Золотой голос, который вырос в тишине
Когда слушаешь записи Муслима Магомаева, кажется, что он всегда был обречён на славу. Но я знаю: за его бархатным голосом стояла тишина. Настоящая, тяжёлая, детская.
Отец погиб на фронте за несколько дней до Победы. Муслиму было три года. Он даже не успел запомнить его лицо. У таких мальчиков внутри всегда живёт пустота — и её потом приходится заполнять чем-то сильным. В его случае — музыкой.
Сначала — пластинки деда: Карузо, Руффо, Баттистини. Маленький Муслим гонял их, как другие гоняли мяч во дворе. Он не игрался, он учился у мёртвых мастеров. В этом есть какая-то жуткая справедливость: голос будущего кумира СССР формировался под шорох старых виниловых дисков.
И ведь он стеснялся! Представляете? Человек, который позже срывал овации в Кремле, прятался и пел в пустой школе, когда там оставался только вахтёр. Вахтёр, который был, наверное, первым его невольным слушателем.
Но тайны долго не живут. Его случайно услышала учительница русского языка. И всё — на следующий день о «парне с голосом» знала вся школа. Так закончилась тишина. Начался шум.
Взлёт под присмотром Фурцевой
Бакинская консерватория, первые наставники, первые концерты. Но главный взлёт — Москва. Декада азербайджанской культуры в Кремле. На сцене — худощавый двадцатилетний парень с голосом, будто у него за спиной вековая опера. В зале — Хрущёв, Фурцева.
Именно Фурцева, министр культуры, сказала: «Наконец-то у нас появился настоящий баритон». Она могла кого-то похоронить в карьере одним движением руки, но могла и вытащить. Магомаеву повезло: он попал в категорию «вытащить».
Тогда он получил всесоюзную славу. А дальше пошло по нарастающей: Ла Скала, Сопот, «Королева красоты», «Ноктюрн»... Но СССР — это не про свободу. Когда Парижская «Олимпия» предложила контракт, Министерство культуры велело забыть. «Ты нужен Родине». Родина умела забирать.
А ещё — наказывать. В Ростове он отработал концерт дольше положенного, получил «повышенный» гонорар, и это закончилось уголовным делом. Уголовным — за песни. После этого ему запретили выезжать за пределы Азербайджана. Только звонок Андропова вернул его на большую сцену.
Я думаю, в такие моменты человек понимает, что его судьба уже не его.
Женщины, от которых он уходил
Легенды о его любовных похождениях множились быстрее, чем тиражи пластинок. Но вот правда: первая жена у него была ещё в студенчестве. Звали её — как будто из шекспировской пьесы — Офелия. Тайная свадьба, рождение дочери Марины.
Звучит красиво, но романтика закончилась очень быстро. Сварливая тёща, гастроли, усталость. Дом, в который не хочется возвращаться. Он уехал в Грозный, думал — конец. А потом узнал, что жена ждёт ребёнка. Девочка родилась, но семью это не спасло.
Магомаев всегда бежал туда, где его принимали без условий. Следующая была — редактор Мила Карева. С ней он прожил долгие годы, параллельно позволяя себе увлечения на стороне. Его хватало на всё — кроме настоящей семьи.
И вот здесь на сцену выходит женщина, которая изменила всё.
Та, ради которой он всё бросил
1972 год. Баку. Музыкальный фестиваль. На сцену выходит молодая певица — Тамара Синявская. В зале сидит Магомаев. Казалось бы — ещё один концерт, ещё один день в его графике, но именно там жизнь решила круто повернуть.
Ирония судьбы: они оба были несвободны. У неё муж — артист балета Сергей Бережной. У него — долгая связь с Милой Каревой. Но когда люди встречаются так, браки и обязательства перестают иметь вес. Между ними сразу возникло притяжение, которое уже невозможно было разорвать.
А потом случилось киношное: Тамара уехала на стажировку в Италию. Полгода разлуки. И каждый день Магомаев звонил ей, посылал цветы через брата. Это похоже на подростковую влюблённость, но в этой одержимости было что-то взрослое и неизбежное.
Когда она вернулась, Александра Пахмутова с Добронравовым даже написали песню «Прощай, любимый» — предчувствовали разрыв. Но прощания не случилось. Синявская сдалась. Развелась. И в 1974-м они сыграли свадьбу в ресторане «Баку».
Толпа стояла под окнами. Люди ждали, что кумир выйдет к ним. И он вышел. Открыл настежь окна и запел. Жених, простуженный морозом, срывающий голос в собственный свадебный день. Это был жест, который стал легендой. Он будто показал: «Вот моя семья. Вот моя жена. И вот — вы, мои люди. Я одинаково принадлежу всем».
Семья как свободный полёт
Ужиться двум сильным вокалистам под одной крышей — задача не для слабонервных. Ссорились. Иногда он в гневе уезжал в Баку. Иногда она молчала днями. Но всегда возвращались друг к другу.
«Мы были счастливы так, как могут быть счастливы только птицы в свободном полёте», — говорил он. И это, пожалуй, самая точная метафора их брака: два таланта, которые не держали друг друга на привязи.
Удивительно, но Синявская смогла найти общий язык даже с дочерью Магомаева от первого брака. Более того, именно через Тамару Марина познакомилась с будущим мужем. Та самая редкая ситуация, когда новая жена не вычеркивает прошлое, а соединяет его с настоящим.
Они прожили вместе 34 года. Для артиста масштаба Магомаева — это не просто срок. Это подвиг верности.
Последние годы и прощание
В конце 90-х он сказал фразу, которая звучит как завещание: «Каждому таланту Бог отмерил срок». И перестал выступать. Он будто почувствовал, что петь больше не должен.
Занимался живописью, писал стихи, отвечал поклонникам в интернете — уже тогда, в начале 2000-х. А когда умер Гейдар Алиев, его старый друг, здоровье Магомаева резко пошло вниз. Сердце, сосуды, лёгкие — всё подводило.
Тамара оставила сцену и осталась рядом. Многие уверены, что именно её забота продлила ему жизнь ещё на несколько лет. Но 25 октября 2008 года его не стало. Он умер у неё на руках.
Прощание с ним превратилось в народное шествие. Казалось, прощается не только Азербайджан или Россия — прощается целая эпоха, где «Королева красоты» звучала из каждого окна.
Скандалы после смерти
Но в нашей стране даже мёртвых не оставляют в покое. Стоило Магомаеву уйти, как на ток-шоу потянулись женщины: «Он был моим любовником», «У меня от него ребёнок».
Трижды это звучало в эфире федеральных каналов. Но ДНК-тесты поставили точку: ни один из «наследников» не оказался связан с певцом. Это была чистая жажда славы, паразитирование на имени.
Да и истории про «романы с Эдитой Пьехой» — оттуда же. Саму Пьеху спросили напрямую. Она отрезала: «Нет, не было». Но слухи всегда живут дольше фактов.
Сериал «Магомаев» тоже подлил масла в огонь — там показали сцены с вымышленными женщинами, которые фанаты приняли за правду. Но Синявская не возражала. Она сказала: «Это художественный вымысел».
Она знала одно: её муж выбрал её. И больше никого.
Живой голос после смерти
Сегодня, спустя 17 лет после его ухода, Тамара Синявская говорит, что видит его во снах. Что он будто стал её ангелом-хранителем. Она больше не поёт — и правильно. После Магомаева уже нельзя петь так, чтобы было громче его.
Каждый год она проводит конкурс его имени. Каждый год говорит о нём в настоящем времени. И каждый год доказывает, что любовь, которой завидовала вся страна, не умерла вместе с ним.
И вот здесь у меня нет цинизма. Никаких «но». Есть только чувство уважения к двум людям, которые рискнули, разрушили свои прошлые жизни — и построили новое, общее.
И если сегодня мы поём его «Ноктюрн» или «Луч солнца золотого», то, может быть, именно потому, что он пел не абстрактно. Он пел о ней.
Спасибо, что дочитали эту историю до конца. Для меня важно, что вы не просто читаете, а сопереживаете вместе со мной этим судьбам.
Если хотите первыми узнавать о новых материалах, обсуждать героев и делиться своим мнением — подписывайтесь на мой Телеграм-канал. Там я выкладываю тексты без задержек и иногда — то, чего в Дзене просто не найти.
