— Девушка, примерочная свободна, — голос продавщицы был вежливым, почти ласковым.
Марина вздрогнула. Она всё это время стояла напротив манекена, на котором висело сиреневое платье. Тонкая ткань струилась, будто живая. Платье было простое, но в нём было что-то… настоящее.
— Спасибо, — тихо ответила она и аккуратно сняла его с манекена.
В примерочной свет был мягкий, а большое зеркало чуть искажало фигуру, делая её выше. Марина медленно надела платье, расправила складки. Оно село идеально. Даже цвет — этот нежно-сиреневый — неожиданно освежал лицо.
Она повернулась к зеркалу боком, потом спиной, и поймала себя на том, что улыбается.
— Красиво, правда? — в дверях появилась продавщица, любопытно заглядывая внутрь. — Вам очень идёт.
— Да… красиво, — согласилась Марина. — Сколько оно стоит?
— Четыре тысячи, — без тени сомнения ответила та.
Четыре тысячи. Эта сумма отозвалась у Марины в груди неприятным толчком. Она могла позволить себе купить его — зарплата позволяла. Но в голове мгновенно прокрутилась цепочка: «Четыре тысячи — это почти неделя еды. Это коммуналка и интернет. Это две трети ежемесячного конверта в заначку».
Марина медленно сняла платье, аккуратно повесила на плечики.
— Я возьму вот то, серое, за тысячу двести, — произнесла она. — На каждый день самое то.
Продавщица чуть заметно пожала плечами. Для неё это был просто выбор покупателя. Для Марины — очередная маленькая победа над соблазном.
Дома Марина первым делом разложила покупки: дешёвое платье, упаковка макарон по акции, два литра молока с жёлтой наклейкой «Скидка 30%», хлеб вчерашней выпечки и куриная спинка — дешевле, чем филе, зато «суп получится наваристый».
Она жила одна, но холодильник у неё всегда был заполнен продуктами,про запас, которые стоили как можно меньше.
На работе над ней подшучивали:
— Марин, ну ты же не студентка и не пенсионерка, чтобы с контейнером ходить, — смеялась коллега Оля, видя, как та достаёт из сумки домашнюю гречку с морковкой.
— Это всё излишества, — привычно отвечала Марина. — В кафе за ту же порцию гречки ,возьмут втрое дороже.
Оля закатывала глаза, но спорить с Мариной было бесполезно. У той на всё были железные аргументы.
Каждый месяц Марина откладывала деньги в конверты. Один — на «чёрный день», другой — на «совсем чёрный». Они лежали в ящике комода, аккуратной стопкой, перевязанные резинкой.
Всё началось в детстве. Когда Марине было десять лет, отец ушёл. Просто однажды утром собрал вещи и исчез. Мама осталась без работы, с долгами и пустым холодильником. Неделями они питались водой и картофельными очистками. Вспоминать это, Марина, совсем не любила. Но зато она хорошо помнила, как в декабре в доме не было ни подарков, ни елки. Мама принесла с работы старый чайник и радовалась, что «хоть так» можно нагреть чай.
С тех пор Марина усвоила: деньги — это безопасность. Их надо хранить, приумножать, не тратить на ерунду.
Деньги это всё.
Прошли годы. Марина устроилась бухгалтером, получала стабильную зарплату. Могла бы жить намного лучше, но жила так, как жила. Экономила и приумножала.
—Маринка, ты бы хоть съездила куда, — уговаривала подруга Света. — Море, Турция, Египет… Ну хоть раз в жизни!
— Это всё излишества, — привычно отвечала Марина. — А вдруг завтра что-то случится? А у меня не будет денег,что тогда?Да,мне и здесь хорошо.
Её «вдруг» стало притчей во языцех среди знакомых.
Однажды вечером, когда Марина перебирала конверты, позвонил телефон.
— Марина Сергеевна? Это из больницы. У вашей мамы инфаркт. Нужна операция. Срочно.
— Сколько? Сколько надо денег ?— голос её был тихим, ровным.
— Сто двадцать тысяч.
Марина положила трубку, открыла ящик, достала конверты. Её руки не дрожали. Деньги нашлись мгновенно.
Операция прошла успешно.
Через два дня мама лежала в палате, бледная, но живая.
— Ты… ты спасла меня, — прошептала она, сжимая руку Марины.
— Нет, мам, это не я. Это мой чёрный день. Он, оказывается, белый.
Через месяц Марина снова оказалась в том магазине. Платья уже не было. Она взяла другое — яркое, голубое, за четыре тысячи двести. И не моргнув, расплатиласькартой..
Наконец Марина поняла: копить нужно. Но иногда нужно и жить. Потому что настоящие чёрные дни — это когда ты опоздал сделать то, что мог.