Пустая, одноликая степь теряется в мареве. Ветер лениво гонит по ней сухую пыль. За заросшей остановкой – перекошенные дома, выцветший памятник Ленину с протянутой рукой, крохотная школа, продуктовый киоск и груда развалин. Здесь почти не слышно голосов, не видно детей. Лишь ржавые качели скрипят тоскливо, да молчат выгоревшие на солнце стены.
И вдруг в этом мёртвом пейзаже оживает дом. Хлопает дверь, и на крыльцо, покачиваясь, выходит женщина. Делает два шага и валится в траву лицом вниз. На соседней улице мужчина останавливается у калитки, теряет равновесие и оседает прямо на землю. Его глаза пусты, взгляд застыл. Он никого не слышит. Это не алкоголь и не инсульт. Это «урановый сон». Здесь, в казахской деревне Калачи, люди годами засыпали прямо на ходу. И никто не понимал – почему.
Когда-то здесь кипела жизнь
В советские годы жизнь в этих местах била через край. Главным промышленным центром считался Красногорск – шахтёрский посёлок, построенный для обслуживания урановых рудников. Здесь было всё необходимое: больница, школы, детские сады, клуб, библиотека, швейная фабрика, даже производство макарон. Дворы шумели от детских голосов, в кинотеатре шли новинки, поезда приходили по расписанию. Люди ехали сюда со всего Союза – за стабильной зарплатой, жильём и уверенным будущим. По соседству находилось село Калачи – маленькое, тихое и уютное. Часть его жителей работала на шахтах, другие вели хозяйство.
Но в 1990-х всё обрушилось. После распада СССР шахты закрылись, производство остановилось, специалисты уехали. Когда инфраструктура рухнула, железную дорогу разобрали. Красногорск сегодня выглядит, как Припять: покосившиеся пятиэтажки, щербатые лестницы, выбитые окна, руины, где обитают лишь ветер и птицы. В Калачах жизнь ещё теплилась, но с каждым годом людей становилось всё меньше. И вдруг в 2013-м году село снова оказалось в центре внимания и попало в заголовки. Но теперь – как место, где происходило необъяснимое.
Странные симптомы
Первые аномалии зафиксировали в Калачах в начале 2010-х. Люди вдруг начинали испытывать сильное головокружение, слабость. Некоторые просто теряли равновесие, другие садились на землю с «потухшим» взглядом. Пострадавшие проваливались в состояние, похожее на глубокий сон – на несколько часов, а порой и на дни. При этом врачи фиксировали пульс, дыхание, но связь с реальностью у человека пропадала.
Больше всего настораживало поведение в «спящем» состоянии: кто-то продолжал двигаться, говорить, выполнять рутинные действия, но потом не помнил ничего. У детей состояние часто сопровождалось апатией, у некоторых – галлюцинациями и агрессией. Местные рассказывали, как один мальчик, проснувшись, не мог понять, где находится, вырывался, звал «в церковь» и пытался выбраться в окно. Очевидцы уверяли, что первая волна «спящих» была буйной – таких врачи с трудом удержали на койке. Вторая, наоборот, покорной, словно под гипнозом: тихий голос, замедленные реакции, полное безразличие.
Воспоминания очевидцев и пострадавших
Пострадавшие описывали странные ощущения: «словно вату в голову напихали», «будто ноги не касаются земли», «как будто вдохнул наркоз». У детей глаза оставались открытыми. У взрослых голос становился тягучим, поведение – неестественным. Кто-то делился тем, что во время «сна» хотел сладкого чая и солёного сала, и готов был на всё, только бы получить это.
Тревога охватывала деревню: случаи повторялись. Кто-то «засыпал» один раз, кто-то – три, четыре, шесть. У кого-то через «сон» прошли все члены семьи, кого-то эпидемия вовсе не коснулась. Местные врачи разводили руками и ставили разные диагнозы: отёк мозга, инсульт, интоксикацию. Но клинических подтверждений не было. Анализы были в норме. Радиоактивный фон – в пределах допустимого. Люди понимали: это не сон и не болезнь в привычном понимании. «Это что-то другое», – говорили они. Только вот что именно?
Что пытались выяснить учёные
Когда о «сонной деревне» заговорили по всей стране, в Калачи приехали эпидемиологи, экологи, химики, токсикологи, даже сотрудники МЧС. Было всё: заборы воздуха и воды, замеры радиации, опросы населения, выезды в шахты. Комиссии сменяли друг друга, но никакой чёткой причины долго найти не могли. Наиболее правдоподобной выглядела версия о вредных газах из урановых шахт, расположенных под землёй неподалёку.
Закрытые рудники постепенно затапливались грунтовыми водами. В результате происходило разложение пород с выбросами углекислого и угарного газа. Всё это могло медленно выходить на поверхность через почву и накапливаться в низинах. Даже если по отдельности концентрации не превышали допустимого уровня, в комплексе они могли вызывать кислородное голодание мозга. А значит – те самые симптомы: сонливость, провалы памяти, заторможенность, галлюцинации.
Была и альтернативная гипотеза: дело не в газе, а в воде, которую местные брали из глубокой скважины. Они жаловались, что вкус у неё был странный, а после приёма появлялась тошнота. Один из фермеров утверждал, что стал поить скот речной водой, и животные перестали «засыпать». Однако этот случай остался на уровне рассказов, а официальные исследования не выявили в воде критичных отклонений. Эксперты не признали эту версию основной.
Заговоры, «распыления» и джинны
Пока учёные искали рациональные объяснения, жители строили собственные. Кто-то вспоминал, как рядом с шахтами видели людей в белых костюмах с баллончиками: якобы после их визита в районе начинались массовые случаи засыпания. Другие уверяли, что в Калачи появлялись неизвестные иностранцы, фотографировали территорию, а потом исчезали.
Появлялись даже религиозные и мистические версии. Одна из жительниц уверяла, что чувствовала «джиннов» возле старых выработок. Она поджигала благовония и шептала молитвы, чтобы «успокоить духи шахты». Были слухи о древнем проклятии, зарытом под землёй зле, брошенной экспериментальной технике времён СССР или даже о психологическом оружии.
Однажды в День пожилого человека после обеда в сельском клубе несколько человек начали засыпать прямо за столом – один за другим, и только с одной стороны. Присутствующие вспомнили, что до этого в зале побывали трое неизвестных мужчин. Никто их не остановил, никаких объяснений не последовало.
Когда все уехали – всё закончилось
В 2015 году власти Акмолинской области запустили государственную программу по переселению жителей села Калачи. Она была оформлена как мера по «миграции из зон экологического риска». Людям предлагали переехать в другие районы, обещали помощь с жильём, транспортировкой вещей, продовольствием. В первую очередь выезжали многодетные семьи, пенсионеры и работники бюджетной сферы. По мере оттока населения в селе закрыли школу и медпункт.
Чем меньше становилось жителей, тем реже случались эпизоды. К 2016 году массовые случаи прекратились вовсе. По сути, эпидемия исчезла вместе с населением. Но почему именно – так и не стало окончательно ясно. Версия о газах из шахт так и не получила официального статуса. А в итоговом отчёте власти ограничились сухой формулировкой: «влияние комплекса природных факторов». Так Калачи вошли в историю как одно из самых загадочных мест на постсоветском пространстве.
Больше загадок и мистики:
- «Эпидемии безумия. Классика социальной психологии», Поль Реньяр
- «Аномалия», Эрве Ле Теллье
- «Кадавры», Алексей Поляринов
- «Чернобыль. История катастрофы», Адам Хиггинботам
- «Вонгозеро. Эпидемия», Яна Вагнер
- «Оккульттрегер», Алексей Сальников
- «Перевал Дятлова», Глеб Бастов
Читайте похожие материалы:
- В плену у Бермудского треугольника: судно вернулось спустя 92 года