В прошлой статье мы так и не успели войти в калитку.
Значит, самое время это сделать!
Наш участок был во второй половине ряда. Не знаю, почему такое название. Возможно, улица имела еще продолжение вторым рядом, и наши «задние» соседи тоже жили на улице Лебедева-Кумача? Вообще, интересно с этими названиями. В подмосковном СНТ, где мы живем, это называется «линия».
Итак, в прошлый раз мы от автобусной остановки дошли до улицы, потом до наших тополей вдоль дороги, замешкались на участке за двором, разглядывая посадки. Надеюсь, что сейчас никакая соседка не встанет со своей лавочки и не подойдет поболтать.
Забор, калитка… Я помню, что вначале забор был из некрашеных досок, посеревших от дождей. Но их не было видно, потому что была высажена живая изгородь. Бабушка умудрилась найти самое живучее растение, на свою голову.
И потом повторилась история с вербой.
Растение это было размером чуть выше забора, довольно широкое, поэтому его надо было время от времени зауживать, чтобы оно не перекрывало дорожку. Обычные зеленые листья, скучного темно-зеленого цвета, немного шершавые, какие-то неприятные на ощупь. И главное – от них чесались руки! Кажется, на этом кусте к концу лета возникали семена в виде небольших коробочек. Не знаю, что это такое было. Может быть, какая-то разновидность пузыреплодника? Но листья другие все-таки. В какой-то момент бабушке надоело развлекаться, и началась борьба! Выкорчевать эту дрянь оказалось не так-то просто. Но неприятный сюрприз ожидал хозяйку на следующий год, когда изгородь решила восстановиться. И через год тоже… Долгой была эта война. Бабушка и солью посыпала упрямые кусты, и щебенку под забор сыпала. Да, прежде чем что-то сажать, надо подумать, кто победит как будешь от него избавляться. Калитка была тоже деревянная некрашеная, с прибитой поверху горизонтальной планкой. Помню, в один год я что-то красила внутри и решила заодно пройтись и по этой планке ярко-голубой краской. Зашедший к родителям дядя Сережа почему-то развеселился: «Как в дурдоме!» Ну, не нравилась мне серая калитка, хотелось ее немного развеселить. Спросить у хозяйки? Нет, зачем? Наверное, я такая же, как она. «Если тебе приспичило, то тебе приспичило», как говорила крошка Мю. Примерно так:
Потом забор всё-таки был покрашен. Угадайте, кем? Мной, конечно. Забор такой большой, а я такая маленькая, и летний зной, и крики бабушки время от времени, чтобы я бросала работу и шла отдыхать. Вот ярко помню то ощущение: жарко, голову ломит от запаха краски, пот течет по лицу, а я всё делаю мазок за мазком лысой кисточкой по шершавому забору, краска сохнет на лету, и приходится время от времени подливать в железную банку чуток ацетона и размешивать веткой. Зато какая же это нарк0мания – видеть, как с каждым мазком жизнерадостный зеленый цвет побеждает надоевшую за столько лет серость! Работа, где результат сразу виден, просто так не отпускает. Бабушка выходила и выносила мне запотевшую пол-литровую бутылку холодной газировки. Дядя Сережа привозил такие из Горловки, и они стояли в кладовке. Как же было вкусно! А потом – оттираться бензином, мыться под летним душем, стараясь смыть его запах, и в дом! Бабушка открывает трехлитровую банку грушевого компота, и я жадно пью. Голова дурная от краски, но такое чувство удовлетворения от сделанного дела! Ведь «не каждому доверяют красить забор» JДа, там красила в основном я. Мне это нравилось.
Снова у меня получилось длиннющее отступление. Но мы все-таки войдем! Вот прямо сейчас! Вот только Мурзика погладим. Он сидит прямо сверху калитки, на той самой перекладинке, и, выгибая спинку, зевает во весь рот. Жарко потому что! И вообще, он только что спал на крыше угольного сарайчика, и соизволил проснуться, только чтобы поприветствовать нас.
Да, такие сарайчики были у всех, потому что топили углем. Небольшой, в рост человека, с плоской крышей и частично заложенной широкими досками передней частью. Принцип компостника: оттуда широкой лопатой насыпали в ведра уголь, и когда его уровень понижался, убирали очередную доску. Помню, соседка баба Аня, та самая, чья крольчиха оставила мне на пальце отметину, мечтала о газе, чтобы «поразломать эти сарайки-крысятники».
Итак, калитка с легким скрипом открылась, и мы заходим на участок…
Так, стоп! Там же собака! Привязывали их в Донбассе так, чтобы они охраняли вход. Своим хвостом повиляет, а чужого ни за что не пропустит, будь он даже родственник. Не был представлен охраннику – значит, чужой, всё. Меня весной узнавали, кстати. Это сколько месяцев проходило? Девять, примерно. А мы с дедом припасали косточки из тормозка. Для тех, кто не знает это слово. Тормозок – еда с собой. Жареная курица, замотанная в фольгу, чтобы не нарушать дорожные традиции.
Как решался вопрос с собакой? По-разному. Где-то выходил хозяин с широченной лопатой, говорил «В будку!», закрывал этой лопатой выход и держал, пока гости не пройдут. Вернее, не проскочат на хорошей скорости: ведь кто его знает, вдруг хозяин на завтрак мало каши ел… А у кого-то был на такой случай предусмотрен забор, и просто одна обычно открытая его секция пристегивалась или привязывалась на место.
В моем раннем детстве был Тузик, но я его не очень помню. Вот он на фотографии, на своем месте у входа. А этой щекастой девочкой когда-то была я:
Зато хорошо помню Бурана, довольно большого коричнево-пего-серого кобеля. Долго он у них жил, и нес службу исправно.
Дед пел колыбельную с такими словами: «На дворе уже темно, Буран лапой стал в г0вно». Да, мой дед был юморной.
А последняя на моей памяти собака, Шарик – примерно такая:
Шарик был псом добрым и забалованным хозяйкой, но на чужих лаял и пытался делать грозное выражение носа.
Ладно, будем считать, что мы успешно вошли во двор.
На этом всё пока. Да, я никуда не спешу. Ведь обычно люди начинают вспоминать прошлое лет где-то в восемьдесят, правда? Не знаю, сколько мне еще отмеряно лет, но надеюсь, что еще достаточно, чтобы не торопясь вспомнить всё.
Хорошего вам дня, мои дорогие ❤️
Вот вам утреннего Рыжика. Залез на шведскую стенку и там терпеливо ждет свою порцию йогурта: