Пологая, вполне проходимая дорога, оказалась на самом деле - бесконечной. Несколько раз им приходилось отдыхать. Герман опускал Максимку на землю, и Берта немедленно наливала мальчику в пластиковый стаканчик немного кофе. Больше всего её беспокоило то, что туман развеивается, и оттуда, из города, могут заметить их маленькую группу, что движется по склону горы.
Пусть снизу не разглядеть лиц, но легко будет сложить два и два– новенькие, еще не проникшиеся той жестокостью, что присуща местным, забрались туда, куда заповедана дорога всем. Почти всем, кроме тех, кто несет в старую башню очередную жерт-ву. Берет грех на душу.
Увидев вдалеке заброшенную сыроварню, Берта чуть не вскрикнула от радости. За этими грубыми толстыми стенами можно было укрыться. Если и вправду тут никто не живет, как сказал Герман.
Девушка понимала, что там, внизу, сходит с ума от тревоги Артем. Только бы он не решил, что надо идти к ним на выручку….
- Отсюда далеко до стоянки? До того места, где мы машины оставили? – спрашивала Берта, - Нам еще долго идти?
Герман прикинул:
- Еще с полчаса…
…Он оказался прав. Люди действительно покинули старую ферму. Они оставили тут все нетронутым. Так уезжают из деревенского дома, ничего не взяв с собой. Ни коврика, что висит над кроватью, ни посуды, ни портретов в рамах.
И старый дом чувствует – хозяева не вернутся. Потому что им не нужна даже память.
Входная дверь была всего лишь завязана на веревочку, истлевшую от времени. Герман потянул за ручку – и она порвалась.
Они вошли.
Маленькие полутемные сени. Ход из них вел в кухню, которая была, видимо, самым просторным помещением в доме - тут и печь, и большой стол, и длинная лавка вдоль стены. Здесь готовили, ели, здесь собирались все вместе по вечерам.
Герман усадил Максимку на лавку и, наконец, перевел дыхание. Только сейчас стало заметно, что ему самому путь дался нелегко. Не смотря на то, что на улице было холодно, а здесь, в хижине - прохладно, на лбу у мужчины выступили капли пота.
Герман быстро осмотрел мальчика. Не похоже, что Максимка заметно пострадал. Синяки – да, по всему телу. Но не больше… Ни пере-ломов, ни вы-вихов.
- Через несколько дней будешь бегать, герой, - пообещал ему Герман, - Если мать тебя, конечно, теперь из дома выпустит.
- Я бы не выпустила, - машинально откликнулась Берта.
И прошла в комнату, единственную, служившую, по-видимому, спальней. Во всяком случае, тут стояла кровать, покрытая отсыревшим лоскутным одеялом. Некоторые из пестрых лоскутков уже заплесневели. Берта представила, как красиво всё выглядело, когда одеяло только что сшили.
Еще она увидела старый комод. Он выглядел таким массивным, что Берта подумала – она даже с места его сдвинуть не могла бы.
Над комодом висело зеркало. Девушка взглянула в него - и сердце у нее остановилось. Раньше она считала это выражение образным. Теперь поняла, что так бывает взаправду.
Берта больше не ощущала биения сердца, потому что из зеркала на нее смотрела См-ерть.
И нельзя было убежать. Девушка точно приросла к месту.
- Ты снова забрала предназначенного мне, - сказала Страшная Гостья.
Она не спрашивала, она утверждала.
Черные, без зрачков, глаза на неподвижном лице…
Берта знала – Страшная Гостья может протянуть руку и сжать ее кисть холодными пальцами, состоящими, кажется, только из костей, и сухой как пергамент, кожи. См-ерть возьмет ее за руку, или стиснет ей горло, и увлечет туда, в бесконечные лабиринты зазеркальной жизни, откуда один ход – в потустороннее, а назад - в жизнь, к близким – хода нет.
-За тебя просили, - сказала См-ерть.
-Кто? – Берта едва шевелила языком.
- Твой отец. Он был моим жрецом. И сейчас он видит нас, и просит за тебя. Свой дар ты унаследовала от него.
Повисло молчание. Берта просто не могла ничего сказать.
Ее заморозил страх.
- Зачем ты пошла туда? Я же предупредила тебя, – бесстрастный голос звучал не наяву, а в голове девушки.
Берта глубоко, судорожно вздохнула. До этого она, оказывается, не дышала.
- Ты же сейчас возьмешь меня, - сказала Берта, - Может, тебе хватит этой жертвы?
Девушка ощутила, что у нее за спиной, на пороге комнаты стоит Герман. Он тоже окаменел и не сводил взгляд с зеркала. Нельзя было оторвать глаз от глаз Сме-рти, когда она смотрела на тебя.
- Меня, - сказал Герман, - Ты возьмешь меня.
У Берты мелькнула мысль, что нельзя ему так говорить. Ведь она одна, без него, наверное, не сумеет спуститься с горы вместе с мальчиком.
- По своей воле? – Страшная Гостья смотрела, кажется, на них обоих одновременно, хотя они стояли в разных концах комнаты.
- Да, - Герман сказал, а Берта только кивнула.
- Вы будете служить мне, как служил твой отец, - это было окончательное решение, приговор, и оба они знали, что обжалованию он не подлежит, - Ваш дар останется с вами…
- Это и есть твое прок-лятье? – горло у Берты было таким пересохшим, что ей хотелось кашлять.
- Это - служенье. Не будет больше жертв, и все обитатели города, по-прежнему будут жить безбедно. Но за всё надо платить.
- Не понимаю.
- Вы останетесь здесь, в этом доме. Станете стражами на пути к Колодцу. Прежде – давно – в городе находились те, кто готов был взять на себя эту миссию: отречься от собственной жизни, поселиться тут.
Не так много на земле мест, подобных здешнему Колодцу. Это Врата. Они ведут в потусторонний мир, и нельзя живым попасть туда. А люди хотят. Кто-то надеется получить исцеление, кто-то желает поскорее встретиться со своими усопшими близкими, или избавиться от своего темного дара.
Пока находились те, кто добровольно селился тут – не было никаких жертв. Но потом люди стали слишком дорожить собой. И решили откупаться от меня - невинными душами. Чужими детьми.
Вы – другие. Вы – рискнули собой, чтобы спасти безвинного. Поэтому вы можете стать стражами, - Гостья опять смотрела на них обоих одновременно, хотя они стояли на расстоянии друг от друга, - К вам будут приходить люди. Те, кто тяжело болен и отчаялся поправиться. Те, кто жаждет избавиться от страданий. Они уже – мои, но ты, девушка, будешь скрашивать их последние часы и минуты. Ты станешь для них о-пиу-мом, и, благодаря тебе – они увидят прекрасные картины по-смер-тья и поймут, что оно не так уж страшно.
А ты станешь читать темные мысли тех, кто придет сюда со злом, кто захочет воспользоваться силой Колодца, чтобы исполнить свои черные желания. И тогда…
- Что - тогда?
- Ты позовешь меня, и я приду….
… Старое, пыльное, мутное зеркало отражало комнату, погружающуюся в вечерний сумрак.
- Отвези мальчика вниз, - сказала Берта Герману.
Она присела на кровать, потому что ноги ее не держали.
- Отдай его Темке и пусть скорее доставит Максима – матери.
- А ты?
- Я останусь здесь, - сказала Берта, как о само собой разумеющемся.
Герман смотрел на нее -и видел, что она не колебалась ни секунды, ей это просто не пришло в голову.
- Да… - задумчиво произнесла девушка, - Вот такие тут жили сыровары…
Герман стоял в дверном проеме с ребенком на руках.
- Я скоро вернусь, - сказал он – До машины – и обратно…
… Через четверть часа кто-то постучал в дверь. Герман не мог еще возвратиться. А если бы даже пришел – он бы не стучал.
Берта открыла дверь. Перед нею стояла коза. С густой светлой шерстью, в которой запутались репьи. С крутыми рогами, которыми она и постукивала в дверь.
У козы было полное вымя…Коза ждала, когда ее подоят.
И сделают сыр.
*
Это конец.
До 1 сентября - перерыв. Буду собирать материалы для книги. Какие-то обновления будут появляться в Телеграмме и на Литнете
Будущее Дзена пока в тумане. Если не будет возобновлен договор с Яндексом, и новости Дзена не станут отображаться на его первой полосе, число просмотров резко упадет. Говорят, всё перенесут ВКонтакт, но ВК имеет огромные долги. Телеграмм могут продолжать щемить ради Макса. Короче, посмотрю, где выкладывать книгу...