Часть 1. Разбитые вазы и обещания
Он ушёл в четверг. Просто. Без слёз, без истерики, как будто за хлебом вышел. Собрал свои вещи и сказал:
— Я больше не могу…
А я стою. Держусь рукой за хрустальную вазу — помнишь, нашу первую покупку? Мы ссорились из-за её «ненужности», а потом так гордились, что она — общая. Она теперь — тоже прошлое.
— Не можешь что?.. — шепчу и чувствую, как внутри всё до боли сжимается.
— Жить этим воздухом… Твоими упрёками… Твоей старостью, — он глянул на мои морщинки у глаз, словно впервые их заметил. Словно это я — виновата.
Он хлопает дверью. Я… Я кидаю вазу о косяк. Грохот. Осколки, как осколки нашей жизни — и что теперь, собирать?
Двадцать лет! Двадцать лет, а он — к ней. К этой идеальной, загорелой и молодой из его спортклуба. Двадцать пять лет ей. Любимая.
Часть 2. Пепел и сталь
Первые месяцы… Боже, как же я выла. Подушка сырая, глаза красные. Потом — вина, как гири на ногах. За что? За морщины? За любовь?
А потом вдруг раз — и будто кто-то в груди зажег холодный, стальной костёр.
— Продаётся трёшка в центре, — высветилось в ленте. Просто реклама? Нет. Его квартира! ТА САМАЯ. Где они теперь… были.
Сердце где-то в пятках.
— Сколько? — пальцы дрожат, интернет тупит, время тянется.
— Срочно, дёшево. Разводят, — пишет агент. Я почти вижу его усмешку.
Я беру.
Часть 3. Стук в дверь
Прошел ровно год.
За окном — дождь. Поздно. Я одна. Звонок в дверь, будто по расписанию — минуты в минуту.
Открываю.
— Ты… — Он. Мокрый, потерянный. Тусклый взгляд. Как будто выцвел за год — вот так быстро.
Ну вот и всё, думаю. Кончилось её молоко и мёд. Выжала, выкинула — всё по расписанию.
— Мне… негде жить, — голос скрипит.
Я слегка смеюсь. Отступаю вглубь — чтобы увидел диван, шторы, обои. Его обои. Его жизнь. Точнее, уже моя.
— Ты ведь продал квартиру? — прохожу ладонью по родной стене.
Он тупо кивает. Понял, куда попал.
Часть 4. Финал (но не тот, что он ждал)
Он заглядывает в квартиру — потерянный, побитый собаками тоски.
– Мне бы… переночевать можно?..
Я смотрю на него. Прямо в зрачки. Холодно, спокойно. Как на чужого. Знаешь, когда-то я дрожала перед этим вопросом, готовая ради крошки тепла… А сейчас внутри только лёд и удивительное легкое счастье:
– Переночуй. Только дверь за собой не закрывай – всё равно привык исчезать.
Он не двигается. Не понимает.
Я бросаю ключи ему под ноги:
– Вот твои. Только этот дом больше не твой.
Он отходит на шаг. Смотрит, будто хочет что-то сказать… может, прощения, может, оправдания – мне уже неважно.
– Не жди чуда, – продолжаю спокойно, – и завтрак сам себе приготовь. Холодильник пустой. Как первая неделя твоей новой жизни. Только теперь – без меня.
Я медленно провожаю его взглядом. Он стоит, комкает те самые ключи в ладони, а потом… выбрасывает их обратно в коридор. Захлопывает дверь уже снаружи. Впервые. И навсегда.
Всё. Точка. Даже тени на стенах чужие.
Я улыбаюсь. Знаешь почему? Потому что теперь, наконец, я свободна. Нет, не от него — от всей этой лжи, отвратительно тягучей жалости, которую так долго тянула на себе. Конец не ему — мне новой, настоящей.
Чаю бы себе налить…
А он – пусть ищет себе приют. Я уже здесь не живу тем, кем была раньше.
Ещё почитать: