Щелчок замка оказался громче, чем я ожидала. Звук разорвал тишину кладовки, где пахло пылью и нафталином, где под потолком висели паутинки, а в углах копились коробки с новогодними игрушками и старыми журналами. Чемодан стоял за лыжами, которыми мы не пользовались уже лет пять — коричневый, потёртый по углам, с царапинами на боках и выгоревшей биркой авиакомпании.
Я искала зимние сапоги. Нашла паспорта.
Крышка поднялась с сухим скрипом. Внутри, под растрескавшейся атласной подкладкой, лежал плотный конверт формата А4. Бумага шуршала под пальцами — старая, чуть пожелтевшая по краям. Я вытащила его на свет и расстегнула клапан.
На пол высыпались документы. Пять паспортов с разными именами.
Андрей Сергеевич Морозов. Дмитрий Александрович Новиков. Роман Игоревич Белов. Максим Петрович Седов. Олег Валерьевич Крылов.
На всех фотографиях — мой муж.
Я присела на корточки, собирая документы с пыльного пола. Обложки холодили пальцы, пластиковые кармашки для фото были липкими от времени. Защитный слой на одном из паспортов переливался под лампочкой, на другом — треснул в углу. Хрустела сухая бумага квитанций, вложенных между страницами.
Руки дрожали.
В паспорте Морозова — железнодорожный билет Москва-Тверь на прошлый год, в декабре. Я помнила тот день: Андрей сказал, что едет к старому другу на выходные. В паспорте Новикова — визитка адвокатской конторы, телефон подчёркнут синей ручкой. В документе Белова — чек из банка, услуга «аренда сейфовой ячейки», дата — два месяца назад.
Между страницами паспорта Седова — бумажка с рукописной записью: «Олег Валерьевич Крылов, 15.03.1982, Воронеж, работал строителем, холост». Почерк знакомый. Андреев.
В кармане обложки — ещё одна квитанция. Термочек почти выцвел, но я разобрала: «Нотариальные услуги. Заверение копии документа». Вчерашняя дата.
Я сидела на полу кладовки и рассматривала лицо мужа на пяти разных фотографиях. На одной у него была борода, на другой — очки, на третьей волосы короче обычного. Но глаза везде одинаковые. Усталые. Настороженные.
Запах нафталина въедался в лёгкие.
Я аккуратно сложила документы обратно в конверт и взяла его с собой на кухню. Поставила чайник — нужно было что-то делать руками, чтобы не сорваться. Разложила паспорта на столе, как пасьянс.
Андрей должен был вернуться с работы через час.
Пока заваривался чай, я рассматривала детали. Разные серии, разные даты выдачи, но бумага везде одинаковая — плотная, с водяными знаками. В одном документе страницы чуть толще, в другом шрифт немного отличался. Не то чтобы я разбиралась в полиграфии, но различия бросались в глаза.
В кармане пиджака, который висел в прихожей, я нашла пропуск. Бумажный жетон с номером и штрих-кодом, без названия организации. Выдан на имя Романа Игоревича Белова, срок действия — до конца месяца.
В кошельке, лежавшем на тумбочке в спальне, — термочек «нотариальные услуги» и квитанция об оплате госпошлины. Сумма небольшая, назначение платежа неразборчиво.
На общем ноутбуке, в папке «Документы», среди файлов с коммунальными счетами обнаружилась папка «Сканы». Внутри — подпапка «Договор НДА» и три файла без названий. Открыть не получилось: требовался пароль.
Я сфотографировала на телефон все обложки паспортов, квитанции и пропуск. Звук затвора показался оглушительно громким в тишине квартиры.
В календаре на телефоне Андрея — я знала пароль, он никогда не скрывал — на завтрашний день стояла запись: «Банк, ячейка, 16:00». На послезавтра: «Встреча, адвокат». На следующую неделю: «Студия, 18:30».
Студия?
Чай остыл, а я всё сидела за кухонным столом, перебирая документы. Пыталась найти логику. Реквизит для фильма? Андрей никогда не работал в кино. Розыгрыш? Но квитанции настоящие, даты свежие. Какая-то специальная работа? Он трудился в IT-компании программистом, никаких секретов.
Когда хлопнула дверь, я успела сложить паспорта в прозрачный файл и оставить его на столе рядом с заварочным чайником.
— Привет, — Андрей поцеловал меня в щёку и взглянул на файл. — Что это?
— Хотела у тебя спросить.
Он замер с курткой в руках, потом медленно повесил её на спинку стула. Сел напротив, потёр переносицу — привычный жест, когда он нервничал.
— Где ты это нашла?
— В старом чемодане. За лыжами.
Андрей взял файл, пролистал содержимое. Лицо не изменилось, но пальцы чуть дрожали.
— Это не то, что ты думаешь.
— А что я думаю?
— Не знаю. — Он выровнял на столе чайные ложки, сложенные рядом с сахарницей. — Но это всё законно.
— Пять паспортов на разные имена — это законно?
— Потом объясню. Не сейчас.
— Когда сейчас? — Я достала телефон, показала экран календаря. — Завтра банк, ячейка. Послезавтра адвокат. На следующей неделе студия. Что за студия, Андрей?
Он прикрыл ладонью экран телефона, как будто хотел спрятать расписание.
— Не сейчас, — повторил он. — Поужинаем, посмотрим фильм. Завтра поговорим.
Но завтра он ушёл на работу раньше обычного, а вернулся поздно. Я весь день думала о паспортах и к вечеру приняла решение — попробую разобраться сама.
Утром следующего дня я поехала в МФЦ. Встала в очередь к окну по вопросам паспортов и гражданства.
— Скажите, а как проверить подлинность паспорта? — спросила я сотрудницу, когда подошла моя очередь.
— Зачем вам? — Женщина средних лет посмотрела на меня внимательно.
— Я покупаю квартиру, хочу убедиться, что документы продавца настоящие.
— Проверить можете только через официальные инстанции. ГУВМ МВД, например. Или нотариус может подтвердить подлинность при заверении сделки. Сроки — от трёх рабочих дней, если документ в базе. Если нет — дольше.
— А какие признаки подделки можно заметить невооружённым глазом?
— Качество бумаги, защитные элементы, шрифты. Но лучше не рисковать — обратитесь к специалистам.
Я поблагодарила и вышла на улицу. В кармане зазвонил телефон — Андрей.
— Где ты?
— В городе. По делам.
— Каким делам?
— Своим, — сказала я и сбросила вызов.
От МФЦ я поехала в банк, где по квитанции оплачивались услуги сейфовой ячейки. В операционном зале подошла к стойке информации.
— Добрый день. Скажите, как устроена работа с сейфовыми ячейками? Какие документы нужны для доступа?
— Паспорт клиента и договор аренды. Доступ строго персональный, по биометрии или ключу. Время работы депозитария с девяти до восемнадцати, в выходные — до пятнадцати.
— А если я потеряла договор?
— Можно восстановить по паспорту. Но только если ячейка оформлена на ваше имя.
Я кивнула и вышла из банка. В кармане лежал файл с отсканированными обложками паспортов — я распечатала их утром дома. Решила съездить в копицентр.
— Посмотрите, пожалуйста, — обратилась я к молодому человеку за стойкой. — Эти документы отпечатаны на одинаковой бумаге?
Он взял листы, пощупал, поднес к свету.
— Нет, разная. Этот — на офсетной бумаге, плотность около ста двадцати граммов. А этот — на специальной, с защитными волокнами. Когда такую начали использовать для документов? Года три-четыре назад, не раньше.
— А можете сказать, что это за документы?
— По скану сложно. Но похоже на официальные бланки. Качество печати хорошее, шрифты стандартные.
Я поблагодарила и забрала распечатки.
В машине включила телефон. Пропущенные вызовы от Андрея — семь штук. Два сообщения: «Позвони срочно» и «Мы должны поговорить».
Вместо этого я поехала в коворкинг рядом с домом. Взяла столик у окна, заказала кофе и достала ноутбук.
История поездок в такси за последние три месяца. Андрей несколько раз ездил по одному и тому же адресу — улица Тверская, дом с необычным номером. Всегда вечером, всегда в одиночку. Я ввела адрес в поисковик.
Здание телевизионной студии.
Позвонила по номеру с сайта.
— Алло, студия «Формат», добрый день.
— Здравствуйте. Скажите, а у вас работает человек по имени Андрей? Или, возможно, Роман Белов?
— А кто спрашивает?
— Я его жена. Он должен был сегодня приехать к вам на встречу, но не отвечает на звонки. Волнуюсь.
— Подождите минутку. — Пауза, шум голосов. — Роман Игоревич к нам сегодня не приходил. А вы точно его жена? У нас в договоре указан статус «холост».
— Какой договор?
— На изготовление реквизита. Паспорта, удостоверения, справки — для съёмок сериала. Роман Игоревич консультирует по достоверности документов.
Я медленно опустила трубку.
Реквизит. Макеты для кино.
Дома Андрей сидел на кухне, перед ним лежал открытый чемодан. Пустой.
— Где документы? — спросила я.
— Вернул заказчикам. Съёмки закончились.
— Покажи договор со студией.
Он достал из кармана сложенный лист бумаги. Договор на консультационные услуги по изготовлению бутафорских документов. В приложении — список реквизита: «Паспорт РФ (макет) — 5 шт.». Печать студии, подпись, дата — два месяца назад.
— Почему молчал?
Андрей потёр переносицу.
— Стыдно было. Работа несерьёзная, деньги небольшие. Ты всегда говоришь, что я должен развиваться в IT, а тут... бутафория какая-то.
— И чеки в банке, к нотариусу?
— Оформлял справки для студии. Что документы — учебные пособия, не для использования. Страховались от проблем.
Я взяла договор, изучила печать, подпись. Всё выглядело официально.
— А квитанции в паспортах? Билеты?
— Ездил консультироваться с художниками по костюмам, реквизиторами. На разные имена, чтобы понять, как люди ведут себя с документами. Метод актёра.
— Покажи пропуск.
Андрей достал из кармана бумажный жетон.
— Разовый. На съёмочную площадку.
Я повертела его в руках. Штрих-код, номер, срок действия. На обороте мелким шрифтом: «ООО «Студия «Формат». Реквизит. Не является пропуском».
— А запись в календаре на завтра? «Банк, ячейка»?
— Возвращаю ключи от сейфа, где хранились материалы. Договор закончился.
Все кусочки складывались в картину. Логичную. Обыденную. Даже скучную.
Андрей работал консультантом на съёмках, помогал делать правдоподобные документы для актёров. Скрывал из-за ложного стыда — считал, что жена осудит его за несерьёзную подработку.
— Покажи ведомость реквизита, — попросила я.
— Какую ведомость?
— Список того, что ты сдавал обратно студии. Пять паспортов, например.
Андрей замялся.
— Не помню, где положил.
— Позвони в студию. Пусть пришлют копию.
— Сейчас уже поздно. Завтра позвоню.
Я смотрела на мужа и чувствовала: что-то не сходится. Тон голоса не тот. Жесты не те. Слишком готовые ответы на все вопросы.
— Андрей, — сказала я медленно. — Ты был на том адресе, куда ездил по вечерам. Тверская улица. Я проверила — там студия. Но ты ездил туда и месяц назад, и два месяца назад. А договор от двух месяцев.
— Ну, подготовка была. Несколько встреч.
— Тогда покажи все договоры. Все квитанции. Все документы по этой работе. Прямо сейчас.
Андрей встал из-за стола, подошёл к окну.
— Не могу.
— Почему?
— Подписал соглашение о неразглашении. НДА. Детали проекта — коммерческая тайна.
— Покажи НДА.
— Оригинал оставил у них. Копию... не помню где.
Я закрыла крышку чемодана. Щёлкнул замок — тот же звук, что три дня назад в кладовке.
— Завтра утром, — сказала я, — ты покажешь мне все документы по этой работе. Договоры, ведомости, справки, НДА. Всё. Или я еду в студию сама и выясняю, что там происходило на самом деле.
— Зачем тебе это?
— Потому что я твоя жена. И имею право знать правду.
Андрей повернулся от окна. Лицо осунулось, глаза стали ещё более усталыми.
— Хорошо, — сказал он тихо. — Завтра покажу.
Но утром я проснулась одна. На столе лежала записка: «Уехал к матери на несколько дней. Нужно подумать». Никаких документов рядом не было.
Я оделась и поехала на Тверскую улицу.
Студия «Формат» располагалась на третьем этаже старого кирпичного здания. В приёмной сидела девушка с яркими волосами, перед ней — монитор и стопка сценариев.
— Добрый день. Мне нужна информация о сотруднике — Романе Белове.
— А вы кто?
— Жена.
Девушка нахмурилась.
— Странно. В анкете он указал, что холост. И вообще, никого с такой фамилией у нас не работает. Работал полгода назад, проект закрыли.
— А что за проект?
— Сериал про работу спецслужб. Роман консультировал по документообороту — легенды прикрытия, поддельные справки, методы маскировки. У него опыт был.
— Какой опыт?
— Не знаю. Резюме не сохранилось. Но он разбирался в теме.
— А документы, которые он делал, где сейчас?
— Реквизит весь уничтожили после съёмок. По договору — в присутствии представителя МВД. Мало ли, вдруг кто воспользуется.
Я поблагодарила и вышла на улицу. В голове крутились обрывки разговоров, детали, несостыковки.
Полгода назад, а не два месяца. Проект закрыт, а не завершён. Реквизит уничтожен, а не возвращён.
Андрей врал. Вопрос — в чём именно.
Дома я ещё раз внимательно осмотрела чемодан. Потрогала подкладку, заглянула в боковые карманы.
В одном из них нашла тонкую пластиковую карточку. Белая, с магнитной полосой, без надписей. На обороте мелким шрифтом — номер и название банка.
Карта доступа к сейфовой ячейке.
Я поехала в банк.
— Добрый день. У меня есть карта доступа к ячейке, но я забыла номер договора.
Сотрудница взяла карточку, пробила в системе.
— Ячейка номер 247, арендована на имя Олега Валерьевича Крылова. Договор действует до конца месяца. Вы Олег Валерьевич?
— Нет, я его жена. Можно посмотреть, что указано в договоре?
— К сожалению, без паспорта арендатора доступ к информации закрыт.
— А если принести паспорт?
— Тогда можно и в ячейку зайти.
Дома я перерыла все ящики, шкафы, коробки. Искала паспорт на имя Олега Крылова. Не нашла — видимо, Андрей забрал с собой.
Зато в ящике письменного стола, под стопкой гарантийных талонов, обнаружила конверт с фотографиями. Андрей на них выглядел лет на пять моложе, волосы длиннее, борода гуще. На одном снимке — в форме охранника. На другом — в костюме, на фоне вывески «Юридическая консультация». На третьем — за рулём такси, на лобовом стекле — лицензия.
На обороте каждой фотографии — даты. Пять лет назад, четыре года назад, три года назад.
Разные работы. Разная внешность. Разные документы?
Я сфотографировала карточки и отправила подруге — Лене, которая работала в кадровом агентстве.
Через час она перезвонила.
— Лиз, а твой муж случайно не менял имя? Или фамилию?
— Нет, а что?
— Я пробила его по базам. Андрей Сергеевич Морозов числится в системе только с прошлого года. До этого — никаких записей. Ни работы, ни кредитов, ни штрафов. Как будто его не существовало.
— Может, ошибка в базе?
— Может. Но странно. Ещё я нашла упоминание фамилии Крылов — Олег Валерьевич. Привлекался три года назад за мошенничество, дело закрыли за примирением сторон.
— Пришли, что найдёшь.
— Лиз, ты уверена, что хочешь это знать?
— Уверена.
Вечером я сидела на кухне, разложив перед собой всё найденное. Паспорта — только их ксерокопии, оригиналы Андрей увёз. Фотографии. Банковскую карту доступа к ячейке. Справку из базы данных с упоминанием Олега Крылова. Договор со студией — и теперь я понимала, что он поддельный. Печать размытая, подпись не похожа на образец с сайта.
Картина складывалась другая. Мой муж несколько лет жил под разными именами. Работал охранником, консультантом, таксистом — и на каждой работе был другим человеком. С другими документами, другой историей, другим прошлым.
Зачем? От кого скрывался? Или кого обманывал?
В кармане зазвонил телефон. Андрей.
— Алё.
— Где ты?
— У мамы. Я же писал.
— Когда вернёшься?
— Не знаю. Мне нужно время подумать.
— О чём думать, Андрей?
Долгая пауза.
— Я не могу всё рассказать.
— Почему?
— Потому что... — Он помолчал. — Потому что боюсь тебя потерять.
— Правдой меня не потеряешь. А вот ложью — запросто.
— Это сложно объяснить.
— Тогда покажи документы. Настоящие. Все паспорта, которые ты увёз. Справки о смене имени, если они есть. Договоры, решения суда, что угодно. Но правду.
— Завтра приеду. Поговорим.
— Приезжай сейчас.
— Завтра, — повторил он и отключился.
Я посмотрела на экран телефона, потом на разложенные на столе улики. Завтра он приедет с новой версией. Более правдоподобной. С новыми документами — настоящими или поддельными, кто знает.
Но я уже решила.
Утром я поехала к нотариусу. Взяла справку о том, что состою в браке с Андреем Сергеевичем Морозовым, указала дату регистрации брака. В графе «дополнительная информация» попросила отметить: «Других браков, зарегистрированных на имя заявителя, в базе данных не значится».
Потом съездила в банк и написал заявление о закрытии всех общих счетов и карт. Сотрудница предупредила, что потребуется согласие второго владельца.
— А если он не даст согласие?
— Тогда можно закрыть только свою часть. Или обратиться в суд.
— Хорошо. Закройте мою часть.
После банка поехала к юристу. Знакомый Лены, специализировался на семейных делах.
— Расскажите ситуацию, — попросил он.
Я выложила всё: паспорта, поддельные договоры, смену внешности, работу под разными именами.
— У вас есть дети?
— Нет.
— Совместное имущество?
— Квартира в ипотеке, машина. Всё оформлено на меня.
— Ваши действия?
— Хочу понимать правовые последствия. И что делать, если выяснится, что он совершал преступления.
Юрист полистал бумаги.
— Вы не обязаны нести ответственность за действия мужа, если не участвовали в них. Но если есть подозрения в мошенничестве, лучше зафиксировать всё документально. На случай, если пострадавшие предъявят претензии.
— Как зафиксировать?
— Обратиться с заявлением в полицию. Не обязательно подавать на него — можно просто уведомить о подозрительных обстоятельствах. Пусть разбираются.
Из юридической консультации я поехала домой. Андрей ждал на кухне, перед ним лежала стопка документов.
— Вот, — сказал он. — Всё, что ты хотела видеть.
Я взяла верхний лист. Справка из ЗАГСа о смене фамилии. Андрей Сергеевич Крылов изменил фамилию на Морозов три года назад. Причина — «По личным мотивам».
Следующий документ — справка о смене имени. Год назад Олег Валерьевич Крылов стал Андреем Сергеевичем Крыловым.
Третий документ — решение суда. Два года назад Роман Игоревич Белов получил разрешение на смену фамилии на Крылов.
— Это что? — спросила я.
— Я менял документы. Несколько раз.
— Зачем?
Андрей сел напротив, руки сложил на столе.
— У меня были проблемы. Долги. Люди искали. Я думал, если изменить имя...
— Какие долги?
— Игровые. Казино, ставки. Занял крупную сумму, проиграл. Пришлось скрываться.
— Сколько?
— Два миллиона.
Я отложила справки и посмотрела на мужа. Лицо знакомое, но словно чужое.
— И ты решил, что смена имени тебя спасёт?
— Думал, да. Наивно, понимаю. Но тогда казалось выходом.
— А работа под разными именами?
— Пытался заработать, чтобы отдать долг. Разные места, разные документы — чтобы меня не нашли.
— Показывай дальше.
Андрей протянул ещё несколько листов. Расписки о получении денег в долг. Переписка с кредиторами. Угрозы, требования, сроки.
Последний документ — справка о закрытии долга. Три месяца назад.
— Заплатил?
— Да. Продал машину, взял кредит, мать помогла. Закрыл всё.
— Тогда зачем до сих пор менять имена? Зачем паспорта в чемодане?
Андрей потёр переносицу.
— Привычка. Страх. Мне казалось, что они всё равно найдут.
— А банковская ячейка?
— Там хранил деньги. Копил на погашение долга. Сейчас пустая.
Я листала документы. Всё выглядело официально — печати, подписи, номера. Но что-то всё равно не складывалось.
— Андрей, — сказала я медленно. — Справка о смене имени датирована годом ранее. А паспорт на имя Олега Крылова выдан позавчера. Как это возможно?
Он замолчал.
— И ещё. Ты говоришь, что долг закрыт три месяца назад. Но квитанция из сейфовой ячейки — свежая. Зачем арендовать ячейку, если там пусто?
Молчание затягивалось.
— А фотографии в разной форме? Охранник, таксист, консультант — всё это тоже из-за долгов?
Андрей встал из-за стола, подошёл к окну.
— Не всё так просто.
— Тогда расскажи, как просто.
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что это касается не только меня.
Я собрала все документы в стопку.
— Хорошо. Тогда завтра утром я иду в полицию. С заявлением о том, что мой муж использует поддельные документы и скрывает от меня свою деятельность.
— Лиза, не надо.
— Надо. Потому что я имею право знать, за кого вышла замуж. И кто живёт в моей квартире.
Андрей повернулся от окна. Глаза красные, лицо осунувшееся.
— Если я расскажу правду, ты меня бросишь.
— Если не расскажешь — брошу точно.
Он сел на стул, тяжело вздохнул.
— Я работал информатором.
— Кем?
— Информатором. В полиции. По экономическим преступлениям.
Я почувствовала, как холодеют пальцы.
— Сколько времени?
— Четыре года. До нашей свадьбы.
— Почему?
— Попался на мелком мошенничестве. Предложили выбор — тюрьма или сотрудничество. Выбрал сотрудничество.
— И что ты делал?
— Внедрялся в преступные группы. Играл роли — охранника, консультанта, водителя. Собирал информацию, передавал куратору.
— Документы поддельные?
— Служебные. Для прикрытия. Оформлялись официально, через спецподразделение.
— А теперь?
— Теперь не работаю. Договор закончился после нашей свадьбы. Но документы остались.
— Зачем их хранить?
— Куратор просил не уничтожать. На случай, если понадобятся для дачи показаний.
Я смотрела на мужа и пыталась понять — верить или нет. История звучала правдоподобно. Объясняла многое. Но доказательств опять не было.
— Покажи документы от полиции. Справку о сотрудничестве.
— Не могу. Это засекречено.
— Телефон куратора.
— Он перевёлся в другой регион.
— Номер дела, в котором ты участвовал.
— Не помню. Их было много.
Снова готовые ответы. Снова невозможность проверить.
— Андрей, — сказала я устало. — Ты понимаешь, что я тебе не верю?
— Понимаю.
— Ты понимаешь, что так жить нельзя?
— Понимаю.
— Тогда что предлагаешь?
Он молчал долго. Потом тихо сказал:
— Уезжаю. Надолго. Ты решишь, нужен ли тебе такой муж.
— Когда?
— Завтра.
— Куда?
— К матери. Потом — не знаю.
Я встала из-за стола, взяла со стола свой телефон.
— Хорошо, — сказала я. — Но сначала я всё равно схожу в полицию. Узнаю, что можно проверить официально. И в банк — закрою доступ к общим счетам. И к юристу — оформлю раздельное проживание.
— Лиза...
— Не Лиза. Я больше не знаю, кто ты. Андрей, Олег, Роман — кто угодно. Но точно не тот человек, за которого я выходила замуж.
Андрей кивнул.
— Я понимаю.
— Ключи оставь на столе. И все документы — настоящие и поддельные. Я передам их туда, где положено.
Утром он собрал вещи и ушёл. Оставил на кухонном столе связку ключей и толстую папку с бумагами. В прихожей лежал старый чемодан — пустой, с открытой крышкой.
Я закрыла его и убрала обратно в кладовку.
Потом села на кухне, достала телефон и набрала номер юриста.
— Добрый день. Это Елизавета Морозова. Вчера консультировалась по поводу мужа.
— Да, помню. Что решили?
— Подавать заявление в полицию. И оформлять развод.
— Приезжайте. Поможем со всеми документами.
Я сфотографировала содержимое папки — каждый лист, каждую справку, каждую квитанцию. Сложила всё в прозрачный файл и поставила рядом с сумкой.
В кармане зазвонил телефон. Сообщение от неизвестного номера: «Лиза, это Андрей. Новая сим-карта. Я расскажу всё. Но не по телефону. Встретимся?»
Я прочитала, удалила сообщение и заблокировала номер.
Потом отключила автоплатежи по общим счетам, перевела зарплатную карту в другой банк и переименовала папку «Семейные фото» в «Фактура. Чемодан».
В три часа дня поехала в полицию.
Дежурный выслушал мою историю, записал заявление, взял копии документов.
— Разберёмся, — пообещал он. — Если действительно работал информатором, это отразится в базах. Если нет — значит, мошенник.
— Сколько времени займёт проверка?
— Неделя-две. Зависит от загруженности.
Я вышла из отделения и села в машину. Достала телефон, нашла в контактах номер слесаря.
— Алло. Можете сегодня поменять замки в квартире?
— Можем. Через час подъедем.
— Хорошо. Жду.
Дома я прошла в кладовку, открыла чемодан и положила внутрь чистый лист бумаги. На нём написала: «Здесь больше никто не прячется. Здесь больше нет чужих имён».
Закрыла крышку. Щёлкнул замок — всё тот же звук, что и неделю назад. Но теперь это был звук моего решения.
Запах нафталина показался не таким резким. Просто запах старых вещей, которые давно пора выбросить.
Я выключила свет и закрыла дверь кладовки.
В прихожей звонили в дверь. Слесарь приехал менять замки.