Друзья, сегодня я хочу рассказать вам об одном малоизвестном романе. Все мы знаем, что Николай Алексеевич Некрасов - великий русский поэт. Пожалуй, не найдешь человека, который не смог бы процитировать его стихотворных строчек. И вдруг - роман. Как же так получилось?
На обложке моей книги автором значится только Некрасов, однако открыв томик, рядом с изображением Некрасова мы видим также портрет молодой, красивой дамы. Это Авдотья Яковлевна Панаева, к которой Некрасов много лет питал самые пламенные чувства.
Авдотья Панаева была довольно прогрессивной женщиной для своего времени. Дочь артиста Александринского театра, она должна была тоже стать актрисой и получила соответствующее образование. Выйдя замуж за издателя "Современника" Ивана Панаева, она постоянно вращалась в литературных кругах, была знакома с Толстым, Достоевским, Островским, Гончаровым и многими другими. (Кстати, литераторы были в восторге от красоты и манер Авдотьи Яковлевны. Достоевский был в неё влюблён и впоследствии взял её черты для образа Настасьи Филипповны.)
Некрасов же был не только влюблён, но сумел добиться взаимности, став Панаевой фактически неофициальным мужем. Вместе они написали два романа - "Мёртвое озеро" и "Три страны света" (последний я тоже читала, но мне он понравился меньше).
"Мёртвое озеро" напечатали впервые в журнале "Современник" в 1851 году. В заглавии были указаны оба автора (Панаева под псевдонимом Н.Н. Станицкий).
Немного о содержании
Роман представляет собой довольно объёмное и многоплановое произведение, разделённое на три тома. В первом томе читатель знакомится с основной сюжетной линией - рассказом о юности главной героини Ани, будущей актрисы Любской. Аня принадлежит к небогатому дворянскому роду. Оставшись вдвоем с дедушкой без средств на жизнь, она поселяется в имении у дальнего родственника Фёдора Андреевича. Проходит несколько лет. Приютивший родственников из жалости, Фёдор Андреевич постепенно влюбляется в повзрослевшую Аню и хочет на ней жениться. Аня же влюблена в другого. Убежав из имения, она решает податься в актрисы. Дальше читателя ждут тайны, интриги и неожиданные повороты сюжета. Во втором и третьем томе романа появляются еще несколько сюжетных линий, герои которых будут так или иначе связаны с дальнейшей жизнью Ани. Одних только историй любви в романе будет шесть!
Когда книгу пишут соавторы, читателю всегда интересно узнать, каков вклад каждого из них в произведение. В одном из источников я прочла, что в данном случае сначала Некрасов и Панаева обсуждали общий сюжет, а затем отдельно писали главы, распределенные между собой. Конечно, во время чтения я старалась понять, кто писал ту или иную главу. Иногда это было легко. Например, главы, посвящённые любви или театру, несомненно, принадлежат перу Панаевой:
Весь театр и всё, что принадлежит к нему, знало несчастного сочинителя драм, которые творились в несколько дней, по заказу актрис и актёров. В случае нужды сочинителя запирали в комнату, лишали сапогов, давали перо, бумагу и чернила да графин водки в день для вдохновения. И драма в пяти действиях с прологом в несколько дней появлялась в свете, а потом и на сцене. Труды автора мало ценились актёрами и актрисами. Рублей двадцать пять, данных в разное время по мелочам и с нотациею, что его драма ни гроша не стоит, - вот и всё награждение, какое получал сочинитель за свои труды. Он был принимаем актёрами и актрисами только тогда, когда бывал нужен им, а в другое время его грубо выгоняли. Впрочем, эти господа и с лучшими авторами так поступали.
Кто, как ни дочь актёра, могла так хорошо знать всю подноготную театра? А вот эта глава, я считаю, написана Некрасовым:
Алексей Алексеич идёт по голосу и, отыскав Ивана Софроныча где-нибудь в погребе или в амбаре, говорит:
— А не подновить ли нам сараи и конюшни? (находящиеся, надо заметить, прямо против большой дороги).
— А подновить так и подновить, — отвечает Иван Софроныч, подумав.
— А не сделать ли так: разграфить сначала всю стену поштучно… ну, видывал паркетные полы?.. и потом: одну штуку дернуть голубым, другую розовым, третью зеленым, четвертую…
— Желтым, — подсказывал Иван Софроныч.
— …желтым, пятую малиновым. А что? небось не будет <не>хорошо? Да такой штуки, я думаю, и в столице нет.
— Нет, — утвердительно замечал Иван Софроныч, отмеривая овес. — Штука будет отменная: так озадачим иного, что до Переславля не опомнится!
— Дальше! — перебивал Кирсанов. — До самого Владимира!
— А немудрено, что и до Владимира.
И действительно, когда после долгих совещаний с красильщиком мысль Кирсанова приведена была в исполнение, эффект превзошел ожидания; проезжие видимо повергались в недоумение, какого рода назначение могло иметь подобное здание; одни принимали его за беседку, другие за оранжерею, — и удивлению их не было конца, когда вдруг на ту пору выводили оттуда лошадь; близорукие полагали, что вся передняя стена сделана из китайских разноцветных стекол, о чем и рассказывали не без удивления по пути до самого Владимира, а иногда и далее. Словом, так или иначе, все поражались и смотрели и оглядывались, пока было что-нибудь видно. Слухи об этих толках доходили до наших приятелей от ямщиков соседней станции, приезжавших в Овинищи ковать лошадей, и наполняли сердца их неописанным счастьем. Расспросам, шуточкам, выведываньям не было конца, и ямщик, привезший хорошую весть, угощался водкою.
— Да у вас, вижу я, новость! — сказал однажды, заехав к ним, заседатель. — Как славно сараи выкрашены! Пестрота нынче вообще входит в моду, и ей придумали название: рококо!
Алексей Алексеич и Иван Софроныч промолчали, полные скромного торжества; но оба они заметили слово: рококо, и обоим оно чрезвычайно понравилось. И когда на другой день, выпив чаю и закурив трубки, вышли они на двор и остановились перед нововыкрашенным зданием:
— Рококо! — сказал Алексей Алексеич, любуясь своей выдумкой.
— Рококо! — лаконически отвечал Иван Софроныч.
И оба тихо и счастливо улыбнулись.
Не правда ли, слог довольно сильно отличается? А какой замечательный юмор!
Мои впечатления. Стоит ли читать роман?
Я считаю - однозначно, стоит. Роман имеет несомненные достоинства. Он написан живым, образным языком, увлекает с первых строчек. Авторы отлично сумели описать свои наблюдения за жизнью, нравами и бытом самых разных людей того времени. Читатель побывает и в дворянской усадьбе, и в провинциальном театре, и в богатом доме, где стареющая хозяйка наслаждается властью мелкого "царька", собрав целую толпу приживалок.
Очень хороши и портреты героев, их легко представить по описанию. Например, Аня - красивая, яркая, гордая и самолюбивая. Образ, несомненно, списан с самой Авдотьи Панаевой. Известно, что её отношения с Некрасовым никогда не были лёгкими. Судя по его стихам, посвящённым любимой женщине, он претерпел немало её истерик. Бесчисленное количество раз рыдает в романе и Аня.
О слезы женские, с придачей
Нервических, тяжелых драм!
Вы долго были мне задачей,
Я долго слепо верил вам
И много вынес мук мятежных.
Теперь я знаю наконец:
Не слабости созданий нежных,
Вы их могущества венец.
... Кто ей теперь флакон подносит,
Застигнут сценой роковой?
Кто у неё прощенья просит,
Вины не зная за собой?
Кто сам трясётся в лихорадке,
Когда она к окну бежит
В преувеличенном припадке
И «ты свободен» говорит?
…Кто ночи трудные проводит
Один, ревнивый и больной,
А утром с ней по лавкам бродит,
Наряд торгуя дорогой?
Кто говорит: «Прекрасны оба»,
На нежный спрос: «Который взять?»
Меж тем как закипает злоба
И к чёрту хочется послать…
Некрасов, "Слезы и нервы"
Женские судьбы в романе очень непростые. Как и в других своих произведениях, Панаева пытается привлечь внимание общественности к "женскому вопросу". Он был весьма актуален в то время, женщина была сильно ущемлена в правах и должна была ограничиться только ролью хозяйки дома, жены и матери. Героиня романа вынуждена идти в актрисы, потому что выбор её невелик - либо выйти замуж за старика, либо выбрать профессию, представительниц которой не уважают в обществе. Сюжет заставляет задуматься над тем, как мало мы порой ценим то, что считаем само собой разумеющимся - например, право распоряжаться своей жизнью по собственному желанию.
К недостаткам романа можно отнести некоторую путаницу в персонажах, которая неизбежно ждет читателя. Авторы периодически бросают своих героев и следующую главу начинают с событий, не имеющих к ним непосредственного отношения. Но справедливости ради надо сказать, что к концу книги будут связаны между собой все отдельные линии повествования. Также будет рассказано и о дальнейшей судьбе всех героев, упомянутых в романе.
Книга была прочитана в рамках книжного бинго "Город-сад" (Вода).