Августовский Ростов всегда был городом контрастов: с одной стороны — сияющие витрины, новые вывески, кафешки с кондиционерами, где люди пьют латте и делают селфи. С другой — пыльные маршрутки, ржавые автобусы, запах перегретого масла и дешёвого дезодоранта. В тот день я выбрал автобус. Жара стояла такая, что асфальт плавился, и казалось, если шагнуть на дорогу, ботинки останутся в вязкой чёрной смоле.
Автобус был полный. Люди сидели, словно приговорённые, и у каждого в руках был свой талисман против тоски: газета, телефон, пластиковая бутылка воды. Водитель — седой, с дряблыми руками, как будто он всю жизнь держал мел и стерню, а теперь держал руль. Его лицо напоминало учителя математики, который давно смирился с тем, что никто не выучит таблицу умножения.
И тут он встал. Тот самый человек, которого до этого никто и не замечал. Высокий, с узким лицом, чёрные глаза — пустые, как дыры. Я позже узнал, что его зовут Рустам. Тогда он просто был «этот».
— Я требую! — заорал он, хватая поручень, словно это был штурвал. — Немедленно останови!
Голос у него был такой, будто он привык, что его слушают. В нём слышалась привычка к приказу, к скандалу. Водитель ответил спокойно:
— Следующая через две минуты. Терпи.
Но терпеть он не собирался. На губах выступила пена, руки метались в воздухе, будто он размахивал саблей. Он пошёл вперёд, к водительской кабине, и автобус сразу сузился. Пассажиры напряглись. Девушка у окна зажала сумку, старик перекрестился, мальчишка спрятался за спинку кресла.
— Ты обязан! — кричал Рустам. — Я сказал!
Ему пыталась возразить женщина в цветастом платье:
— Мужчина, вы не один. Все ждут, чего вы буяните?
Он резко повернулся, в глазах — угроза:
— Замолчи, пока не поздно.
В этот момент воздух в автобусе стал густым. Даже мотор стих, будто слушал. Мать с ребёнком крепче прижала мальчика к себе. Старик достал телефон и начал снимать. Но Рустам заметил и рванулся к нему, пытаясь выбить устройство. Телефон со звоном ударился о поручень. Старик выругался. Люди шарахнулись, как от бешеной собаки.
— Убери камеру! — завопил Рустам. — Ты ещё пожалеешь!
И тогда из задних рядов поднялся мужчина. Лет тридцати пяти, крепкий, в серой футболке. Его лицо было спокойным, будто он шёл не на драку, а за хлебом. Он подошёл к Рустаму медленно, уверенно, и все сразу поняли: сейчас что-то произойдёт.
И произошло. Удар. Короткий, точный. Звук — сухой, будто щепку сломали. Рустам пошатнулся, схватился за поручень, на лице — шок. Впервые в его глазах мелькнул страх.
— Сядь, — сказал мужчина тихо. — Или выйдешь сам.
К нему подошёл парень в спортивной куртке. Потом ещё один, в костюме, аккуратный, с портфелем — словно прямо с совещания. Втроём они стояли как стена. И автобус ожил. Женщина в цветастом платье закивала: «Правильно!» Кто-то засмеялся, кто-то захлопал. Мать отпустила ребёнка, мальчик вздохнул.
Рустам сел. Потирал щёку, смотрел в пол. Его крики улетучились, словно их и не было. Люди выпрямились, воздух снова стал дышать.
На следующей остановке водитель вытер пот со лба и сказал в пол-оборота:
— Всё. Звоним.
Полиция приехала быстро. Двое в форме, лица усталые, будто они сами только что вышли из такого же автобуса. Рустам не сопротивлялся. В руках у него был дешёвый телефон, пустой кошелёк. Документов не оказалось.
В участке выяснилось, что это не первая его выходка. Мелкие штрафы, нарушения, драки. Всё по мелочи, но в сумме — целый список. Его записали в протокол, сунули бумагу под нос. Он подписал, глядя куда-то в пустоту.
Мы, свидетели, вышли в тёплый ростовский вечер. Воздух пах пылью и бензином. Люди снова молчали, каждый шёл в свою сторону. Но у меня в голове крутилась мысль: страна держится на случайных кулаках, на терпении, которое однажды заканчивается. И когда оно кончается, становится тихо. Слишком тихо.
И вся эта история, если честно, даже не про автобус. Это про то, что в стране у нас всё всегда решается либо криком, либо кулаком. Права, правила, полиция — это для отчёта, для бумаги. А по-настоящему — или орёшь громче всех, или получаешь по лицу. Такая вот философия ростовского общественного транспорта, да и всей жизни заодно.
И смешно, и страшно. Потому что Рустам — это не исключение, это зеркало. Он с пеной у рта кричал «Я требую!», а чем отличаются от него чиновники, которые с тех же уст требуют землю, квартиры, льготы, всё «немедленно»? Просто у тех костюм дороже и кабинет чище. А итог один: хамство в наглую до тех пор, пока не встретит чужой кулак.
И вот сидишь потом, вспоминаешь этот автобус, жару, запах пота и бензина. Вспоминаешь, как все радовались удару, будто это было торжество справедливости. А по сути? Мы ведь радуемся тому, что проблему решили не закон и не порядок, а чей-то кулак. И становится горько: страна наша так и едет вперёд — без кондиционера, без тормозов, на честном слове и на кулаке.
- Телеграм с личными историями и совместным просмотром фильмов: https://t.me/zapahkniglive
- Чаевые и поддержка канала в тяжелые времена ПО ССЫЛКЕ