Я нашла серёжку под нашей кроватью. Красивую, с жемчужиной, явно дорогую. Не мою.
Стояла на коленях с тряпкой в руке — решила генеральную уборку затеять, пока Игорь в командировке. Сердце ухнуло вниз, как в лифте, когда трос обрывается.
Покрутила находку в пальцах. Может, с работы кто заходил? Или соседка Алла забегала кофе попить? Смешно. Алла носит только медицинское золото — аллергия у неё. А с работы к нам домой никто не ходит.
Положила серёжку на тумбочку. Игорь вернётся через три дня — спрошу. Наверняка есть объяснение. Двадцать два года вместе, двое детей. Старшая Катя уже замужем, младший Максим в армии служит.
Но червячок сомнения уже начал точить.
Вечером позвонила подруге Ленке.
— Слушай, а если найдёшь чужую серёжку дома, о чём думаешь?
— Маш, у вас с Игорем всё нормально же?
— Да нормально... Просто спрашиваю.
— Ну, может, уборщица потеряла?
У нас нет уборщицы. Я сама всё делаю — привыкла ещё с тех времён, когда жили в однушке на окраине. Сейчас квартира трёхкомнатная в центре, Игорь хорошо зарабатывает. Главный инженер на заводе.
Ночью не спала. Листала его переписки в телефоне — знаю пароль. Ничего подозрительного. Работа, работа, футбол с мужиками, поздравления с праздниками.
Утром пошла к парикмахеру. Моя мастер Светка — кладезь житейской мудрости.
— Свет, а как понять, изменяет муж или нет?
— О, дорогая, да элементарно! Запахи чужие, засосы, поздние возвращения. Телефон прячет. По-другому себя ведёт — то слишком ласковый, то холодный.
Ничего про Игоря. Он как был спокойным и предсказуемым, так и остался. Дом — работа — диван с пивом. По выходным — дача или рыбалка.
— А серёжка чужая — улика?
— Стопроцентная! — Светка взмахнула ножницами. — Если, конечно, не твоя.
Вернулась домой как в тумане. Села на кухне, заварила чай. Наша квартира — моя гордость. Ремонт делали пять лет назад, я сама всё продумывала. Бежевые стены, коричневая мебель, много света. Уютно.
На холодильнике — магнитики из поездок. Крым, Сочи, Турция. Были счастливы? Или я просто не замечала?
Позвонил Игорь.
— Маш, я тут задержусь ещё на пару дней. Оборудование сломалось, надо контролировать ремонт.
— Хорошо.
— Какая-то странная. Всё нормально?
— Да. Устала просто.
— Отдохни. Люблю.
— И я тебя.
Положила трубку. "Люблю" прозвучало как-то автоматически, по привычке. А когда мы последний раз говорили друг другу и правда чувствовали?
Решила навести порядок в его вещах. Может, ещё что найду? Но нет — всё чисто. Рубашки, костюмы, носки парами. Игорь педант, у него всегда порядок.
Зашла в ванную — его полочка как всегда: бритва, пена, одеколон тот же сто лет. Подруги жаловались, что мужья вдруг начинают новую косметику покупать, в спортзал ходить. Игорь — нет. Всё как обычно.
Серёжка лежала на тумбочке и словно подмигивала. Откуда взялась?
На следующий день поехала к дочери. Катя живёт в новом районе, муж ипотеку взял. Внучке Лизе два годика — копия Катя в детстве.
— Мам, какая-то бледная.
— Не сплю что-то.
— Папа где?
— В командировке.
Катя налила чай, достала печенье. Лиза забралась ко мне на колени, потянулась к серёжке на моей мочке.
— Не трогай, солнышко, бабушкино.
И тут меня осенило. А что, если проверить, парные ли серьги у той женщины? Если найти её?
— Кать, помнишь, папины коллеги на юбилее были? Там женщины какие-то были?
— Мам, два года назад было! Помню Валентину Петровну, она ещё так громко смеялась. И молодая какая-то была, из бухгалтерии вроде.
— Молодая?
— Ну, лет тридцать. Блондинка в красном платье.
Сердце снова ухнуло. Блондинка, тридцать лет. Классика.
Вечером полезла в соцсети. Нашла группу завода, где Игорь работает. Стала смотреть фотографии с корпоративов. Вот она — блондинка в красном. Подписано: "Наша красавица-бухгалтер Оксана".
Оксана Сергеевна Котова. Профиль открытый. Незамужняя, детей нет. Фотографии из отпусков — Турция, Египет, Дубай. На ушах — серёжки разные на каждом фото. Модница.
Прокрутила ленту до позапрошлой недели. Селфи в ресторане, подпись: "Ужин с загадочным незнакомцем". Серёжки с жемчугом. Но обе на месте.
Может, не она?
Утром поехала к заводу. Стала ждать обеденный перерыв. Вот она вышла — в сером пальто, сапоги на шпильке. Красивая, ухоженная. Пошла в кафе напротив.
Я следом. Села за соседний столик, заказала кофе.
Оксана говорила по телефону:
— Нет, в пятницу не могу. У меня самолёт вечером... Да, в Москву... Нет, рабочее... Ну что как маленький!
Положила трубку, достала зеркальце, подкрасила губы. На ушах — другие серёжки, золотые капельки.
Я набралась смелости:
— Извините, можно вас спросить?
— Да?
— Вы на заводе работаете? Кажется, видела вас у мужа на работе.
— А вы чья жена?
— Игоря Петровича, главного инженера.
Она чуть кофе не пролила.
— А, да... Здравствуйте. Я в бухгалтерии работаю.
— Скажите, вы были у нас дома?
— Что? Нет, конечно!
— А серёжку не теряли? С жемчугом?
Оксана побледнела.
— Я... Не помню. У меня много серёжек. А что случилось?
— Ничего. Просто нашла дома чужую серёжку.
— И вы думаете, что она моя? — Оксана выпрямилась. — Мария... простите, не помню отчество... У меня роман с женатым мужчиной, правда. Но не с вашим мужем.
— А кто?
— Не ваше дело. Но точно не Игорь Петрович. Он... не в моём вкусе.
Она встала, бросила деньги на стол и ушла. А я осталась сидеть с остывшим кофе.
Не в её вкусе. Что значит? Слишком старый? Игорю пятьдесят два. Или слишком простой? Оксана явно привыкла к другому уровню — судя по отпускам и одежде.
Вернулась домой разбитая. Если не Оксана, то кто?
Позвонила соседка Алла:
— Маш, дома? Можно соль взять?
— Заходи.
Алла вошла — как всегда, в спортивном костюме. Ей сорок пять, но выглядит на тридцать пять. Фитнес, правильное питание.
— Слушай, Маш, я давно хотела спросить... У вас с Игорем всё нормально?
— А что?
— Да я тут видела... Короче, к вам женщина приходила. Пока тебя не было.
Всё. Приехали.
— Когда?
— На прошлой неделе. Вторник, кажется. Я с пробежки возвращалась, она из вашей двери выходила.
— Как выглядела?
— Брюнетка, лет сорок. Хорошо одетая. На каблуках.
— Лица не запомнила?
— Нет, она быстро в лифт зашла.
Алла взяла соль и ушла, а я осталась стоять посреди кухни. Брюнетка, сорок лет. Таких тысячи.
Вторник... Я во вторник ездила к невропатологу, спина болела. Уехала в десять утра, вернулась в три. Игорь был на работе. Или не был?
Открыла ноутбук, зашла в его почту — пароль тот же. Рабочая переписка, ничего личного. Стоп. Письмо от кадровика: "Игорь Петрович, напоминаю, что ваш отгул во вторник согласован".
Отгул. Он взял отгул и не сказал мне.
Набрала его номер. Длинные гудки.
— Алло, Маш?
— Игорь, во вторник работал?
— Что? Конечно, работал. А что случилось?
— Точно работал?
— Маша, чего? Всё нормально?
— Нет, не нормально! Взял отгул во вторник! И женщина какая-то из нашей квартиры выходила!
Молчание. Долгое.
— Маша, я всё объясню. Только не по телефону. Я завтра приеду.
— Объясни сейчас!
— Не могу. Сложно. Подожди до завтра, пожалуйста.
Отключился.
Я швырнула телефон на диван. Значит, всё-таки изменяет. Двадцать два года — коту под хвост.
Ночь была адская. Я то плакала, то злилась, то строила планы мести. Развод? Но как жить одной? Я же привыкла к нему, к нашему укладу. Простить? Но как жить, зная, что он водил другую в нашу постель?
Утром выглядела как ведьма — глаза опухшие, лицо серое. Выпила кофе, две капсулы от головной боли.
В одиннадцать приехал Игорь. Бледный, помятый, словно тоже не спал.
— Маша, сядь.
— Говори.
— Короче, та женщина — Вера. Мы вместе в институте учились.
— И что?
— Она детектив.
— Что?!
— Частный детектив. Я её нанял.
Я опешила. Последнее, что я ожидала услышать.
— Зачем?
Игорь сел напротив, взял мои руки в свои. Руки у него были холодные.
— Маш, я получаю письма. Анонимные. Уже три месяца. Там фотографии.
— Какие фотографии?
— Твои. Выходишь из какого-то дома. Обнимаешься с мужчиной. Целуешься.
— Что?! Покажи!
— Я удалил. Не хотел верить, но... Решил проверить. Вера следила за тобой.
— И что она выяснила?
— Что действительно встречаешься с кем-то. По средам. Когда говоришь, что к врачу или по магазинам.
Я вскочила.
— Игорь, с ума сошёл? Я никого не встречаю!
— Маш, она видела, как заходила в квартиру на Садовой. Три раза за последний месяц.
Садовая... Стоп. На Садовой живёт моя тётя Люда! Ей восемьдесят лет, я ношу ей продукты и медикаменты!
— Игорь, на Садовой живёт тётя Люда! Моя тётя! Забыл?
— Тётя Люда? Но... Вера сказала, там мужчина живёт.
— Какой мужчина?! Тётя Люда, которая еле ходит!
Я схватила телефон, набрала тётю Людю. Включила громкую связь.
— Алло, Машенька?
— Тёть Люд, скажите Игорю, что я к вам прихожу!
— Игорёк? Привет, дорогой! Конечно, Машенька ко мне ходит, ангел мой! Продукты носит, убирает. Что бы я без неё делала!
— А мужчина у вас не живёт? — спросил Игорь.
— Какой мужчина? Внучатый племянник разве что из Омска приезжал на прошлой неделе, день погостил. Славик. Машенька с ним встретилась, чаю попили.
Я отключила телефон.
— Вот твой мужчина. Славик, двоюродный брат, которого я лет десять не видела. И твоя Вера-детектив за роман приняла?
Игорь сидел бледный.
— Маш, прости. Я идиот. Письма... Фотографии были...
— Какие фотографии, Игорь? Как я обнимаюсь с восьмидесятилетней тётей? Или со Славиком здороваюсь?
— Они были обрезаны так... И ракурс... Маш, прости меня. Я должен был поговорить с тобой, а не детектива нанимать.
— А серёжка чья?
— Какая серёжка?
Я принесла находку, бросила на стол.
— Вот. Под кроватью нашла.
Игорь взял серёжку, покрутил.
— Понятия не имею. Может, Веры? Она квартиру осматривала, искала доказательства.
— Осматривала? Она что, вещи мои трогала?
— Маш, прости...
Я села. Голова кружилась. Значит, не изменял. Но нанял детектива следить за мной. Поверил каким-то анонимкам.
— Кто письма присылал?
— Не знаю. На почту приходили с левого адреса. Вера пыталась вычислить — бесполезно.
— А зачем кому-то делать?
— Может, кто-то нас развести хочет? У меня на работе интриги постоянно, может, кому-то я дорогу перешёл.
Мы сидели молча. Кухня, родная и уютная ещё вчера, казалась чужой.
— Игорь, как мог? Двадцать два года вместе, и поверил каким-то письмам?
— Маш, там фотографии были! Очень правдоподобные. И в последнее время какая-то... отстранённая. Близости у нас полгода не было.
Правда. Не было. Климакс, усталость, рутина. Я и не заметила, как мы стали чужими людьми под одной крышей.
— Но не повод подозревать в измене!
— Знаю. Прости.
Я встала, подошла к окну. Внизу — двор, детская площадка. Когда-то мы гуляли там с Катей и Максимом. Игорь катал их на качелях, я сидела на лавочке с книжкой. Были счастливы.
— Маш?
— Мне нужно подумать. Поживи пока у матери.
— Маша, ну не выгоняй. Я дурак, признаю. Но я люблю тебя.
— Любишь? И поэтому детектива нанял?
— Я испугался потерять тебя.
— А доверять не пробовал?
Игорь собрал кое-какие вещи и уехал. А я осталась одна в большой квартире.
Позвонила Ленке, всё рассказала.
— Во дела! Как в сериале прямо! И что теперь?
— Не знаю. Обидно до слёз. Я ему изменить даже в мыслях не могла, а он детектива нанял.
— Но он же испугался. Мужики, они как дети. Увидел страшилку — поверил.
— Лен, а если он и дальше не будет доверять? Сегодня детектива нанял, завтра что?
— Маш, вы столько лет вместе. Просто кризис. У всех бывает.
Вечером позвонила Катя.
— Мам, папа приехал весь убитый. Что случилось?
— Спроси у папы.
— Мам, ну не будьте детьми! Вы же любите друг друга!
Любим? А что вообще значит после двадцати лет? Привычка, быт, общие воспоминания?
Ночью не спала опять. Думала. Вспоминала. Как познакомились — в библиотеке института. Как на свидания ходили в парк, мороженое ели. Свадьба скромная — в кафе, человек тридцать. Катя родилась через год, Максим — через пять лет.
Были трудные времена — девяностые, зарплату не платили, подрабатывали чем могли. Я шила на заказ, Игорь чинил технику. Потом стало легче. Игорь пошёл вверх по карьерной лестнице, я ушла с работы — домой, детей воспитывать.
И вот дети выросли, денег достаточно, квартира хорошая. А счастья нет. Когда потеряли?
Утром позвонил Игорь.
— Маш, я выяснил, кто письма слал.
— Кто?
— Римма из кадров. Её сын взломал её почту, признался. Она в меня влюблена, оказывается. Решила нас развести.
Римма? Невзрачная тётка лет пятидесяти, вечно в одном и том же сером костюме?
— С ума сойти.
— Я её уволил. Точнее, она сама ушла. Маш, можно вернуться?
— Не знаю, Игорь.
— Я понимаю, что виноват. Готов искупать. Что хочешь сделаю.
— Доверие не купишь и не заработаешь. Оно или есть, или нет.
— Маш, дай шанс. Один.
Я думала три дня. Игорь звонил, но я не брала трубку. Приезжал — не открывала. Ленка советовала простить. Катя тоже. Даже Максим позвонил из части:
— Мам, вы чего там? Папа сказал, поссорились. Давайте миритесь уже!
На четвёртый день открыла дверь. Игорь стоял с букетом роз — моих любимых, кремовых.
— Прости дурака.
— Заходи.
Мы сели на кухне. Чай, молчание.
— Игорь, я думала. Дело не в детективе. И не в Римме. Дело в нас. Мы чужие стали.
— Не чужие...
— Чужие. Когда последний раз спрашивал, как мой день прошёл? А я — твой? Мы как соседи по квартире.
— Может, к психологу сходим?
Я удивилась. Игорь терпеть не может психологов, считает шарлатанами.
— Серьёзно?
— Маш, я не хочу терять семью. Готов на всё.
Мы пошли к психологу. Странная тётка с фиолетовыми волосами, но толковая. Учила говорить, слушать, доверять. Смешно — в пятьдесят лет учиться тому, что должны были знать в двадцать.
Медленно, скрипя, мы начали сближаться. Игорь стал рассказывать о работе — раньше молчал, думал, неинтересно мне. Я — о своих страхах насчёт старости, одиночества.
Оказалось, Игорь тоже боится. Что я уйду к кому-то помоложе и покрасивее. Что он не нужен, раз дети выросли. Смешно и грустно.
Серёжку так и не выяснили, чья. Может, правда детектива Вера потеряла. Или Римма подбросила специально. Неважно.
Важно другое — мы учимся жить заново. Не как двадцать лет назад, молодыми и влюблёнными. А как два взрослых человека, которые выбирают быть вместе. Каждый день выбирают.
Вчера Игорь принёс билеты в театр. Я надела новое платье, он — костюм. Как на свидании. Неловко было, смешно. Но хорошо.
После спектакля гуляли по набережной. Холодно, я замёрзла. Игорь отдал пиджак, обнял.
— Маш, я дурак был.
— И я хороша. Могла ведь и поговорить, если чувствовала, что отдаляемся.
— Значит, оба дураки?
— Значит, пара.
Дома он достал коробочку.
— Тебе.
Серёжки. С жемчугом. Новые.
— Зачем?
— Чтобы точно знала — мои. То есть твои.
Я рассмеялась. Первый раз за две недели.
Надела серёжки, посмотрела в зеркало. Женщина пятидесяти лет, морщинки вокруг глаз, седина в волосах. Но глаза живые.
— Красивая, — сказал Игорь.
— Старая уже.
— Моя.
Не хеппи-энд, как в сказках. Продолжение. Трудное, с работой над собой, разговорами, компромиссами. Но настоящее.
Та чужая серёжка до сих пор лежит в шкатулке. Напоминание — как легко потерять друг друга. И как трудно, но важно — найти заново.
Доверие не возвращается по щелчку. Но растёт потихоньку, как трава сквозь асфальт. Главное — дать ему шанс.
А Римму я встретила недавно в магазине. Прошла мимо, сделав вид, что не узнала. Что говорить женщине, которая от безответной любви готова была чужую семью разрушить? Жалко её.
У всех своя боль, свои демоны. Важно не дать им победить.
Мы с Игорем записались на танцы. Смешно? Может быть. Но психолог сказала — общее занятие сближает. Вчера учились вальсу. Игорь наступил мне на ногу раз пять, я — ему три раза.
Смеялись, как дети.
Может, всё и будет хорошо. Не как раньше — по-другому. Но хорошо.
А серёжка... Пусть лежит. Напоминает — цени, что имеешь. И не верь всему, что видишь. Даже собственным глазам.
Жизнь сложнее, чем кажется. И проще одновременно.
Главное — не переставать разговаривать. И слышать.