Я стояла у окна с остывшим кофе в руках, когда увидела знакомый серебристый седан возле дома Ольги. Моей лучшей подруги со школы. Машина Сергея.
Сердце екнуло и провалилось куда-то вниз. Руки задрожали так сильно, что пришлось поставить чашку на подоконник. В голове пронеслась тысяча объяснений — может, он просто заехал что-то забрать, может, помогает с ремонтом, может...
Но внутренний голос уже шептал правду, которую я отказывалась слышать последние месяцы.
— Задержусь на работе, не жди, — сказал он утром, даже не подняв глаз от телефона.
Я кивнула, как всегда. Двадцать три года брака научили меня не задавать лишних вопросов. Но сегодня что-то сломалось внутри. Может, это был последний раз, когда он соврал мне с такой лёгкостью. Может, просто накопилось.
Я взяла ключи от машины и вышла из дома. Ноябрьский воздух обжёг лицо холодом, но я его почти не чувствовала. Всё внимание было сосредоточено на той серебристой машине в трёхстах метрах от моего дома.
Подъехала ближе и припарковалась за углом. Руки всё ещё дрожали, когда я доставала телефон. Может, позвонить ему? Спросить, где он? Но зачем... Я и так знала, что услышу в ответ.
Окна в квартире Ольги светились тёплым жёлтым светом. Второй этаж, угловая квартира. Я помню, как помогала ей с переездом три года назад, после её развода. Тогда она плакала у меня на плече, говорила, что больше никогда не поверит мужчинам.
Прошло минут пятнадцать. Может, полчаса. Время текло странно — то замирало, то неслось вскачь. В голове крутились обрывки воспоминаний. Как Ольга всегда хвалила моего мужа. Как Сергей в последнее время стал чаще упоминать её в разговорах. Как они смеялись на моём дне рождения два месяца назад...
Дверь подъезда открылась. Первым вышел Сергей. Поправил воротник куртки, огляделся по сторонам. За ним появилась Ольга. В домашнем халате поверх чего-то кружевного. Она что-то сказала ему, он обернулся и поцеловал её. Не в щёку. Не по-дружески.
Мир качнулся. Я вцепилась в руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. В груди всё горело огнём, но глаза оставались сухими. Наверное, это был шок.
Сергей сел в машину и уехал. Ольга постояла немного в дверях, глядя ему вслед, потом скрылась в подъезде. Я всё сидела в своей машине, не в силах пошевелиться.
Телефон завибрировал. Сообщение от мужа: "Задерживаюсь ещё на пару часов. Не жди с ужином."
Я медленно набрала ответ: "Хорошо, дорогой."
Потом удалила. Набрала снова: "Я всё видела."
Тоже удалила.
В итоге написала: "Буду дома. Нам надо поговорить."
Отправила и выключила телефон.
Дома было тихо. Дочь уехала в институт два года назад, приезжала только на каникулы. Сын жил с девушкой на другом конце города. Мы остались вдвоём, но по сути я была одна уже давно.
Я прошла на кухню, налила себе вина. Красное, терпкое, то самое, что Сергей привёз из командировки в Италию. Или он тогда тоже врал? Может, никакой командировки не было?
Села за стол и стала вспоминать. Когда всё началось? Месяц назад? Полгода? Год? Признаки были, я просто не хотела их видеть. Новый одеколон. Задержки на работе. Отключённый звук телефона. Усталость по вечерам.
— Дура, — сказала я вслух. — Слепая дура.
Но была ли я действительно слепой? Или просто боялась увидеть правду? Двадцать три года — это целая жизнь. Мы построили дом, вырастили детей, пережили болезни родителей, финансовые кризисы, ссоры и примирения. И вот теперь...
Ключ повернулся в замке около одиннадцати вечера. Я всё ещё сидела на кухне с той же бутылкой вина. Выпила от силы два глотка — остальное время просто смотрела на тёмно-красную жидкость в бокале.
— Ты не спишь? — Сергей заглянул на кухню. Лицо спокойное, даже улыбается слегка.
— Не сплю.
Он прошёл к холодильнику, достал воду. Пил медленно, не глядя на меня.
— Устал? — спросила я.
— Да, день был тяжёлый. Отчёты, совещания...
— И Ольга.
Бутылка с водой замерла на полпути ко рту. Он медленно опустил её на стол.
— Что?
— Я видела твою машину у её дома. Видела, как ты выходил. Видела, как вы прощались.
Тишина. Длинная, тягучая, как смола. Он сел напротив меня, провёл рукой по лицу.
— Лена, я...
— Не надо. Просто не надо врать.
Он кивнул. Опустил глаза. В этот момент он выглядел старше своих сорока восьми лет. Седина на висках казалась более заметной, морщины — глубже.
— Как долго? — спросила я.
— Четыре месяца.
Четыре месяца. Летний отпуск на даче. Мой день рождения. Годовщина свадьбы. Всё это время он был с ней.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Просто... случилось.
— Просто случилось? Ты случайно оказался в её постели?
— Лена, давай не будем...
— Что не будем? Выяснять? Ругаться? Делать вид, что ничего не произошло?
Я встала, прошлась по кухне. Ноги едва держали, но сидеть напротив него было невыносимо.
— Она моя подруга. Была. Моя лучшая подруга.
— Знаю.
— И тебе всё равно?
— Нет, не всё равно. Но... Лена, мы с тобой давно живём как соседи. Ты же знаешь это.
Знала. Конечно, знала. Но одно дело — понимать, что страсть ушла, что остались только привычка и общий быт. И совсем другое — видеть, как твой муж целует твою подругу.
— И что теперь? — спросила я.
— Не знаю. А ты... ты чего хочешь?
Чего я хотела? Проснуться и понять, что это дурной сон. Вернуться на двадцать лет назад, когда мы были молодыми и влюблёнными. Исчезнуть. Кричать. Плакать. Разбить что-нибудь.
— Я хочу, чтобы ты ушёл.
Он кивнул. Встал.
— Сейчас?
— Да.
Пока он собирал вещи, я сидела в гостиной и смотрела на наши свадебные фотографии на стене. Молодые, счастливые лица. Она в белом платье с фатой, он в строгом костюме. Они понятия не имели, что ждёт их впереди.
Сергей спустился с небольшой сумкой.
— Я заеду за остальными вещами потом.
— Хорошо.
— Лена... Мне правда жаль.
Я не ответила. Что тут скажешь? Дверь закрылась, и я осталась одна в большом пустом доме.
Первую неделю я функционировала на автопилоте. Работа, дом, магазин. Коллеги ничего не замечали, или делали вид. Дочери сказала, что папа в длительной командировке. Сыну — что всё в порядке, просто устала.
Ольга позвонила на третий день.
— Лена, нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Пожалуйста. Дай мне объяснить.
— Что объяснить? Как ты оказалась в постели с моим мужем? Это случайно произошло?
— Лена...
Я сбросила вызов. Потом заблокировала её номер. И номер Сергея тоже. Пусть общаются через адвоката, если понадобится.
Ночами было хуже всего. Пустая половина кровати казалась огромной. Я ловила себя на том, что прислушиваюсь — может, он вернётся? Скажет, что это была ошибка? Но телефон молчал.
На второй неделе пришла злость. Острая, жгучая, всепоглощающая. Я швырнула в стену его любимую кружку. Потом тарелку. Потом рамку с фотографией. Осколки разлетелись по полу, и я села прямо среди них и заплакала. Впервые за всё это время.
Плакала долго, до икоты, до боли в груди. За потерянные годы. За предательство. За свою слепоту. За то, что больше никогда не будет как раньше.
Мама приехала на третьей неделе. Я не говорила ей ничего, но материнское сердце чувствует.
— Где Серёжа? — спросила она, едва переступив порог.
— Ушёл.
Она молча обняла меня. От неё пахло домом, детством, безопасностью. Я снова расплакалась.
— К другой? — спросила мама, когда я немного успокоилась.
— К Ольге.
— К твоей Ольге? К подруге?
Я кивнула.
Мама покачала головой, но ничего не сказала. Просто пошла на кухню и начала готовить борщ. Как в детстве, когда я приходила из школы расстроенная.
— Знаешь, — сказала она, помешивая суп, — когда твой отец ушёл, я думала, что умру. Тридцать лет вместе, и вдруг — пустота. Но знаешь что? Я не умерла. И даже жить научилась заново. По-другому, но научилась.
— Папа ушёл к секретарше, а не к твоей лучшей подруге.
— Разница небольшая. Предательство — оно и есть предательство. Болит одинаково.
Мы сидели на кухне до глубокой ночи. Мама рассказывала, как пережила развод, как начинала сначала в пятьдесят лет, как встретила Виктора — моего отчима, который стал мне настоящим отцом.
— Не думай, что жизнь кончилась, — сказала она на прощание. — Тебе сорок пять. Это не конец, это новое начало.
Я хотела ей верить. Правда хотела.
Документы на развод Сергей прислал через месяц. Всё по-честному — дом мне, машина ему, накопления пополам. Даже алименты на дочь, хотя она уже совершеннолетняя.
Я подписала не глядя. Какая разница? Денег не вернут мне двадцать три года жизни.
Дочь приехала на выходные. София. Умница, красавица, вся в отца — те же карие глаза, та же упрямая складка у рта.
— Мам, что случилось? Почему папа не живёт дома?
Я налила нам чаю. Как объяснить двадцатилетней девочке, что её идеальная семья оказалась иллюзией?
— Мы разводимся, Соня.
— Но почему? Вы же... вы же любили друг друга.
— Любили. Но любовь иногда заканчивается.
— У него кто-то есть?
Я кивнула.
— Кто?
— Это не важно.
София сжала кулаки. В этот момент она была так похожа на меня в молодости — вся горящая праведным гневом.
— Как он мог? После стольких лет!
— Соня, это между мной и папой. Он всё равно твой отец и любит тебя.
— Да плевать! Он предатель!
Я обняла её. Моя девочка. Моя яростная защитница.
— Не злись на него. Злость разрушает только тебя, а не того, на кого злишься.
Хотя сама я ещё не научилась следовать этому совету.
Работа стала спасением. Я погрузилась в неё с головой. Бухгалтерия — это цифры, отчёты, баланс. Всё логично, понятно, предсказуемо. Не то что жизнь.
Начальница, Марина Петровна, всё понимала без слов.
— Если нужен отпуск, скажи.
— Спасибо, но работа — это то, что мне сейчас нужно.
Она кивнула. У неё самой был развод пять лет назад. Она понимала.
Коллеги тактично не задавали вопросов. Только Ирка, наша уборщица, иногда приносила мне домашние пирожки.
— Ешь, а то совсем исхудала.
Я правда похудела. Килограмм на восемь. Старые платья стали велики, пришлось покупать новые. Заодно и причёску сменила — каре вместо длинных волос. В парикмахерской сказали, что молодит.
Смешно. В сорок пять начинать молодиться.
Встреча произошла через три месяца. В супермаркете, у полки с молочными продуктами. Я выбирала йогурт, когда услышала знакомый голос.
— Лена?
Ольга. Похудевшая, с тёмными кругами под глазами. В руках корзина с продуктами — вижу любимый сыр Сергея, его марку кофе.
— Привет, — сказала я спокойно. Удивительно спокойно.
— Как ты?
— Нормально. А ты?
Она опустила глаза.
— Лена, я... Прости меня. Я знаю, что прощения нет, но...
— Ольга, — перебила я. — Не надо. Что было, то прошло.
— Ты правда простила?
Простила? Нет. Но и ненавидеть устала.
— Я отпустила. Это не прощение, но и не ненависть. Просто... безразличие.
Она кивнула. Хотела что-то ещё сказать, но я развернулась и ушла. Не оглядываясь.
Вечером позвонил Сергей.
— Ольга сказала, что встретила тебя.
— И что?
— Спасибо, что не устроила сцену.
— Сергей, мне сорок пять лет. Я слишком взрослая для сцен в супермаркете.
— Лена... Ты как?
— Нормально. Живу.
— Я волнуюсь.
Я усмехнулась.
— Не надо. Волнуйся о своей новой семье.
— Лена, мы не...
— Сергей, мне всё равно. Правда. Живите как хотите.
Повесила трубку. И правда — всё равно. Когда это случилось? Когда боль превратилась в пустоту, а пустота — в свободу?
Весна пришла неожиданно. Вроде вчера был февраль, а тут уже апрель, и в палисаднике расцвели тюльпаны. Те самые, что мы сажали вместе с Сергеем пять лет назад.
Я стояла с чашкой кофе у окна — уже нового окна, в новой квартире. Дом продала. Слишком большой для одной, слишком много воспоминаний. Купила двушку в центре. Маленькая, уютная, моя.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Елена Андреевна? Это Михаил, помните меня? Мы встречались на конференции в прошлом месяце.
Помнила. Высокий, седой, с добрыми глазами. Главбух из соседней фирмы.
— Помню. Здравствуйте.
— Я тут подумал... Может, кофе выпьем? Или поужинаем?
Я замерла. Первое приглашение на свидание за... даже не помню сколько лет.
— Я... не знаю...
— Просто кофе. Без обязательств. Если не понравится — разойдёмся и забудем.
Почему нет? В конце концов, что я теряю?
— Хорошо. Кофе.
Встретились в субботу. Маленькая кофейня в центре, джаз тихо играет, уютно. Михаил оказался интересным собеседником. Развёлся десять лет назад, двое взрослых сыновей, любит горы и Ремарка.
— Знаете, — сказал он, размешивая сахар в капучино, — я думал, что в пятьдесят жизнь уже определена. А оказалось — только начинается.
Я улыбнулась. Первый раз за долгое время — искренне.
— Мне сорок пять, и я только учусь жить заново.
— Хороший возраст для учёбы.
Мы проговорили три часа. О работе, детях, книгах, фильмах. Ни разу — о бывших. Словно той жизни и не было.
Расстались у моего подъезда.
— Спасибо за вечер, — сказала я.
— Повторим?
Я кивнула.
Дома посмотрела на себя в зеркало. Постаревшее лицо, морщинки у глаз, седина в волосах, которую пора красить. Но глаза... Глаза снова живые.
София позвонила вечером.
— Мам, как дела?
— Хорошо. Была на свидании.
— Что? Мама! С кем?
Рассказала про Михаила. Дочь слушала, потом вздохнула.
— Мам, а папа знает?
— Соня, папе не обязательно знать. Мы больше не семья.
— Он будет ревновать.
— Это его проблемы.
И правда — его проблемы. Не мои.
Сергей узнал через неделю. Видимо, кто-то из общих знакомых видел нас с Михаилом в театре.
— Лена, это правда? У тебя кто-то есть?
— А тебе какое дело?
— Ну как... Мы столько лет вместе...
— Были. Были вместе. Теперь нет.
— Но так быстро...
Я рассмеялась. Не зло, просто... смешно стало.
— Сергей, прошло полгода. Ты ушёл к моей подруге через четыре месяца после начала романа. Кто из нас быстрый?
Он молчал. Потом спросил тихо:
— Ты счастлива?
Задумалась. Счастлива? Нет. Но и несчастной себя не чувствую. Просто живу. Дышу. Иду дальше.
— Я свободна, — ответила.
И это была правда. Свобода — от обид, от злости, от прошлого. Свобода быть собой. Начинать сначала. Или не начинать — тоже моё право.
Михаил не торопил. Встречались раз в неделю, иногда два. Кино, театр, прогулки. Он рассказывал о своих путешествиях, я — о книгах, которые читаю. Лёгко, без напряжения, без ожиданий.
— Знаешь, — сказал он как-то, — я не ищу замену бывшей жене. И не пытаюсь забыть прошлое. Просто хочу, чтобы настоящее было хорошим.
Мудрый мужчина. С такими можно попробовать построить что-то новое. А можно и не строить. Просто быть рядом, пока хочется.
Год спустя я получила приглашение на свадьбу. Сергей и Ольга. Красивая открытка, золотые буквы.
Выбросила не глядя.
София возмутилась:
— Как они могут! Приглашать тебя!
— Соня, им важно, чтобы всё выглядело цивилизованно. Бывшая жена на свадьбе — признак того, что все остались друзьями.
— Но вы не друзья!
— Нет. Мы никто друг другу.
И это тоже была правда. Двадцать три года вместе, двое детей, общий дом — и в итоге мы никто. Странно, как быстро рассыпается то, что казалось крепким.
В день их свадьбы я уехала с Михаилом в горы. Небольшой отель, чистый воздух, тишина. Мы гуляли по горным тропам, пили глинтвейн у камина, говорили обо всём и ни о чём.
— Спасибо, — сказала я вечером.
— За что?
— За то, что увёз меня. За то, что рядом. За то, что не спрашиваешь.
Он обнял меня. Тепло, надёжно, спокойно.
— Лена, у каждого есть прошлое. Важно только, есть ли будущее.
Есть ли у нас будущее? Не знаю. Но настоящее точно есть.
Прошло два года. Я сижу в своей маленькой кухне, пью утренний кофе и пишу эти строки. За окном весна, в вазе тюльпаны — Михаил подарил вчера просто так.
Вчера встретила Сергея в торговом центре. Постаревший, уставший. Ольги рядом не было.
— Привет, — сказал он.
— Привет.
— Как жизнь?
— Хорошо. У тебя?
Пожал плечами.
— Нормально.
Но глаза говорили другое. Впрочем, меня это больше не касается.
София вышла замуж в прошлом году. Красивая свадьба, Сергей вёл её к алтарю. Мы стояли рядом — бывшие муж и жена, родители невесты. Улыбались, поздравляли гостей. Как два незнакомых человека, которых свёл случай.
Михаил был рядом. Представляла его как друга семьи. Сергей смотрел оценивающе, но промолчал.
После свадьбы София сказала:
— Мам, я горжусь тобой.
— За что?
— За то, что ты смогла. Начать сначала. Не сломаться. Остаться собой.
Остаться собой. А может, впервые стать собой? Двадцать три года я была женой Сергея, мамой Сони и Димы, подругой Ольги. А теперь я просто Лена. Сорок семь лет, новая жизнь, новые планы.
Михаил зовёт переехать к нему. Я пока думаю. Не тороплюсь. В этом возрасте уже понимаешь — спешить некуда. Важно не с кем ты, а кто ты.
А я... Я та, кто пережила предательство и не озлобилась. Кто потерял всё и нашёл себя. Кто в сорок пять начал жизнь с чистого листа.
И знаете что? Это оказалось не так страшно, как казалось той ноябрьской ночью, когда я увидела машину мужа у дома подруги.
Это оказалось... освобождением.