Девушка понимала, что этими грубоватыми словами, небрежностью, самой невозможностью здесь и сейчас - «миндальничать», Герман старается представить для нее препятствие – несложным, вполне преодолимым. Ра плюнуть…
Он многое знал и понимал – ее спутник. Многое. Кроме того, какую цену ей придется заплатить за это путешествие.
- А что там? – спросила Берта, указывая на несколько домиков, примостившихся ниже на склоне горы. Они стояли отдельно от всего городка – эти дома, и добираться до них, верно, было непросто.
- Это сыроварня… То есть – была в прошлом. Там жили люди, которые разводили коз, и делали сыры. Сейчас, насколько я знаю, там никого нет. Поколения меняются, не все молодые согласны жить отшельниками – и почти без удобств.
Берта сделала над собой усилие.
- Ну что, идем?
Она постаралась встать – насколько могла – легко. Так, чтобы не было заметно, что у нее очень болят ноги. Мысленно Берта обозвала себя гре-баной Русалочкой, помня, что - лишившись хвоста – та ходила словно по лезвиям ножей. Именно обозвала, потому что грубость сейчас и вправду как-то подбадривала.
До вершины остался последний рывок, но останавливались они оба – и Берта, и Герман – каждые несколько десятков метров. Постепенно всё вокруг стало заволакиваться туманом.
- Тут редкий день – без тумана, - сказал Герман.
- Будем считать, что нам повезло. Меньше шансов, что нас заметят снизу, - Берта говорила отрывисто, она задыхалась.
В полном молчании они поднимались примерно еще полчаса, когда Герман указал пальцем:
- Вон он, наш белый слон…
Очертания старой обсерватории постепенно выступали из призрачного туманного освещения. Так, перед исследователями глубин медленно – из полной тьмы - выплывали контуры «Титаника».
- Строили на века…
- Да уж…- Берта рассматривала тяжелые серые плиты, - Как только эти камни сюда поднимали…
На несколько секунд она забыла обо всем, и о ребенке, которого они искали – тоже. Добраться сюда было нелегко. Но нет сомнений – если бы эта крепость стояла внизу – к ней ехали бы и ехали туристы. Величественное сооружение.
- Сколько там может оказаться укромных мест, где легко спрятать ребенка…
Эта фраза Германа вернула Берту к действительности.
- Но ведь они же не уб-или его сразу, чтобы принести жертву? Ведь нет же?
- Нет. Судя по тому, что я читал – нет… Там есть какой-то колодец…
Берта подумала, что ситуация может оказаться еще хуже, чем она ожидала. Если мальчика бросили в колодец… если он еще жив, то, конечно, изу-вечен…И как тогда быть?
…Через четверть часа они уже были у «крепостных стен» - так Берта окрестила про себя обсерваторию.
- Разделимся, - сказала она, - Ты осматриваешь одну сторону, я – другую – в конце встретимся..
«На ты» они перешли как-то незаметно.
- Нет, - возразил Герман, - Лучше так – я заберусь на второй этаж и на башню. Лестниц уже давно нет, так что тебе подняться будет трудно. Там надо подтягиваться, карабкаться… А ты посмотри помещения внизу, только ступай очень осторожно – тут легко можно провалиться. Знаешь, как зовут мальчика?
Берта отрицательно покачала головой:
- Он не успел мне сказать.
Они договорились встретиться у западной части обсерватории, у полуразрушенной башни.
Берта шла по узким каменным коридорам. Почти сразу она поняла, что из-за отсутствия лестниц – внутри довольно-таки запутанный лабиринт. Местами крыши над головой не было, местами над головой нависали тяжелые своды, и не было понятно – не обрушатся ли они на голову.
- Э-эй, ты где-е-е? – звала Берта.
Когда-то здесь были комнаты, и каждая из них – обжита, а сейчас – одни руины.
Наверху, на остатках башни – Берта увидела Германа. Он стоял во весь рост, удерживая равновесие безо всякого труда.
- Ничего? – крикнул он ей.
Берта покачала головой. Но потом ей послышалось какое-то движение.
- Погоди, тут…
Она вошла в небольшой каменный зал, замусоренный, грязный… Да, тут была какая-то дыра в полу и, похоже, достаточно правильной формы.
Берта наклонилась над ней и сразу увидела мальчика. Колодец был глубок, дно его терялось в темноте. А ребенок стоял на небольшом выступе. Рот его по-прежнему был заклеен скотчем – и крикнуть ей в ответ он не мог. А руки – связаны.
Кто бы ни были эти люди, поместившие его сюда – им не было нужды уби-вать малыша. Рано или поздно голод, холод и усталость – сделали бы свое, и мальчик сорвался бы вниз. Возможно, это делало жерт-ву в какой-то мере добровольной. Чем терпеть такие муч-ения, лучше просто шагнуть вперед… Всего один шаг – и пыт-ка кончится.
Берта подавила желание немедленно позвать Германа. Крик мог привести к непоправимому. Она еще успеет…
Берта опустилась на корточки.
- Я пришла, - сказала она мальчишке и улыбнулась, - Я же обещала. Ты меня слышишь?
Не сразу, но мальчик кивнул. Видимо, он уже не вполне ясно понимал, что происходит, и это делало задачу по его спасению еще более сложной.
- Смотри на меня, - велела ему Берта. – Не шевелись. Только не шевелись. Потерпи еще совсем немножко.
Никогда еще она не вкладывала такой силы в свою мысленную просьбу – поверить, послушаться, подчиниться.
Ей показалось или нет, что мальчик перевел дыхание…
- Сейчас я вернусь, - пообещала Берта, и пошла искать Германа.
… Через несколько минут, наклонившись над «колодцем» он оценивал ситуацию. Веревки у них с собой не было. А спуститься вниз и встать на том же каменном выступе – взрослый человек не мог. Там просто не было места – ребенок еле помещался.
Герман мысленно выругал себя. Еще вчера, когда они говорили о том, что нужно вызволить ребенка, надо было любой ценой найти веревку.
Выход оставался только один. Хорошо, что карниз недалеко от края.
- Я сейчас попробую дотянуться до мальчика, - сказал Герман.
Он лег на живот у края колодца и обратился к ребенку:
- Э-эй… Ты можешь поднять руки над головой?
…Хорошо, что кисти мальчишке связали не сзади, а спереди. Тем не менее, Берта прикусила губу, когда малыш послушался и стал изменять позу. Только бы он не потерял равновесие….
Герман наклонился над краем, свешивался с него, тянулся…
Берта схватила его за ноги, намереваясь любой ценой удержать.
- Есть… - донесся глуховатый голос.
Последний рывок был особенно трудным. Герману надо было не только самому не соскользнуть вниз, но и вытащить мальчика. С огромным трудом, но ему это удалось.
Несколько минут после этого все трое не шевелились. Приходили в себя. Берте не пришлось прилагать физических усилий, но она чувствовала, что на лбу у нее выступил пот. Когда она, наконец, нашла в себе силы, то первое, что сделала – оторвала скотч от лица мальчика. А Герман освободил ребенку руки.
«Совсем маленький…как на такого рука поднялась…, - думала Берта, - Разве можно покупать себе спокойную жизнь…такой ценой?»
В этот момент она почти ненавидела жителей городка, к которым еще недавно хотела присоединиться.
- Как тебя зовут? – спросила она мальчика.
- Максим, - ответил тот чуть слышно.
Ей нужно было задать ему еще тысячу вопросов, но сначала Берта достала свой термос и налила малышу горячего кофе:
- Выпей, ты, наверное, совсем задубел…
Если бы стаканчик был не пластиковый, а металлический, было бы отчетливо слышно, как у ребенка стучат зубы.
- Максимка, а ты знаешь, где ты живешь? – Берта сидела рядом и придерживала стаканчик, - Можешь сказать – куда тебя отвезти? Мама, наверное, волнуется…
Он часто закивал.
Адрес свой Максимка назвать смог – и взрослые с облегчением вздохнули.
- Мы же другой дорогой пойдем вниз, верно? – спрашивала Берта, - Там слишком…круто, мы не сможем его спустить…
- Конечно, - теперь уже Герман обратился к ребенку, - Ты – крепкий парень, Максим. Самое страшное ты выдержал, осталось продержаться совсем немного. Я понесу тебя на руках. А там, внизу, посадим тебя в машину и отвезем к маме… Хорошо, что ты помнишь, где она живет.
…Спускаться по пологому склону было неизмеримо проще. Впереди шел Герман с мальчиком на руках. Берта замыкала маленький отряд. У нее было чувство, что они кого-то ограбили – может быть, духа здешних мест. Это было глупо, этого не могло случиться, но она ощущала всё именно так.
Кто погонится за ними – Хозяин тутошний или Сме-рть – страшная гостья? И что им делать тогда?
Окончание следует