“Лето с Бодлером? Какая нелепость!” — непременно подумают многие”
Так начинается книга французского историка литературы Антуана Компаньона о “поэте теней, осени и сумерек” Шарле Бодлере.
Действительно, читать Бодлера летом странно, но от этого и интересно, так как лето в поэзии автора “Цветов зла” далеко не безоблачное. Вспомним хотя бы его легендарное стихотворение “Падаль” о свидании летним днём, когда парочка влюбленных видит разлагающийся труп лошади:
И в небо щерились уже куски скелета,
Большим подобные цветам.
От смрада на лугу, в душистом зное лета,
Едва не стало дурно вам.
Книга состоит из разных эссе, зарисовок и выступлений на радио этого самобытного литературоведа-знатока Бодлера.
В “Лете с Бодлером” проанализированы не только привычные сплин и меланхолия скандального сборника “Цветы зла”, но и рассказано, какие легенды окутывали фигуру Бодлера, приводятся отрывки из его писем (особенно интересны письма к матери) и работ, которые не лишний раз показывают противоречивость поэта, в котором, как он сам говорил, “в любую минуту уживаются два одновременных порыва — один к Богу, другой — к Сатане, желание возвыситься и жажда опуститься ещё ниже”.
В книге есть отзывы известных авторов о Бодлере, например, Пруста, который не считал Шарля декадентом и даже называл его христианским поэтом — “он без конца твердит о грехе”. Приводится множество мыслей Бодлера о нелюбви к своей эпохе, которая проявлялась даже, казалось бы, в мелочах. Например, в ненависти к фотографиям и газетам:
“Какую газету ни прогляди, за какой угодно день, месяц, год, — непременно наткнешься на каждой строчке на свидетельства самой чудовищной людской испорченности (...) Что ни газета, от первой строчки до последней, — сплошь нагромождение мерзостей. Войны, кровопролития, кражи, непристойности, преступления” (Ш. Бодлер, “Моё обнаженное сердце”)
Но есть много и о любви. Например, к Делакруа (особенно к его “Данте и Вергилию в аду”), к Эдгару По, который, по словам Бодлера, “научил его рассуждать”; к художнику Эдуарду Мане, с которым Бодлер дружил. Но всё же больше в книге тех самых знаменитых бодлеровских противоречий. Отличный пример: Бодлер больше всего на свете страдал от лени и завидовал продуктивности Виктора Гюго. И, о удивительно, — посвятил ему своего потрясающего “Лебедя” и одновременно с этим писал про автора “Собора парижской Богоматери” — “Меня от него тошнит”.