За шуткой — боль, за иронией — страдание. За флешбэком — флешбэк. За пробуждением — следующий сон. Промежутков нет, как на бесстыковом пути из одноимённых рельсов. А если и есть что-то худшее, чем ждать, — это ждать безответно. Напряженно ожидать «чух-чух», издаваемого стальными колесами. Без которого это не качение, это уже скольжение какое-то.
А это уже намного более высокий сорт паршивости. Отсутствие хоть и призрачных, но всё-таки шансов проскочить в щель, уцепиться за пограничный столб, выскользнуть, выкрутиться. А если мелодия стала растянутой нотой на зажеванной стальными же зубами пленке… Да, в местах вроде «Объектов» пленки, лампы, реле, ЭЛТ-экраны и тому подобное ещё очень даже в ходу.
Да и в общем-то и это чрезмерный хай-тек. Предыдущие генерации атлантов обходились немудреными, но крайне, намного более, действенными инсталляциями из гигантских каменных глыб и земляных валов. Порыв Джона Генри они бы вполне оценили. Нет, это совсем другой был Джон. Да и не только они. Но выбора, выхода, вариантов — немаэ. Или так, или никак.
Так что на этом чрезмерно скользком пути в сопровождении ноющей растянутой ноты, под стробоскопическими вспышками диско-шара, лупящими заметно чаще заветных 25 раз в секунду, когда нет разделителя, опоры и ориентации, бесполезно размахивая руками, оставлять в ставшем студнем воздухе медленно тающие росчерки корундовых когтей, жмуриться и пытаться проморгаться.
В идеале по-настоящему великий, вроде тех, кто управлялся с доисторическими дольменами и менгирами, или хотя бы реально рациональный дух, сохранял бы олимпийско-буддийское спокойствие. Ну, в начале всегда попытка попробовать что-то такое же есть — пример предшественников обязывает. Попытка примерно столь же успешная, как погоня за асбестовой кошкой в пылающем аду. И столь же долгая.
Омм... мани... Фак офф! На танкерный болт эту комедию. Вот почти эпилептические судороги, суета, сверхплотный мат, пена и брызги слюны, дело другое. Будем считать это авторским методом, особой уличной магией, адаптированной к отсутствию улиц. Не очень кинематографично, зато действенно. Перевирая один старый диснеевский мульт: «эффективность — лучшая политика». Ну, на Таймыр-700 точно лучшая.
Особенно когда над местными пустошами снова звучит бесконечный зов, смутное, но очень заманчивое обещание, от которого всё равно невозможно отказаться, иллюзия, внутри которой таких бесконечное множество, раздается бортовой залп мановара, сконцентрированный в формате поясной мишени, с расколотых небес спадает веревка, не нуждающаяся в смазке ни мылом, ни вазелином, приближается гвоздь, выкованный для твоей крышки гроба — Радио Ледяных Пустошей.
От такого, как удав по стекловате, тащится большой любитель спорить о вкусах — с теми, кто, узнав его необыкновенно специфические предпочтения, остается ещё способен поддерживать диалог, страж у ворот, имеющий (а хрен с горчицей тебе, Лао-Цзы) чертову тучу замечательных мнений, короче, любимый и обожаемый миллионами воображаемых друзей, невообразимый герой — Джон-Ледяные-Яйца.
И сегодня немного рамсов об уважении.
Разные соевые любители поп-психологии любят изгаляться на тему «боятся — значит уважают» — немодно, неактуально, неинтеллигентно и вообще. Что ж, Джон тут недавно для себя открыл набор безумно занимательных видосов о работе — приручении и всё такое — с охотничьими птицами. Соколами, ястребами и все дела. Собственно, сами крылатые твари, как и большинство вещей в мире материи, ему категорически по барабану.
Но в работе с ними есть один очешуенно показательный момент — с «дикой» птицей, ну которая взята из природы взрослой или хотя бы из специального питомника, работать вполне предсказуемо и безопасно. Тварюга всегда чувствует края — понимает, что ей человека не сожрать — великоват, и наоборот, что гуманоид ей голову откусит без проблем. Чувствует и в начале «общения», когда человек для неё пугающий и чужой.
И далее в партнерстве уже добровольном — когда выпущенная на охоту птица сама возвращается с добычей. Взрослой крылатой твари никак из «подсознания» не выкинуть, что дружба дружбой, а весовые категории с человеком разные очень, поэтому «базар надо фильтровать» и вообще аккуратно себя вести. А то это самое.
А вот если птенца растить с нуля и он считает человека своим родителем. Вот тут начинается жесть как она есть. Не знающий страха птиц покрывается борзотой, как мхом. И с ним реально стремно. Стоит вдруг тварюге посчитать, что ей недодали вознаграждения за охоту или как-то без уважения это сделали. Она, недолго думая, вцепится в голову, глаз попытается выклевать или ещё чего такое. Не, ну а че этот гуманоид?!
И между отдельными гражданами, их группами и государствами всё ровно так же устроено. Где нет четкого понимания, что другой участник социальной транзакции способен, если что, как Тузик грелку вывернуть наизнанку и сказать, что так и было. Там и не уважение, сплошное <вырезано цензурой>. С вами был социальный психолог Джон.
Roger that.
(Фоновый шорох, едва слышный скрип ленты.)
Голос Джона — негромко, сухо:
«В этом мире ожидание всегда длится дольше, чем можно вынести.
Промежутков действительно нет — одни скользкие переходы из сна в флешбэк.
Надежда — ещё один призрак, за которым бесполезно гнаться.
Здесь даже границы иллюзорны: каждая попытка уцепиться — как росчерк когтя по студню. Свобода — лишь слово, что рассыпается на ветру.
Но этот шепот-скример будет продолжаться, пока не кончится эфир.»
(Шум стихает, наступает холодная пустота.)
Трансляция №197
В эфире находилось Радио Ледяных Пустошей
С территории «Объекта» в аномальной зоне Таймыр-700, на побережье Моря Мрака — или, если верить официальным картам — Лаптевых.
Если вы впервые здесь — стоит начать с первого выпуска.