Елена лежала на диване, разглядывая свой внушительный живот, и мысленно подсчитывала дни до родов. Девятый месяц, июль, жара в тридцать градусов, а дочь уже неделю напрашивается в лагерь.
— Мам, ну пожалуйста! — ныла двенадцатилетняя Маша, стоя в дверях с брошюрой детского лагеря. — Папа уже согласился, даже деньги отложил!
— Ишь ты какая умная, — фыркнула Елена, не отрываясь от телевизора. — А кто детей в садик поведет? Кто обед приготовит? Я что, рожать буду и еще нянчиться с этой оравой?
— Мам, мне двенадцать лет! Я хочу просто отдохнуть как обычный ребенок!
— Обычный ребенок? — мать повернула голову, и ее глаза сверкнули злобой. — Обычные дети помогают матерям, а не устраивают бунты! Ты старшая, значит, ответственная за младших. Это твой долг!
В комнату вошел Сергей, усталый после двенадцатичасовой смены.
— Что за крики? — он присел на край дивана.
— Твоя дочурка опять про лагерь заладила, — проворчала жена. — Видите ли, ей отдыхать хочется.
— Пап, ну скажи ей! — взмолилась Маша. — Я же целый год училась, помогала, все делала как надо!
Сергей устало потер лицо:
— Лен, может, правда пустим? Девочка заслужила…
— Заслужила?! — взвилась Елена. — А кто Васю будет в садик водить? Кто с Аней сидеть будет? Я с пузом едва до туалета дохожу!
— Можем няню нанять на время…
— На какие шиши? Ты что, миллионер? — голос жены достиг верхних нот. — Машка, забудь про этот лагерь. Твоя обязанность — семья!
Маша стояла молча, сжав кулаки. В ее глазах читалась не детская печаль, а холодная решимость.
— Хорошо, мама. Как скажешь.
И ушла в свою комнату.
На следующее утро Елена наблюдала из окна, как Маша, как обычно, тащит за руки трехлетнюю Аню и пятилетнего Васю в детский сад, а сама потом бежит на тренировку по каратэ вместе с братом Костей. В животе что-то кольнуло.
— Серёж, кажется, начинается…
Роддом. Схватки. Крики. Новорожденная девочка. Сергей рядом, глаза на мокром месте:
— Катюшка родилась! Машке пишу.
Лена лежала, довольная собой. Пятый ребенок — это показатель истинной женственности. Пусть завидуют соседки.
Через три дня они ехали домой. Сергей нервно крутил руль:
— Машка что-то коротко ответила на мое сообщение…
— Дома небось бардак развела, — ворчала жена, покачивая младенца. — Вот увидишь.
Дома их встретила тишина. Слишком подозрительная тишина.
— Дети! — крикнул Сергей.
Из комнаты выбежали заплаканные Вася, Костик и Аня:
— Папа! Маша уехала! Она сказала, что больше не будет нашей мамой!
Лена побледнела:
— Как уехала? Куда?!
— Она взяла большую сумку и сказала, что теперь ты должна сама познать, каково это… Быть матерью… — всхлипнула Аня.
Сергей бросился к комоду, где лежали отложенные на лагерь деньги. Пусто.
— Твоя дочь воровка! — взвизгнула мать. — Я эти деньги на новую сумку откладывала!
Телефон молчал. Маша не отвечала.
Наконец пришло сообщение: «Я в лагере. Мне плевать на ваши проблемы. Я не ваша прислуга».
— Вот негодяйка! — Елена трясла телефон. — Сережа, езжай за ней немедленно!
— Лен… — Сергей вдруг улыбнулся. — А знаешь что? Молодец девчонка. Характер показала.
— Ты что, с ума сошел?! Кто детей кормить будет? Кто убираться?
— А ты на что? Ты же мать.
— Я ТОЛЬКО РОДИЛА! У меня грудничок на руках!
— У Машки на руках тройня была, когда она несколько лет вставала в шесть утра чтобы всех собрать, — тихо сказал Сергей.
Лена посмотрела на него как на предателя.
Следующие две недели превратились в ад. Вася писался по ночам и требовал Машу. Аня истерила и отказывалась есть. Костя бросил тренировки. Новорожденная Катя плакала круглосуточно. Елена выглядела как зомби — немытые волосы торчали во все стороны, под глазами темные круги, халат в пятнах.
— Машка! — рыдала она в трубку. — Доченька, вернись! Я все прощу!
— Нет, мам. Я хорошо отдыхаю. Встаю когда хочу, ем когда хочу, играю сколько хочу. Как обычный ребенок, представь себе.
— Но дети… они не могут без тебя… Знаешь, как тяжело всё тащить одной?
— А обо мне кто-то думал, как бывает тяжело в двенадцать лет стать матерью для толпы детей?
И сброс.
Две недели истекли.
Мать считала дни до возвращения Маши как до спасения. Но в назначенный день дочь не появилась.
— Где она?! — взвыла Елена.
— Поехала к бабушке на месяц, — сообщил Сергей после разговора с матерью. — Говорит, соскучилась.
— Твоя мать меня специально добивает! — жена швырнула соску через всю комнату. — Она нарочно ее у себя держит!
— Мама просто дает внучке то, чего у нас дома нет — детство, — устало ответил Сергей.
Тогда Елена приняла радикальное решение. Она вытащила все накопления на свою путевку в Турцию и наняла няню.
— Чужая тетка в моем доме! — бушевал Сергей. — Лен, ты совсем крышей поехала!
— А что мне было делать? Помирать от усталости? — огрызнулась она, разглядывая свои отросшие ногти и выпавшие ресницы.
Няня Валентина оказалась женщиной строгой, но справедливой. Она кормила детей по часам, укладывала спать вовремя и не потакала капризам. Дети ее слушались.
— Вот видишь, — говорила она Елене, — детям нужен режим и последовательность. А не перекладывание ответственности на старшего ребенка.
— Да что вы понимаете! — огрызалась Елена. — У меня пятеро детей!
— И это ваш выбор, а не Машин.
31 августа Маша вернулась домой. Загорелая, счастливая, с модными косичками и в новеньком сарафане от бабушки. Она обняла отца, расцеловала братьев и сестер, а на мать даже не посмотрела.
— Теперь ты понимаешь, что я переживала все эти годы? — спокойно спросила она маму и ушла к себе.
Елена открыла было рот, но слов не нашлось.
В новом учебном году Маша превратилась в отличницу. Одни пятерки, похвалы учителей, грамоты. На просьбы помочь с младшими отвечала вежливо, но твердо:
— Извини, мама, но у меня домашнее задание.
— Машка, ну помоги хоть Ваську искупать! Меня подруга ждёт уже, не успеваю!
— Это не входит в мои обязанности. Я — ребенок в этой семье, а не второй родитель.
Сергей поддерживал дочь:
— Правильно делает. Пусть учится.
— Она надо мной специально издевается! — взвыла Елена. — Вы все против меня!
— Никто не против тебя, — устало сказал муж. — Но Машка права. Она не обязана заменять тебе няню.
— Тогда я ухожу от вас! — выпалила Лена и побежала за чемоданом.
Сергей пожал плечами:
— Твое право.
И жена ушла. Забрала четверых младших детей и переехала к своей матери.
Развод оформили быстро. Сергей оставил себе Машу, а Елена получила алименты на четверых.
Теперь Елена каждое утро встает в шесть, собирает детей в сад и школу, готовит, убирает, стирает. По вечерам падает без сил, а ночью встает к плачущему младенцу.
— Мам, а когда Маша приедет? — спрашивает иногда Вася.
— Не приедет Маша, — отвечает она, сжимая кулаки.
Маша действительно не звонит. Как и Сергей. Слышно только, что он женился на коллеге — молодой девушке, которая обожает детей и считает Машу своей дочерью.
— Вот гадина! — бормочет Лена, укачивая Катю. — Конечно, ей легко — один ребенок готовенький, воспитанный! А мне попробуй справься с четырьмя!
Но по ночам, когда дети спят, Лена иногда вспоминает двенадцатилетнюю Машу, которая в шесть утра поднимала малышей, кормила их завтраком, одевала и вела в садик. Потом бежала в школу, а после уроков мчалась домой готовить обед…
«Может, я что-то не так делала?» — мелькает иногда предательская мысль.
Но тут же Вася начинает плакать, а Катя просыпается от голода, и ей некогда философствовать. Надо вставать, кормить, менять подгузники…
Жизнь продолжается. Только теперь Елена на собственной шкуре узнала, что значит быть настоящей матерью — той, которая не перекладывает свои обязанности на детей.
А где-то в другом конце города Маша делает уроки за своим письменным столом, а приемная мама приносит ей чай с печеньем и спрашивает:
— Устала? Может, завтра с подружками погуляешь?
— Спасибо, мам, — улыбается Маша. — Я бы хотела.
И это «мам» звучит искренне. Потому что настоящая мать — это не та, которая родила, а та, которая любит просто так, не требуя выполнять все обязанности и лишать себя детских радостей.