Скрип колес тачки по щебню заглушал пение птиц. Станислав, в промасленной спецовке, сгружал кирпичи у подножия растущих стен их будущего дома.
Анастасия наблюдала за ним с крыльца временного вагончика, сжимая в руках кружку с остывшим чаем.
Из двери вагончика вышла Нина Васильевна. Невысокая, с проницательными глазами, свекровь несла тарелку с бутербродами.
– Стас, солнышко, подкрепись! – позвала она сына, ее голос зазвучал тепло, но у Анастасии почему-то резануло слух. – Не изведи себя, дом подождет, а то некому жить в нем будет.
Станислав смахнул пот со лба, устало подошел к матери и взял грязными руками с тарелки бутерброд.
– Спасибо, мам. Надо успеть до холодов стены утеплить, – он взглянул на Анастасию. – Насть, а ты что не ешь? Мама старалась.
Молодая жена, которая была в браке с ним около двух лет, сделала легкий глоток чая.
– Не хочется. Стас, ты говорил, мы завтра к нотариусу по поводу документов поедем?
- Каких документов? - на автомате спросил мужчина.
- Насчет оформления участка.
Станислав отвел взгляд в сторону и, откусив бутерброд, стал медленно жевать его.
– Да, завтра. Мама поедет со мной. Ей удобнее по времени.
Нина Васильевна мягко улыбнулась Анастасии, как бы говоря, что у нее все схвачено.
– Да, я помогу Стасику, бумаги – это головная боль. Ты, Настенька, не волнуйся, все в лучшем виде сделаем.
Анастасия почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. Она еще сильнее сжала кружку.
– Стас, мы же обсуждали... Я думала, дом – это наше общее будущее. Почему оформление только на маму? Участок изначально ее, я понимаю, но дом-то мы строим вместе, на наши сбережения.
Станислав нахмурился и положил на тарелку так и недоеденный им бутерброд.
– Настя, ну не начинай. Мы уже сто раз об этом говорили. Это самый разумный вариант. Юридически чистый, – он говорил спокойно, почти монотонно, как будто зачитывал инструкцию. – У меня уже был... негативный опыт, когда мы с бывшей женой Катей после развода делили квартиру. Кровь из носу, нервы, деньги на адвокатов. Я не готов это повторять ни с кем. Это даже не обсуждается. Прости, если что не так...
– Но я же не Катя! – голос Анастасии дрогнул. – Мы же муж и жена! Разве этот дом – не символ нашего доверия? Разве я должна чувствовать себя... временным жильцом?
Нина Васильевна положила руку на руку сына и назидательно проговорила:
– Настенька, милая, не драматизируй, пожалуйста. Стасик просто хочет подстраховаться. Жизнь длинная, всякое бывает. А дом останется в семье – в нашей семье. Ты же теперь часть ее. Какая разница, на чьи буквы он будет записан? Главное – крыша над головой.
– Разница есть, Нина Васильевна, – глаза Анастасия горели. – Разница огромная. Это значит, что Станислав не верит в наш брак. Не верит мне, и это может означать, что мысленно он уже готовится к разводу, которого даже нет в помине! Получается, что я не имею права на то, во что вкладываю душу и деньги?! Хороша же логика! Честное слово!
– Это не про веру, Настя! Это про закон и практику! Про то, чтобы потом не было мучительно больно и унизительно делить стены! Я строю дом на земле матери. Ты здесь живешь – прекрасно, но юридически – это ее собственность. И точка. Не надо истерик, - Станислав резко повернулся к жене.
– Истерик? – Анастасия рассмеялась, но в смехе зазвучала горечь. – Это не истерика, Станислав. Это осознание. Осознание того, что твой страх перед прошлым сильнее доверия ко мне в настоящем и что твоя мать для тебя – надежный сейф, а я... я – потенциальная угроза, – она посмотрела на Нину Васильевну. – И вы... вы поддерживаете это. Помогаете ему строить крепость, откуда меня в любой момент можно выставить?
Нина Васильевна нахмурила брови, ее доброжелательная маска мгновенно съехала.
– Я поддерживаю сына, Анастасия. Он прошел через ад. Я не хочу, чтобы он страдал снова. А если вы так уверены в своих чувствах и в вечности вашего брака, то что вам мешает просто жить в этом доме? Зачем вам какая-то бумажка?
Анастасия молча посмотрела на них: на мужа, прячущегося за стеной юридической "прагматики" и материнской юбкой, и на свекровь, готовую быть этой стеной.
Строительный шум снаружи казался теперь издевкой. Они строили не просто дом, они строили неприступную цитадель, где Анастасии, не было места в праве собственности, а значит – и в доверии и ощущении своего дома.
– Жить в доме, где тебя изначально считают потенциальной воровкой? – прошептала она. – Где каждый кирпич кричит: "Это не твое, ты здесь на птичьих правах"? – молодая женщина покачала головой, глядя прямо в глаза Станиславу. – Ты так боишься потерять дом, что готов потерять меня? Или я уже потеряна для тебя в этом контексте?
Станислав отвернулся, и его лицо стало каменным. Он сжал челюсти и пробасил:
– Я не хочу больше это обсуждать. Решение принято. Завтра я оформляю все бумаги на маму. Ты можешь помочь нам строить или не мешать. Выбор за тобой.
Он взял еще кирпич и направился к стене. Нина Васильевна бросила Анастасии взгляд, полный смеси снисходительности и легкого осуждения, и пошла следом за сыном, что-то тихо говоря ему на ухо.
Анастасия осталась стоять на крыльце вагончика. Солнце освещало свежую кладку, будущие окна, очертания крыши.
Дом ее мечты теперь казался чужим, холодным сооружением из камня и страха. Она обвела взглядом стройплощадку, пыльный вагончик, спину мужа, склонившегося над кирпичом, фигуру свекрови рядом.
Молодая женщина не чувствовала себя здесь хозяйкой. Она чувствовала себя гостьей, чье присутствие терпят... до поры до времени...
Анастасия медленно повернулась и зашла в вагончик. Решение женщина приняла мгновенно.
Она быстро скинула старый спортивный костюм и надела на себя то, в чем пришла.
Сунув в сумку вещи, Анастасия снова вышла на вагонное крылечко и едва не сбила с ног свекровь.
Нина Васильевна испуганно вскрикнула и, прижав руки к груди, растерянно спросила:
- Ты куда это собралась?
- В квартиру, в которую у меня пока есть вход - с вызовом ответила Анастасия, поправив лямку от сумочки.
На голосе голову повернул и Станислав. Он вытер со лба пот и с ухмылкой спросил:
- Ты куда? Обиделась что ли?
- Не обиделась, а сделала вывод. То, чего ты так хотел, случится завтра! Хотя, - она посмотрела на свои наручные часы, - я еще успеваю - сегодня!
- О чем ты? - ухмылка сошла с лица мужчины.
- На развод я подаю, чтобы ты не боялся! - выкрикнула Анастасия и помахала ему рукой.
- Что за чушь? - Станислав изменился в лице.
- Ну ты же не думал, что я схаваю ваш с Ниной Васильевной план и буду вкладываться в дом, который никогда не будет моим? Если думал, то я тебя разочарую! - уверенной походкой Анастасия вышла со двора к подъехавшему такси.
Мужчина с растерянностью в глазах наблюдал за тем, как жена села в машину и уехала.
- Я так и знала! - с торжеством в голосе проговорила Нина Васильевна. - Вот и показала себя наша красавица!
- Мама...
- Чего, мама? Как только твоя Настя узнала, что дом будет на мне, так сразу разводиться собралась! Разве, это что ни на есть самая лучшая проверка? - возмутилась мать.
Станислав отмахнулся от пожилой женщины и снова стал складывать кирпичи. Однако вид у него был безрадостный.
Вечером он приехал на съемную квартиру и увидел, что Настя исчезла вместе со своими вещами.
Станислав попытался дозвониться до жены, но та сначала не брала трубку, а потом и вовсе стал сбрасывать.
Вывод был очевиден: Анастасия сдержала свое слово и подала на развод, не смирившись с несправедливым решением мужа относительно строившегося дома.
Женщина сама позвонила Станиславу через неделю и сообщила о том, что требует возмещения денег, потраченных на строительство.
- Каких денег? Я что буду каждый кирпич считать? - возмутился мужчина.
- Считай или не считай, но возвращай мне часть денег! Дом не мой, прав на него у меня нет, зато полтора года я вкладывалась в его строительство, - напомнила мужу Анастасия.
Однако получила довольно резкий отказ и обвинения в том, что она корыстная и меркантильная.
Анастасия даже пригрозила Стасу судом, но он тот уверенно заявил, что женщина ничего не получит.
Так и вышло. Насте не удалось доказать, что она вкладывалась в строительство чужого дома.