Прокофьев в своей «Автобиографии». — И я, и те круги, в которых я вращался, радостно приветствовали её». О значении происшедшей затем Октябрьской революции он — музыкант, далёкий от политических событий, — не имел ясного представления. Ему казалось, что в России, занятой революционными преобразованиями, сейчас «не до музыки». «То, что я, как и всякий гражданин, могу ей быть полезен, ещё не дошло до моего сознания» («Автобиография»). Прокофьев решил совершить большое концертное путешествие. Получив разрешение от наркома просвещения А. В. Луначарского, он выехал за границу в мае 1918 года. Вместо нескольких месяцев, как он думал вначале, пребывание за границей по различным причинам растянулось на 15 лет (1918-1933).
Годы пребывания за границей
Прокофьев объездил весь мир. Он был в Японии и Соединённых Штатах Америки, на Кубе и во многих европейских странах. Дольше всего он жил во Франции. Всюду он выступал со своими сочинениями. На первых порах его концерты производили впечатление сенсационное. За границей Прокофьев встречался со многими выдающимися деятелями искусства: композиторами Равелем, Стравинским, Рахманиновым, дирижёрами Стоковским и Тосканини, киноартистом Чарли Чаплиным и многими другими. Его произведения ставили в различных театрах мира. Так, в 1921 году в Чикаго состоялась премьера весёлой, блестящей оперы Прокофьева «Любовь к трём апельсинам» (по сказке итальянского писателя Карло Гоцци). В том же году композитор закончил третий концерт для фортепиано с оркестром. Большинство его тем было написано ещё в России. Концерт — динамичный, ослепительно-светлый — одна из вершин прокофьевского творчества. Во вступлении к первой части звучит распевная русская тема — тема Родины. Воспоминаниями о Родине навеяны задумчивые и поэтические фортепианные пьесы, которые Прокофьев назвал «Сказками старой бабушки».
В середине 20-х годов Прокофьев с огромной радостью откликнулся на предложения С. П. Дягилева* написать балет на тему о строительстве новой жизни в России. Сюжет балета, названного «Стальной скок», оказался наивным, «индустриальным». В музыке его заметны влияния конструктивизма**. Есть в ней яркие образные страницы. «Прокофьев путешествует по нашим странам, но отказывается мыслить по-нашему», — писали зарубежные газеты о премьере балета, поставленного в Париже и Лондоне в 1927 году.
_______________________________
*Сергей Павлович Дягилев — русский художественный и театральный деятель, организатор знаменитых «Русских сезонов» в Париже и Лондоне, познакомивший зарубежную публику с богатствами русской оперы и балета.
**Конструктивизм — одно из направлений искусства, возникших после первой мировой войны. Элементы конструктивизма в музыке проявились в подчёркивании остинатного движения, в увлечении жесткими диссонирующими созвучиями, в особом конструировании музыкальной формы.
В 20-е годы Прокофьев написал также ряд сочинений, в которых в той или иной степени заметны воздействия новейших направлений западноевропейского искусства. Но полностью он не примыкает ни к одному из них, о чём свидетельствует его самобытная опера «Огненный ангел» (по одноимённому роману В. Брюсова). Постепенно Прокофьев начинает всё больше ощущать отрыв от родной земли. Сама атмосфера лихорадочной художественной жизни Парижа 20-х годов не удовлетворяла его. От произведений искусства здесь ждали прежде всего сенсации, новизны во что бы то ни стало. А Прокофьев стремился к глубокому содержательному искусству. Один из французских друзей композитора вспоминает слова, сказанные ему Прокофьевым: «Я должен вернуться. Я должен снова вжиться в атмосферу родной земли... В ушах моих должна звучать русская речь... Здесь я лишаюсь сил».
До окончательного возвращения композитор приезжал в Советский Союз с концертами. Его восторженно встречали слушатели в Москве и Ленинграде. «Всем нам памятно, — писал Генрих Густавович Нейгауз, — как вся публика, как один человек, встала при первом его появлении на эстраде Большого зала консерватории и приветствовала его стоя, а он кланялся и кланялся, сгибаясь пополам под прямым углом, точно перочинный ножик».
Возвращение на Родину
И вот Прокофьев в Москве. Он вновь встречается со своими друзьями Мясковским и Асафьевым. Начинает работать вместе с советскими режиссёрами, балетмейстерами, писателями. Его увлекают задача воплощения высоких идей, человечности, возможность обращения не к узкому кругу «ценителей», а к огромным массам народа. В одной из своих статей, напечатанных в те годы, Прокофьев писал о сюжете, который теперь привлекал его: «...Сюжет должен быть героическим и конструктивным (созидающим), ибо это черты, которые ярче всего характеризуют данную эпоху».
В советский период творчества одно за другим появляются новые крупные сочинения. Они различны по темам, времени действия, характерам героев. Но во всех них есть нечто общее. Всюду композитор сталкивает лицом к лицу светлые образы и образы жестокости и насилия. И всегда утверждает победу высоких человеческих идеалов. Смелость, присущая Прокофьеву-композитору, поражает во всех этих сочинениях.
В 1935 году создан балет «Ромео и Джульетта» (по трагедии Шекспира). Герои его отстаивают свою любовь в борьбе с кровавыми средневековыми предрассудками, повелевающими им ненавидеть друг друга. Трагическая смерть Ромео и Джульетты заставляет примириться враждующие издавна семьи Монтекки и Капулетти. До Прокофьева крупные музыканты, писавшие балетную музыку, не решались обращаться к шекспировским трагедиям, считая, что они слишком сложны для балета. А Прокофьев создал произведение, проникнутое духом Шекспира. Поэтичная, глубокая, содержащая реалистические, психологически точные портреты действующих лиц музыка «Ромео и Джульетты» дала возможность балетмейстеру Леониду Лавровскому поставить балет, который приобрёл мировую славу (премьера балета состоялась в 1940 году в Ленинградском государственном академическом театре опера и балета имени С. М. Кирова).
Кантата «Александр Невский» Сергея Прокофьева написана на тексты поэта Владимира Луговского и самого композитора. Она предназначена для меццо-сопрано, смешанного хора и оркестра. Кантата возникла из музыки к одноимённому фильму, который был поставлен в 1938 году выдающимся советским режиссёром Сергеем Эйзенштейном. Фильм и музыка к нему, созданные незадолго до Великой Отечественной войны, воскресили на экране героическую борьбу дружины Александра Невского с тевтонскими рыцарями-крестоносцами.
В кантате семь частей:
1. «Русь под игом монгольским»
2. «Песня об Александре Невском»
3. «Крестоносцы во Пскове»
4. «Вставайте, люди русские»
5. «Ледовое побоище»
6. «Мёртвое поле»
7. «Въезд Александра во Псков»
«Зримость» образов — характернейшая черта музыки Прокофьева. Удивительны его наблюдательность, умение схватить и передать в музыке голоса людей, их жесты, движения. Интересен в связи с этим самый процесс создания музыки к «Александру Невскому» — под непосредственным впечатлением от кадров фильма. Для композитора очень важно было видеть кинокадры, почувствовать, впитать в себя характер и ритм каждой сцены. Об этом хорошо рассказал сам постановщик фильма «Александр Невский» С. Эйзенштейн:
«Зал тёмен. Но не настолько, чтобы в отсветах экрана не уловить его рук на ручках кресла: этих громадных, сильных прокофьевских рук, стальными пальцами охватывающих клавиши, когда со всем стихийным бешенством темперамента он обрушивает их на клавиатуру...
По экрану бежит картина.
А по ручке кресла, нервно вздрагивая, словно приёмник телеграфа Морзе, движутся беспощадно чёткие пальцы Прокофьева.
Прокофьев отбивает такт? Нет. Он отбивает гораздо большее. Он в отстуке пальцев улавливает закон строения, по которому на экране в монтаже скрещены между собою длительности и темпы отдельных кусков, и то и другое, вместе взятое, сплетено с поступками и интонацией действующих лиц.
…На завтра он пришлёт мне музыку, которая таким же звуковым контрапунктом будет пронизывать мою монтажную структуру, закон строения которой он уносит в той ритмической фигуре, которую отстукивали его пальцы.
Мне кажется, что, кроме этого, он ещё не то шепчет, не то мурлычет про себя.
Но лицо такое сконцентрированное. Таким оно может быть только, когда человек вслушивается в строй вовне проносящихся звуков или в звукоряд, проходящий внутри его самого.
Не дай бог заговорить с ним в это время!»
В 1939 году написана опера «Семён Котко» (по повести В. Катаева «Я сын трудового народа»). Действие её происходит на Украине в 1918 году. Музыка Прокофьева с удивительной правдивостью рисует образы крестьян, солдат, большевиков, борющихся за установление Советской власти на Украине. Молодые герои оперы — Семён и Софья — это своего рода современные Ромео и Джульетта. Их любовь противостоит злой воле отца Софьи — кулака Ткаченко, который не хочет выдавать свою дочь за бедного солдата. Создание оперы на современную советскую тему — очень сложная задача. И её Прокофьев выполнил с честью в опере «Семён Котко».
Один из самых смелых его замыслов — замечательная «Кантата к XX-летию Октября», написанная на политические тексты.
Не следует думать, что все эти новые произведения Прокофьева с лёгкостью были приняты исполнителями и слушателями. Так, музыка «Ромео и Джульетты» вначале казалась непонятной и неудобной для танца даже Галине Улановой, ставшей затем непревзойденной исполнительницей партии Джульетты. Требовалось время для вживания в эту музыку. «Но чем больше мы в неё вслушивались... — рассказывает Г. С. Уланова, — тем ярче вставали пред нами образы, рождавшиеся из музыки».
В своих произведениях советского периода композитор особенно стремился к ясности, доступности, простоте. Однако он был врагом упрощённой, подражательной и «сладкой» музыки. Он искал новой простоты, новых мелодий, вслушиваясь в современную жизнь, наблюдая современных людей. И ему удалось труднейшее — создать оригинальные лирические мелодии, в которых сразу узнаётся почерк композитора. Особый расцвет лирики и связанной с ней широкой певучей мелодии начинается в творчестве Прокофьева с «Ромео и Джульетты».
В 30-е годы Прокофьев написал ряд прекрасных сочинений для детей: фортепианные пьесы для начинающих пианистов «Детская музыка», песни на слова Льва Квитко и Агнии Барто, симфоническую сказку «Петя и Волк» на собственный текст.
Со своими двумя сыновьями Сергей Сергеевич не однажды приходил на спектакли Центрального детского театра. Художественный руководитель театра Наталья Ильинична Сац и предложила композитору написать симфоническую сказку, которая могла бы помочь детям познакомиться с характером основных инструментов оркестра. Вот как описывает Наталья Ильинична необычную внешность Прокофьева и его манеру поведения в те годы: «Он был искренен и откровенен. Моё первое впечатление, что Сергей Сергеевич чопорен и высокомерен, было ошибочным. В эту тогу он одевался тогда, когда был не в духе и хотел, чтобы его оставили в покое. Неповторимая необычность Сергея Сергеевича проявлялась даже в его внешнем облике, манере себя держать. Красно-рыжие немногочисленные волосы, гладкое, румяное лицо, «лёд и пламень» в глазах за стёклами очков без оправы, редкая улыбка, песочно-рыжий костюм. «Он похож на четвёртый из своих трёх апельсинов», — сказала одна озорная наша актриса. К моему ужасу, кто-то передал это Сергею Сергеевичу, но у него был такой запас юмора, что он только громко рассмеялся».
Удивительна работоспособность Прокофьева. Он писал фантастически быстро и мог работать сразу над несколькими сочинениями. Выступал с исполнением своей музыки как пианист и дирижёр. Участвовал в работе Союза композиторов. Интересовался литературой. В конце 30-х годов начал писать живую и остроумную «Автобиографию». Был отличным шахматистом. С увлечением водил автомобиль. Любил танцевать, быть среди людей. Всё это Прокофьев мог успевать не только благодаря гениальной одарённости своей натуры, но и благодаря организованности и дисциплине. О точности его рассказывали легенды. Если он обещал написать музыку к 12-ти часам следующего дня, ожидавший её режиссёр или балетмейстер мог быть спокоен.
Годы войны
Главной работой композитора в годы Великой Отечественной войны была грандиозная патриотическая опера «Война и мир». Прокофьев и раньше задумывался над тем, чтобы воплотить в музыке образы великого произведения Льва Толстого. В дни войны с фашизмом этот замысел получил осуществление. Вновь поставил перед собой композитор задачу редкой сложности. Из огромного литературного произведения нужно было отобрать самые важные сцены. В оперу вошли, с одной стороны, тонкие психологические «мирные» сцены, в которых участвуют Наташа Ростова, Соня, князь Андрей, Пьер Безухов; с другой — монументальные картины, рисующие борьбу народа с наполеоновскими захватчиками. Опера получилась необычной по жанру. В ней сочетаются лирико-психологическая драма и национальная эпопея. Новаторская по музыке и композиции, опера развивает вместе с тем традиции русских классиков — Мусоргского и Бородина. С Мусоргским Прокофьева сближает особое внимание к психологической характеристике героев, раскрываемой через правдивую вокальную интонацию. Интересно, что опера «Война и мир» написана не на условный стихотворный текст либретто, а на подлинный текст романа. Прокофьеву важна была сама интонация толстовской речи, которую он сумел передать в музыке. И это придаёт особенную достоверность вокальным партиям героев оперы. Над либретто к опере Прокофьев работал вместе с женой Мирой Мендельсон-Прокофьевой.
«Война и мир» — любимое сочинение Прокофьева. Он совершенствовал его до конца своей жизни.
В победном 1945 году увидели свет три значительных произведения композитора:
1. Пятая симфония, посвящённая «величию человеческого духа»;
2. Первая серия кинофильма «Иван Грозный» — новая совместная работа с Сергеем Эйзенштейном;
3. Светлый сказочный балет «Золушка». Этот спектакль, поставленный осенью, был первой послевоенной премьерой в Большой театре.
В последующие годы появилось ещё несколько новых работ. Среди них: опера «Повесть о настоящем человеке» (по одноимённой книге Б. Полевого), прославляющая мужество советских людей в годы войны; балет «Сказ о каменном цветке» (по П. Бажову) — о радости творчества, обращённого к народу; оратория «На страже мира» (на слова С. Маршака); концерт-симфония для виолончели с оркестром. Снова Прокофьев пишет для детей. Сюита «Зимний костёр» для чтецов, хора мальчиков и симфонического оркестра (на слова С. Маршака) посвящена советским пионерам.
В один из октябрьских вечеров 1952 года в Колонном зале Дома Союзов впервые исполнялась седьмая симфония Прокофьева. Играл оркестр Всесоюзного радио под управлением С. А. Самосуда — известного советского дирижёра, пропагандиста прокофьевской музыки. На премьере присутствовал автор. В последний раз Прокофьев слушал свою музыку в концертном зале.
Седьмая симфония — его последнее законченное крупное произведение. Оркестровая партитура её была завершена 5 июля 1952 года, за восемь месяцев до смерти композитора.
Симфония для детей — таков был первоначальный замысел. Но в процессе работы он изменился. Получилась симфония «и для детей и для взрослых» — глубокое сочинение, в котором соединились некоторые черты, характерные для творчества Прокофьева позднего периода. Мечтательная лирика сочетается здесь с активным целеустремлённым движением, а детская ясность и живость с возвышенной мудростью. Седьмая симфония во многом близка «Золушке». Она тоже представляет собой мудрую и светлую сказку о жизни.
В ноябре 1952 года в обращении к радиослушателям Великобритании С. С. Прокофьев называет свою последнюю симфонию юношеской, утверждая, что в ней отражены «духовная красота и сила, жизнерадостность и устремленность вперёд, в будущее» — качества, свойственные молодости.
В последние годы Прокофьев особенно стремился к простоте, прозрачности изложения музыкальных мыслей и особое внимание обращал на создание широких певучих мелодий. Всё это нашло отражение в музыке его седьмой симфонии.
В конце 40-х — начале 50-х годов Прокофьев тяжело болел. Чтобы сохранить силы для творчества, ему пришлось отказаться от многого, и в том числе от посещения театров и концертов. Самое трудное время наступило для него тогда, когда врачи запрещали ему сочинять музыку или разрешали работать не более 20 минут в день. Бóльшую часть времени в эти годы Прокофьев проводил на своей даче на Николиной горе на берегу Москвы-реки. Он очень любил эти места, совершал далёкие прогулки (если позволяло здоровье). Сюда приезжали к нему музыканты — композитор Дмитрий Кабалевский, пианист Святослав Рихтер и другие. Некоторые из них написали впоследствии интереснейшие воспоминания о великом композиторе.
Умер Сергей Сергеевич Прокофьев в один день со Сталиным — 5 марта 1953 года, что оставило его кончину почти незамеченной в советской прессе.