Интересный комментарий вчера прилетел под публикацию о родительских обидах.
— Одно только не понятно, а почему не обижаются на то, что ребёнок, несмотря на всю заботу и воспитание умудрился скатиться и стать: алкоголиком, наркоманом, преступником, а то и всем сразу. Тут уже взрослого человека жалеют… — написал читатель.
А я задумался: и вправду! Очень редко (скорее всего ни разу) не встречал человека, который бы демонстрировал откровенно обиду на скатившегося в асоциальщину отпрыска. В редких случаях такие родители закукливались, не выпуская наружу никаких эмоций (может, там обида и была), но чаще всего, особенно последние годы, они транслируют в общественное пространство нарратив «мы жертвы, пожалейте нас»… Причем именно обиды на ребенка (ок, выросшего), в этом «мы жертвы», как раз нет.
Ситуация парадоксальная, не так ли?
И со стороны кажется нелогичной: взрослый человек, сознательно (или под влиянием болезни) разрушающий свою жизнь и причиняющий невероятную боль близким, вызывает у своих родителей не обиду на него, а… жалость к себе и требования сочувствия от общества. Почему гнев направляется внутрь или вовне, но редко — на того, кто, казалось бы, заслужил его больше всех?
Я немного попытался представить, почему так? Пойдем по пунктам?
Пункт номер раз. Для многих родителей дети — не просто родные люди, а главный проект жизни, отражение их успеха как воспитателей. Алкоголизм, наркомания, преступность ребенка — это крах этого проекта. Это не просто его падение, это их личное поражение. Обижаться на ребенка — значит признать это поражение и его «виновника». Психологически легче сместить акцент: не «мы не справились / он предал наши ценности», а «с нами случилась страшная беда». Жалость к себе становится щитом от стыда и чувства вины (даже если они отрицаются).
Пункт номер два. Обида на ребенка — эмоция разрушительная и невыносимо болезненная. Как злиться на того, кого безумно любишь, кого нянчил на руках? Эта любовь никуда не девается, она смешивается с болью, стыдом и бессилием. Обижаться — значит признать, что он сознательно причиняет им зло, что он «плохой». Гораздо легче (хотя и трагичнее) видеть в нем жертву: жертву болезни (алкоголизм, наркомания часто воспринимаются именно так), жертву обстоятельств, «дурной компании». Жертву — надо жалеть. А их, родителей жертвы, — тем более.
Пункт номер три. Общество часто осуждает не только самого «падшего», но и его родителей («Яблоко от яблони…», «Плохо воспитали»). Требование сочувствия — это превентивная защита, попытка контролировать ситуацию. «Посмотрите, как нам тяжело, мы страдаем больше всех» — это молчаливое (или громкое) оправдание: «Мы хорошие, мы сделали все возможное, виноваты не мы, а судьба/болезнь/общество». Жалость общества становится социальным алиби, снимающим (в их глазах) часть моральной ответственности.
Пункт номер четыре. Родители часто проходят долгий и мучительный путь: уговоры, скандалы, лечение, тюрьмы, бесконечные «последние шансы». Наступает момент полного бессилия. Обижаться уже нет сил — это требует энергии. Остается горечь и опустошение. Требование сочувствия — это крик о помощи, попытка найти хоть какую-то опору, признание их страдания внешним миром. «Пожалейте нас» означает «Хотя бы вы признайте, что мы есть и мы страдаем, раз он этого не видит и не ценит».
Пункт номер пять. Подсознательно родители могут бояться, что открытая обида, гнев оттолкнут ребенка навсегда. Пока они «жалеют себя», но не обвиняют его напрямую, сохраняется призрачная надежда на возвращение, на то, что «он одумается». Обида может быть воспринята как отречение, а они к этому не готовы.
Ну и другие аспекты не стоит замалчивать. Давай те уж честно — когда людям плохо, им хочется сделать свою боль видимой и значимой для других. Требуя сочувствия, они косвенно говорят: «Мы сделали все, вина не наша, а значит, общество должно разделить с нами бремя последствий (сочувствием, помощью)».
А еще, жалость к себе — эмоция, которая часто обезоруживает критику. Осуждать страдающего «неудобно».
Но что еще хочется сказать…
Это не просто эгоизм или манипуляция (хотя и такое бывает). Это защитный механизм сломленных людей. Их мир рухнул дважды: сначала — из-за падения ребенка, а затем — из-за крушения их собственной роли, надежд и самоуважения. Требование жалости к себе — это искаженный крик души, попытка хоть как-то существовать в реальности, где гнев на самого любимого человека непереносим, а стыд и боль — невыносимы.
Это явление не оправдание поступков взрослых детей. Истинные чувства родителей намного сложнее: там сплетаются и любовь, и гнев, и обида, и вина, и отчаяние, и жалость к самому ребенку. Но публично, для мира и часто для самих себя, звучит главное: «пожалейте нас». Это щит от невыносимой правды, крик в пустоту и еще одна печальная глава в истории человеческой боли.
Впрочем, знание всех этих причин (если они таковы, и я не ошибаюсь, и ничего не упустил) не упрощает ситуацию, просто позволяет взглянуть на таких родителей чуть менее осуждающе, видя за требованием жалости бездну их личной трагедии.