— Дарья Игоревна, а вы уверены, что ваша невестка адекватная женщина?
Телефон задрожал в руке. На том конце Лидия Петровна из опеки тоном понимающего человека выдавала такую информацию, что голова шла кругом.
— То есть как это адекватная? — Дарья не понимала.
— Ну вот смотрите. Мы приехали по вашему заявлению проверить условия проживания ребёнка. А ваша невестка заперлась в квартире и через дверь кричит, что никого не пустит.
Сердце ёкнуло. Что же там происходит? И почему Машка так себя ведёт?
— Может, она просто испугалась? — робко предположила Дарья.
— Испугалась чего? Мы же по делу приехали. Ребёнок в опасности может быть.
А как же иначе, думала Дарья, складывая телефон. Ведь она сама вчера звонила в опеку. Рассказывала, как Машка с Владиком живут. Как внука воспитывают. Точнее, не воспитывают совсем.
Всё началось полгода назад, когда сын привёз эту девицу из города. Познакомились в интернете, представьте себе. Машка — так звали её — приехала с пятилетним сыном от первого брака.
— Мам, это Маша. Мы женимся, — заявил Владик.
И что тут скажешь? Сын взрослый, тридцать лет уже. Живи как хочешь.
Но когда они въехали в квартиру покойного мужа, тут Дарья забеспокоилась. Квартира-то хорошая, трёхкомнатная, в центре. Стоит денег.
— Владик, а ты оформил на неё что-нибудь?
— Да нет, мам. Мы же пока просто живём.
Просто живут. А Машка уже шторы поменяла, мебель переставила. Ведёт себя как хозяйка.
И ладно бы только это. Дарья женщина терпеливая, понимающая. Но когда увидела, как невестка с ребёнком обращается!
Мальчишка — Артёмка — носится по двору один. В пять лет! Без присмотра. А Машка дома сидит, в телефоне ковыряется.
— Маша, а где Артём?
— А где-то во дворе играет.
— Так он же маленький ещё.
— Да нормально всё. Я в его возрасте до вечера одна на улице была.
Времена другие теперь, хотела сказать Дарья. Но промолчала. Не своё дело.
А потом начались странности. Машка почему-то стала избегать разговоров. Когда Дарья приходила проведать, невестка отвечала односложно. Артёмка тоже какой-то грустный ходил.
— Владик, что у вас там происходит?
— Да ничего, мам. Всё нормально.
Но было видно — не нормально. Сын осунулся, похудел. На работе, говорят, стал рассеянный.
А тут ещё соседка Валентина Михайловна подлила масла в огонь.
— Дарья Игоревна, а вы знаете, что ваша невестка мужиков к себе водит?
— Что вы говорите?
— Да честное слово! Владик на работе, а к ней какой-то тип приходит. Молодой такой.
Сердце замерло. Неужели правда?
— А вы уверены?
— Да я своими глазами видела! Ключи у него есть, сам открывает.
Дарья металась по дому, не находя себе места. Что делать? Сыну рассказать? А вдруг неправда? А вдруг правда?
Решила понаблюдать сама. Сидела в подъезде напротив, высматривала. И правда — приехал какой-то мужчина. Поднялся к ним.
Через час Владик вернулся с работы. Дарья дождалась, когда тот тип уедет, и пошла к сыну.
— Владик, нам надо поговорить.
— О чём, мам?
— О твоей Машке.
Лицо сына мгновенно стало каменным.
— Что ты хочешь сказать?
— К ней мужчины ходят, когда тебя нет.
— Это неправда.
— Я сама видела!
— Мам, это её брат из города приезжал. Документы какие-то привозил.
Брат. Конечно. А она-то, дура, что надумала.
Но спокойствие длилось недолго. Через неделю Валентина Михайловна снова прибежала.
— Дарья Игоревна, а ваш Владик знает, что Машка собирается квартиру продавать?
— Как это продавать?
— Да она риелтору звонила! Я слышала, как на лестнице разговаривала. Говорит, квартира освободится скоро, надо оценку сделать.
Тут уж Дарья не выдержала. Квартира покойного мужа, где они с Владиком столько лет жили. Где внук должен расти. А эта приезжая собирается продать!
Вечером пришла к сыну.
— Владик, садись. Серьёзно говорить будем.
— Мам, я устал.
— Твоя Машка квартиру продать собирается.
Сын побледнел.
— Это откуда такие сведения?
— Соседи слышали.
— Соседи много чего слышат.
— Владик, очнись! Она тебя использует. Квартиру заполучить хочет.
— Мам, не лезь в наши дела.
— Как не лезть? Это моя квартира была! Твоего отца!
— Теперь моя. И я решаю, что с ней делать.
Поругались они тогда крепко. Владик ушёл хлопнув дверью. Дарья осталась одна, плакала до утра.
А на следующий день случилось страшное. Артёмка пропал.
Дарья как раз шла мимо их дома, видит — Машка на улице мечется, кричит.
— Что случилось?
— Артём пропал! Утром ушёл гулять и не вернулся!
Весь район искали. Полицию хотели вызывать. Но случайные люди позвонили, нашли мальчишку в заброшенном доме на окраине. Сидел голодный, замёрзший, плакал.
— Я заблудился, — говорил Артём. — Хотел к бабушке пойти, а дорогу не нашёл.
К какой бабушке? У Машки мать давно умерла. Значит, к ней, к Дарье, хотел идти.
Вот тогда и созрело решение. Нельзя так оставлять. Ребёнок в опасности. Мать за ним не смотрит. Сын слепой, ничего не видит.
На следующий день Дарья поехала в опеку.
— Я хочу заявление написать. На невестку.
— По какому поводу?
— Она ребёнка не воспитывает. Он вчера потерялся, целый день искали.
— А где родители мальчика?
— Отчим на работе. А мать... мать не следит.
Заявление приняли. Обещали проверить.
И вот теперь звонят, говорят, что Машка их не пускает.
— Мы завтра ещё раз приедем, — сказала Лидия Петровна. — С полицией. Если не откроет, будем входить принудительно.
Дарья положила трубку и задумалась. А правильно ли она делает? Вдруг Машка действительно хорошая мать, а она, Дарья, из ревности всё это затеяла?
Нет, думала она, Артёмка же потерялся. Значит, мать плохо следит.
Утром прибежала Валентина Михайловна.
— Дарья Игоревна, а вы знаете, что вчера у ваших опека была?
— Знаю.
— Так Машка их не пустила! Говорит, мальчик болен, ничего проверять нельзя.
— Болен чем?
— А кто его знает. Может, и правда болен.
Дарья засомневалась. А что если Артём действительно заболел? И Машка поэтому их не пустила?
Решила сама сходить, проверить.
Поднялась на третий этаж, позвонила в дверь.
— Кто там?
— Маша, это я, Дарья Игоревна.
Долго молчали за дверью. Потом послышались шаги.
— Дарья Игоревна, а зачем вы пришли?
— Проведать хотела. Слышала, Артём болеет.
— Да, болеет. Температура высокая.
— Может, помочь чем?
— Нет, спасибо. Мы справимся.
Голос у Машки был странный. Испуганный какой-то.
— Маша, открой дверь. Поговорим.
— Нет, не могу. Артём спит, будить нельзя.
Дарья постояла ещё немного и ушла. Что-то тут не так. Но что именно, понять не могла.
Вечером пришёл Владик. Лицо у него было мрачное.
— Мам, зачем ты в опеку написала?
— Как зачем? Ребёнок потерялся. Мать не следит.
— Артём не потерялся. Он к тебе шёл.
— Ну и что? Пятилетний ребёнок один по городу бродит.
— Маша переживала. Думала, ты его к себе забрала.
— Почему не позвонила тогда?
— Телефон разбила случайно. Утром упала, экран треснул.
Дарья растерялась. Значит, Машка действительно искала ребёнка? И правда переживала?
— Владик, а почему она вчера опеку не пустила?
— Потому что испугалась. Думает, ты ребёнка отобрать хочешь.
— Да что ты говоришь! Зачем мне чужой ребёнок?
— Не чужой. Мой пасынок.
Сын ушёл, а Дарья всю ночь не спала. Думала, анализировала. Может, она действительно не права? Может, Машка нормальная мать, а она, Дарья, наговорила лишнего?
Утром решила идти извиняться. Поднялась на третий этаж, позвонила.
— Маша, это я. Открой, пожалуйста.
На этот раз дверь открылась сразу. Машка стояла бледная, глаза красные.
— Дарья Игоревна, проходите.
— Маша, я пришла... извиниться.
— За что?
— За заявление в опеку. Не подумала толком.
Машка присела на диван, заплакала.
— Дарья Игоревна, я так испугалась. Думала, Артёма заберут.
— Да что ты, деточка. Никто никого не заберёт.
— А вы правда думали, что я плохая мать?
Дарья посмотрела на невестку. Молодая девчонка, растерянная. Одна с ребёнком. Попала в чужой город, к чужим людям.
— Машенька, я просто переживала. За внука. За сына.
— А я переживала, что вы меня не принимаете. Что считаете чужой.
— Да какая ты чужая! Ты же жена Владика.
Они сидели и говорили до вечера. Оказалось, что тот мужчина действительно был брат. Приезжал документы на алименты привозить. А про продажу квартиры Машка ничего не знала. Это риелтор ошибся номером, не в ту квартиру звонил.
— А почему ты мне сразу не сказала?
— Да я думала, вы мне не поверите. И потом, Владик просил самим разбираться.
Когда пришёл Владик, они втроём сели ужинать. Артём выбежал из комнаты, радостный, здоровый.
— Бабушка Даша, а вы больше не будете на маму ругаться?
— Не буду, солнышко. Больше не буду.
На следующий день Дарья поехала в опеку, забрала заявление. Лидия Петровна покачала головой.
— Вы бы сначала разобрались, а потом писали.
— Да уж, разобралась я. Поздно, правда.
Вечером они снова собрались все вместе. Машка приготовила ужин, Артём рассказывал про детский сад. Владик улыбался впервые за долгое время.
— Мам, а давай завтра на дачу поедем, — предложил сын. — Всей семьёй.
— Давай, — согласилась Дарья. — Всей семьёй.
И сидела она, смотрела на них и думала: вот ведь как бывает. Чужие люди становятся роднее родных. А родные — чужими. Всё от того зависит, как друг к другу относиться. С пониманием или с подозрением.
А Машка оказалась хорошей девочкой. Просто надо было время дать, привыкнуть друг к другу. Не торопиться с выводами.
— Дарья Игоревна, а можно я вас мамой называть? — спросила Машка.
— Конечно, деточка. Конечно можно.
И заплакала Дарья тогда. От радости и от стыда одновременно. От того, что чуть семью не разрушила своими подозрениями. И от того, что всё-таки обошлось.
Семья — это такая штука, которую легко сломать и трудно починить. Но если всем захотеть, то всё получается.