Вера с трудом повернула ключ в замке, жонглируя тяжелыми сумками с продуктами. Пятничный вечер после изнурительной недели обещал только одно — теплую ванну и покой. Но едва она шагнула в квартиру, ее нога споткнулась о чей-то громоздкий чемодан, брошенный прямо у входа.
— Это еще что? — пробормотала она, вглядываясь в тусклый свет коридора.
Из гостиной доносились громкие голоса и хохот. Сердце екнуло — дома кто-то был. Вера осторожно прошла вперед и замерла на пороге кухни.
За столом, развалившись на стульях, сидели трое незнакомцев. Свекровь, Тамара Ивановна, разливала чай, сияя улыбкой, будто все было в порядке.
— Верочка, наконец-то пришла! — воскликнула она, не оборачиваясь. — Иди, поздоровайся с гостями!
Вера поставила сумки на пол, чувствуя, как в висках запульсировала злость.
— Кто эти люди? — спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все кипело.
— Моя двоюродная сестра Надежда, ее муж Григорий и их сын Артем, — с энтузиазмом объявила свекровь, словно представляла почетных гостей. — Приехали на пару дней!
Надежда, женщина с ярко-оранжевыми ногтями, мельком взглянула на Веру, не отрываясь от экрана смартфона. Григорий, жуя что-то, буркнул что-то невнятное. Артем, парень лет двадцати восьми с зажигалкой в кармане, окинул Веру взглядом с ног до головы.
— А где Павел? — спросила Вера, стараясь не замечать хаос на кухне: грязные тарелки, крошки на столе, открытая банка огурцов, из которой кто-то ел ложкой.
— На работе, ясное дело, — отмахнулась свекровь. — Он знал, что они приедут.
— А я почему не знала? — голос Веры стал жестче.
На кухне наступила тишина. Тамара Ивановна медленно поставила заварник и повернулась к невестке.
— Мы же одна семья! Какие тут предупреждения?
— У нас даже еды на всех не хватит! — не выдержала Вера.
Свекровь хмыкнула, будто услышала шутку.
— Что, тебе жалко? Мы не в кафе пришли, сами разберемся.
Надежда отложила телефон и пробурчала:
— Да чего ты завелась? Мы не нищие, привезли свое — картошку, маринованные грибы.
Вера посмотрела на сумки в углу — из одной действительно торчал потрепанный мешок с картошкой.
— А где они будут спать? — спросила она, чувствуя, как голос дрожит.
— Артем на диване в гостиной, а Надя с Гришей в спальне для гостей, — беспечно ответила свекровь.
— В спальне для гостей? Там же вещи для нашей малышки! Кроватка, пеленки… — Вера сжала кулаки.
— Переложим куда-нибудь, — отмахнулась Тамара Ивановна. — Ребенку-то все равно, она маленькая.
Вера стиснула зубы. Та спальня была ее уголком уюта — там все было аккуратно разложено для дочки: одежда, игрушки, коляска. И теперь это должны свалить в кучу ради чужих людей, которых она даже не приглашала?
— Ладно, — выдавила она. — Сейчас вернусь.
Она развернулась и вышла в коридор. За спиной послышался смешок:
— Ну и нервы у нее…
Вера на миг закрыла глаза, затем вытащила телефон и набрала Павла.
— Ты знал? — шепотом спросила она, как только он ответил.
— Да, знал, — после паузы ответил он. — Мама сказала, ты в курсе.
— Я в курсе?! — Вера чуть не сорвалась на крик. — Павел, твоя тетя сидит у нас на кухне, ест нашу еду, а твой кузен собирается ночевать на нашем диване!
— Ну, они же родственники… — начал он.
— А я тебе не родственник?! — голос Веры дрогнул.
В трубке повисла тишина, затем тяжелый вздох.
— Хорошо, я скоро буду, разберемся.
Вера убрала телефон. Ни поддержки, ни понимания. Она подняла глаза и увидела, как Артем, не стесняясь, чистит ногти ее кухонным ножом.
Этот вечер обещал быть бесконечным.
Вера заперлась в ванной, плеснула холодной водой на лицо. Капли стекали по щекам, но напряжение не уходило. За дверью гремела посуда, раздавался смех и топот — будто в доме поселилась целая толпа.
Она вытерла лицо, глубоко вдохнула и вышла. Из гостиной доносился голос свекрови:
— Артем, не разбрасывай вещи, тут же люди живут!
— Да ладно, теть Тамар, это ж не дворец! — хрипло рассмеялся он.
Вера заглянула в комнату и замерла. Артем, развалившись на ее любимом диване, грыз орехи, бросая скорлупу прямо на ковер. Григорий, сняв кроссовки, закинул босые ноги на кофейный столик. А Надежда рылась в шкафу, разглядывая Верины стеклянные статуэтки.
— Что вы делаете? — вырвалось у Веры.
Надежда обернулась, держа в руках хрупкую фигурку лебедя.
— Ой, а что такого? Красивая штучка, думала, сувенир.
— Это подарок от моей сестры, — холодно ответила Вера, забирая фигурку. — Это мои вещи.
В комнате на миг стало тихо.
— Ну и нрав у тебя, — хмыкнул Григорий, почесывая затылок. — Мы ж не воры, просто посмотрели.
Вера почувствовала, как по телу пробежал озноб. Она повернулась и чуть не врезалась в свекровь, которая несла стопку Вериных чистых полотенец.
— Тамара Ивановна, это мои полотенца из шкафа! — воскликнула Вера.
— Ну и что? Гостям же надо вытираться, — равнодушно ответила свекровь. — Не грязные же им давать.
— У меня есть гостевые полотенца! В коробке на полке! — Вера сжала кулаки.
— Ой, какая разница, — отмахнулась свекровь, продолжая раскладывать белье.
Раздался звонок в дверь.
— Это, наверное, Павел, — оживилась Тамара Ивановна и пошла открывать.
Вера стояла посреди комнаты, чувствуя себя гостьей в собственном доме. Через минуту вошел Павел. Он выглядел вымотанным, но пытался улыбаться.
— Ну что, познакомились? — бодро спросил он, оглядывая родственников.
— Ага, — буркнула Вера, отводя взгляд.
— Паша, привет! — оживился Григорий. — Мы тут у вас устроились.
— Вижу, — кивнул Павел, снимая пиджак. — Как доехали?
— Нормально, только невестка твоя какая-то на взводе, — хохотнул Артем, закидывая в рот очередную горсть орехов.
Павел посмотрел на Веру, но она отвернулась.
— Пойдем, поговорим, — тихо сказал он, кивая на кухню.
Они вышли в коридор.
— Что с тобой? Почему такая напряженная? — спросил Павел.
— Ты серьезно? — Вера старалась не сорваться. — Ты видишь, что творится? Твой кузен мусорит, тетя роется в моих вещах, а твоя мама раздает мои полотенца!
— Они же не специально, — попытался успокоить он. — Они из поселка, привыкли по-простому.
— Я не собираюсь терпеть это в своем доме! — прошипела Вера.
— Ну потерпи пару дней, они же родня…
— А я тебе не родня?! — голос Веры сорвался.
Павел замолчал, растерянно глядя на нее. В этот момент из гостиной раздался громкий хруст.
Вера рванула обратно в комнату, предчувствуя беду.
На полу валялись осколки стеклянной фигурки — той самой, что Вере подарила ее бабушка. Надежда стояла рядом, виновато пожимая плечами.
— Само как-то выскользнуло... — пробормотала она.
Вера промолчала. Она развернулась, вышла из комнаты и с силой закрыла дверь.
За спиной послышался голос свекрови:
— Ну и темперамент! Подумаешь, какая-то статуэтка...
Вера сжала веки. Это был только первый день.
Утром Веру разбудил шум с кухни. Часы показывали 6:15 — она и в будни так рано не вставала. Накинув халат, она вышла из спальни и замерла.
В коридоре стоял Артем в одних шортах, ленино почесывая живот. Увидев Веру, он ухмыльнулся.
— О, хозяйка проснулась! — хрипло хохотнул он. — Кофе будешь?
Вера отвернулась, чувствуя, как щеки горят от негодования. На кухне Надежда уже вовсю орудовала у плиты.
— Доброе утро, — выдавила Вера.
— А, ты уже встала, — буркнула Надежда, мешая что-то в сковородке. — Мы думали, ты до полудня дрыхнуть будешь.
Вера открыла холодильник — продукты, купленные вчера, почти исчезли. На столе стояла банка ее малинового джема, в которую кто-то засунул ложку.
— Вы не могли спросить, что можно брать? — сдерживая гнев, спросила Вера.
Надежда обернулась, удивленно вскинув брови.
— Да мы ж свои! У нас в поселке все общее — кто успел, тот и съел.
Из ванной раздался плач дочки. Вера бросилась туда и увидела Григория, который брился ее станком перед зеркалом.
— Что вы делаете?! — воскликнула она, подхватывая дочку на руки.
— Да чего ты кричишь? — хмыкнул Григорий. — Станок взял, свой в сумке оставил.
— Это мой личный станок! — Вера задыхалась от возмущения.
— Ну и что? Я ж не заразный, — рассмеялся он, продолжая бриться.
Вера вышла, хлопнув дверью. В коридоре она столкнулась с Тамарой Ивановной.
— Чего ты с утра всех будоражишь? — нахмурилась свекровь.
— Они берут мои вещи! Мой станок! — прошипела Вера.
— Ой, ерунда какая, — отмахнулась свекровь. — Иди лучше ешь, Надя наготовила.
На кухне все уже сидели за столом. Вера нерешительно присела, когда Артем протянул ей чашку.
— Пей, хозяйка, — ухмыльнулся он.
Вера взяла чашку — это была ее любимая, подаренная сестрой. На дне плавали какие-то странные комочки.
— Что это? — брезгливо спросила она.
— Травяной чай, — пояснила Надежда. — Для здоровья. Артем всегда такой пьет.
Вера резко встала, чуть не уронив стул.
— Пойду в душ, — бросила она.
В ванной ее ждал новый сюрприз: все ее шампуни и гели стояли открытыми, а любимое полотенце мокрой кучей валялось на полу. Вера сосчитала до десяти, чтобы не закричать.
Когда она вернулась в спальню, Павел как раз просыпался.
— Что стряслось? — сонно спросил он, заметив ее бледность.
— Твои родственники... — начала Вера, но дверь распахнулась.
В комнату вошла Надежда в Верином платье — том, что она берегла для праздников.
— Ой, вы уже встали! — весело сказала она. — Паш, смотри, какое платье у твоей жены! Мне как раз.
Вера онемела. Павел растерянно переводил взгляд с тети на жену.
— Надя, может, не надо... — начал он.
— Да что вы как чужие! — рассмеялась Надежда. — У нас в поселке все друг у друга берут!
Вера молча схватила сумку и начала складывать вещи.
— Ты куда? — встревожился Павел.
— В гостиницу, — холодно ответила она. — Пока тут твоя "семья", я здесь не останусь.
— Да ладно тебе, — вмешалась Надежда, присев на кровать. — Зачем в гостиницу? Деньги тратить. Мы ж ненадолго.
Вера посмотрела ей в глаза.
— Выйди. Из моей спальни. Сейчас.
В дверях появилась Тамара Ивановна.
— Вера, что за тон? Мы же гости! — возмутилась она.
— Гости, которые не уважают чужие границы, — твердо ответила Вера. — Все. Вон.
Когда дверь закрылась, Вера опустилась на кровать, закрыв лицо руками. Павел присел рядом.
— Дорогая...
— Нет, — оборвала она. — Или они уезжают сегодня, или уезжаю я. Выбирай.
Ее голос был таким решительным, что Павел впервые за эти дни забеспокоился.
Вера сидела на кухне, сжимая холодную чашку чая. За стеной гремел телевизор — гости смотрели комедию на полную громкость. Павел ушел на работу, пообещав "вечером разобраться", но Вера уже не верила.
Она взглянула на часы — через час нужно забирать дочку из садика. В холодильнике почти ничего не осталось, придется идти в магазин.
— Хоть бы торт не тронули... — пробормотала она, открывая холодильник.
И застыла. На полке, где утром стояла коробка с тортом, заказанным для детского праздника, лежала пустая упаковка. Крошки. Следы крема. И отпечатки пальцев.
— Кто... — голос Веры дрогнул. — Кто съел торт?
Из гостиной донеслись голоса:
— Ой, торт был шикарный! — хохотнул Артем. — Давно такого не пробовал!
— Да уж, невестка хоть в чем-то молодец, — добавила Надежда.
Вера медленно вошла в гостиную.
— Это был торт для дочки. Для праздника, — тихо сказала она.
Тишина. Тамара Ивановна первой пришла в себя.
— Ну и что? Купишь новый.
— Его заказывали за две недели! — голос Веры сорвался. — Вы что, совсем не понимаете?!
Надежда фыркнула:
— Да ладно, ребенку сладкое вредно. Еще наестся.
— Вы приехали в мой дом, едите мою еду, берете мои вещи, а теперь украли торт у моей дочки?! — Вера сжала кулаки.
Свекровь вскочила, ее лицо покраснело.
— Как ты смеешь так говорить со старшими?! Мы тебе не чужие!
— Семья? — Вера горько усмехнулась. — Семья так себя не ведет!
— А ну извинись! — рявкнула свекровь, тыча пальцем.
Вера посмотрела на них: Артем ухмылялся, Григорий пялился в телевизор, Надежда качала головой с видом обиженной.
— Хорошо, — спокойно сказала Вера. — Извинюсь.
Она ушла в спальню. Через пять минут вышла с сумкой и ключами от машины, в куртке.
— Ты куда? — опешила свекровь.
— Прочь, — коротко ответила Вера, шагая к двери.
— Как это "прочь"?! — Тамара Ивановна бросилась за ней. — К тебе гости приехали!
Вера остановилась.
— Сегодня у дочки праздник. Торт, который она ждала, съели вы.
— Мы закажем другой! — буркнула свекровь.
— Нет, — Вера покачала головой. — Я не могу быть в одном доме с вами.
— Ты нас бросаешь? — ахнула свекровь. — А ужин?!
— Готовьте сами. Пусть Артем готовит — он же "хозяин", раз мусорит в моем доме.
Вера вышла, хлопнув дверью.
На лестнице она прислонилась к стене, дрожа. Из квартиры доносились крики, но ее это уже не трогало. Она набрала номер мамы.
— Мам, — голос дрогнул. — Я еду к тебе.
— Что случилось? — встревожилась мать.
— Не могу больше там оставаться.
Вера спустилась, вышла на улицу и вдохнула свежий воздух. Впервые за три дня она почувствовала свободу. Сев в машину, она уехала, не оглянувшись.
Павел вернулся домой в восемь вечера, устало потирая виски. Весь день он думал о ссоре с Верой. Открыв дверь, он почувствовал запах горелого масла и чего-то кисловатого. В гостиной храпел Артем, вокруг валялись пустые бутылки. На кухне его встретила мать в перепачканном фартуке.
— Наконец-то! — рявкнула Тамара Ивановна, швырнув сковороду на стол. — Где тебя носило? Ужин ждем!
Павел медленно снял пиджак.
— Где Вера?
— Свалила куда-то, — отмахнулась мать. — С утра орала, потом ушла. Дочку из садика не забрала — мне пришлось тащиться.
Павел почувствовал холодок по спине.
— Как это "не забрала"? Она бы никогда... — начал Павел.
— Да брось! — перебила Надежда, разливая суп по мискам. — Скорее всего, к подруге сбежала. Характер у нее, скажем прямо, не сахар.
Павел молча вытащил телефон. Набрал Веру — номер недоступен. Сообщения в мессенджере остались непрочитанными.
— Что случилось? — спросил он, стараясь держать себя в руках.
— Да ничего такого! — всплеснула руками Тамара Ивановна. — Устроила сцену из-за какого-то десерта, обозвала нас всех и ушла!
Павел закрыл глаза. Он вспомнил, как Вера вчера говорила про торт для детского праздника, как долго его выбирала, как радовалась, что дочка будет в восторге.
— Вы... съели торт для ребенка? — тихо спросил он.
— Ну и что? — буркнул Артем, появляясь на кухне. — Откуда нам знать, что он для нее.
— Неправда, — резко сказал Павел. — Вера вам говорила, для чего он.
На кухне повисла тишина. Григорий уткнулся в тарелку, избегая взгляда.
— Павел, — начала свекровь, но он оборвал ее жестом.
— Довольно. Где моя дочь?
— Спит в комнате, — пробормотала Надежда. — Я ее уложила.
Павел быстро прошел в детскую. Дочка спала в незнакомой мятой футболке. На полу валялись крошки от крекеров, а любимый плюшевый мишка был закинут в угол.
Он осторожно взял девочку на руки. Она проснулась, всхлипнула и сонно спросила:
— Папа, а где мама? Я ее сегодня не видела...
— Скоро узнаем, солнышко, — прошептал он, чувствуя ком в горле. — Папа все выяснит.
Уложив дочку, он вышел в коридор и набрал номер тещи.
— Светлана Николаевна, — голос дрогнул. — Вера у вас?
— Да, — холодно ответила теща. — И дочку не ищи, я уже забрала ее из вашего... дома.
Павел прислонился к стене.
— Я... я не знал, что все так...
— Конечно, не знал! — раздался в трубке голос Веры. — Ты ничего не видишь и не хочешь видеть! Твои родственники уничтожили торт, который Маша ждала весь месяц! Они лазают по моим вещам, спят в нашей спальне, а твоя мать еще требует, чтобы я перед ними извинялась!
— Дорогая, я...
— Хватит, Павел. Я не вернусь, пока они здесь. Или они уезжают сегодня, или я подаю на развод.
Связь прервалась. Павел опустил телефон. За спиной стояла Тамара Ивановна.
— И что она там бормочет? — фыркнула она.
Павел повернулся. Впервые он посмотрел на мать не как сын, а как мужчина, чья семья рушится.
— Мама, — голос был тихим, но твердым. — Вы съели торт, который Вера заказывала для дочки. Вы довели мою жену до того, что она ушла. Вы...
— Да что ты раскудахтался! — перебила свекровь. — Жена должна знать свое место! А твоя Вера...
— Все, — Павел поднял руку. — Завтра утром вы уезжаете. Билеты я куплю. Если надо, вызову такси до станции.
— Что?! — взвизгнула Тамара Ивановна. — Ты нас выгоняешь из-за этой...
— Из-за моей жены, — отрезал Павел. — И моей дочери. Которых вы обидели.
Он ушел в спальню, хлопнув дверью. Впервые за эти дни он чувствовал, что поступает правильно. Достав телефон, он написал Вере:
"Прости. Они уезжают завтра. Я все понял."
Ответ пришел быстро:
"Я вернусь, когда их не будет. И нам надо серьезно поговорить."
Павел лег на кровать, глядя в потолок. За стеной слышались возмущенные голоса, но его это больше не трогало. Он знал, что сделал правильный выбор.
Вера стояла у подъезда, нервно сжимая ключи. Прошло четыре дня с ее ухода. Четыре дня у мамы, где она пыталась понять, что делать дальше. Вчера Павел написал: "Они уехали. Приезжай, когда будешь готова."
Она глубоко вдохнула и вошла в подъезд. Лифт казался чужим, словно она отсутствовала не дни, а годы.
Дверь квартиры была приоткрыта. Вера толкнула ее и замерла.
В воздухе больше не пахло горелым маслом и табаком. В прихожей не было чужих сумок. А у порога аккуратно стояли ее любимые домашние тапочки.
— Вера? — из гостиной вышел Павел. Усталый, но с облегчением в глазах. — Ты вернулась...
Вера молча прошла мимо, осматривая квартиру. Все было чисто, но следы "гостей" остались: пятно на диване, царапина на шкафу, пропавшая стеклянная статуэтка.
— Они правда уехали? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да. Вчера утром. — Павел мялся в дверях. — Я купил билеты и проводил их на вокзал.
Вера зашла на кухню. Холодильник был почти пуст, но чист. На столе лежала записка: "Вера, купила йогурты и яблоки для Маши. Мама."
Она сжала записку.
— А где...
— Маша в садике, — быстро сказал Павел. — Я думал, можем забрать ее вместе.
Вера повернулась, впервые внимательно посмотрев на мужа: мятая рубашка, круги под глазами, нервно сжатые руки.
— Почему ты допустил это? — тихо спросила она.
Павел опустил голову.
— Я... не понимал. Думал...
— Ты не думал! — голос дрогнул. — Ты видел, как они себя ведут! Как относятся ко мне, к нашим вещам, к нашей дочке! И ничего не сделал!
Она отвернулась, пряча слезы.
— Ты даже не защитил торт для Маши...
Павел шагнул к ней и обнял сзади.
— Прости. Я был слеп. Но я понял. Они больше не войдут в наш дом.
Вера хотела отстраниться, но не смогла. Слезы хлынули, и она разрыдалась, уткнувшись в его плечо.
— Они... брали мое белье... мою щетку... — всхлипывала она. — А твоя мама говорила, что я грубиянка!
Павел обнял крепче.
— Я знаю. Это не повторится.
Когда она успокоилась, он подвел ее к столу.
— Садись. Я сварил тебе кофе.
Вера удивленно глянула на чашку с пенкой — Павел никогда не умел готовить кофе.
— Ты научился?
— Вчера полночи смотрел видео, — он слабо улыбнулся. — Хотел встретить тебя как надо.
Вера отпила. Кофе был горьковатым, но это был лучший кофе в ее жизни.
— Ладно, — вздохнула она. — Расскажи, что ты сказал своей маме.
Павел начал рассказывать. Как впервые накричал на мать. Как велел им собираться. Как Надежда обвиняла Веру, а Артем хлопнул дверью.
— В итоге, — закончил он, — я сказал, что если они еще раз вмешаются в нашу жизнь, я оборву все контакты.
Вера смотрела на него внимательно.
— И что они?
— Мама бурчала, что я "подкаблучник". Но билеты взяли, — он усмехнулся. — Григорий еще попросил денег на такси.
Они сидели молча, допивая кофе. Напряжение постепенно уходило.
— Я не прощу сразу, — предупредила Вера. — Мне нужно время.
— Я понимаю, — кивнул Павел. — Я буду ждать.
Он взял ее руку через стол.
— Я люблю тебя. И Машу. И наш дом. Я ошибся, но исправлюсь.
Вера не ответила, но руку не убрала. Телефон звякнул — садик напомнил забрать дочку.
— Поехали? — спросил Павел.
— Поехали, — кивнула Вера.
У выхода она остановилась.
— Павел... А если они вернутся?
Он посмотрел на нее с новой решимостью.
— Тогда я напомню, что это наш дом. И правила здесь задаем мы.
Вера впервые за долгое время почувствовала облегчение. Взяв мужа за руку, они пошли за дочкой.
Прошла неделя. Жизнь налаживалась: Павел стал помогать по дому, Маша больше не спрашивала про "тетю Надю и дядю Гришу", а квартира снова стала уютной.
Но в это утро, разбирая почту, Вера замерла. Среди счетов лежал плотный голубой конверт с печатью.
Она вскрыла его и начала читать. С каждым словом ее дыхание учащалось, пальцы сильнее сжимали бумагу.
— Павел! — крикнула она.
Он вошел, поправляя галстук.
— Что такое?
— Это письмо, — Вера протянула документ.
Павел пробежал глазами текст, и его лицо потемнело.
— Они что, с ума сошли?
Письмо от Тамары Ивановны требовало "вернуть семейные реликвии": посуду, картину и даже "компенсацию за проживание". Внизу угрожали судом, если требования не выполнят в течение недели.
Вера опустилась на стул.
— Какая посуда? Какая картина?
— Это сервиз от бабушки, который мама подарила нам на свадьбу, — пробормотал Павел. — А картину она оставила тут в прошлом году...
— Подарила? — Вера вскинула глаза. — То есть это наш сервиз?
— Да, но...
— Никаких "но"! — она хлопнула по столу. — Она сама его нам отдала! И картину тоже!
Павел устало провел рукой по вискам.
— Это просто ее способ нас дожать, — сказал он.
— И что, она правда может подать в суд? — спросила Вера, нервно теребя край рукава.
— Нет, — твердо ответил он, качая головой. — У нее нет никаких бумаг на эти вещи. Это пустой треп.
Вера прикусила губу.
— Но она же не успокоится.
— Не успокоится, — согласился Павел.
Они посмотрели друг на друга, понимая, что это только начало.
Через час Павел ушел на работу, оставив Веру наедине с тяжелыми мыслями. Она взяла телефон и набрала подругу-юриста.
— Катя, привет. Мне нужна твоя помощь...
Выслушав, подруга хмыкнула.
— Это блеф. Пусть подает в суд — там ее быстро поставят на место. Главное — докажи, что сервиз был подарком. Есть свидетели?
— На свадьбе было полно гостей... — задумалась Вера.
— Отлично. А еще лучше — напиши пост в соцсетях.
— Пост? — удивилась Вера.
— Да. Покажи фото сервиза, расскажи, что случилось. Пусть все видят, как твоя свекровь себя ведет.
Вера задумалась. Раньше она не любила выносить личное на публику, но теперь все изменилось.
Вечером, когда Маша уснула, а Павел смотрел хоккей, Вера открыла ноутбук. Нашла фото со свадьбы: вот сервиз на столе, вот Тамара Ивановна с улыбкой вручает коробку...
Она загрузила снимки и начала писать.
«Этот сервиз был свадебным подарком. Теперь его требуют назад вместе с "компенсацией за визит".»
Текст вышел искренним, но сдержанным — только факты. Вера добавила фото письма, замазав личные данные, и кликнула «опубликовать».
— Что делаешь? — спросил Павел, заглянув в комнату.
— Защищаю нас, — ответила Вера, захлопнув ноутбук.
Она не знала, что будет дальше, но впервые почувствовала себя не жертвой.
Утро началось с телефонного звонка. Вера, еще сонная, схватила телефон. Незнакомый номер.
— Алло? — хрипло сказала она.
— Ну что, довольна?! — взвизгнула Тамара Ивановна. — Всю семью опозорила!
Вера села на кровати. Рядом проснулся Павел, удивленно моргая.
— О чем вы?
— Не прикидывайся! Весь интернет гудит, какая я ужасная! Родственники звонят! Даже тетка из Новгорода написала!
Вера поняла — пост стал вирусным.
— Вы сами это начали, — холодно ответила она. — С вашим письмом.
— Ты... ты... — свекровь задыхалась. — Я подам на тебя за клевету!
Павел выхватил телефон.
— Мама, довольно.
На том конце замолчали.
— Павел? Сын, ты должен...
— Нет, мама. Я ничего не должен. Вы зашли слишком далеко.
— Но она же...
— Она моя жена! — голос Павла был как сталь. — Если вы еще раз посмеете ей угрожать, я приеду и объясню, почему вам лучше исчезнуть из нашей жизни.
Он сбросил звонок. В спальне повисла тишина.
Вера смотрела на мужа, не веря своим ушам.
— Ты... только что...
— Да, — Павел выдохнул. — И давно пора было.
Они оделись и пошли на кухню. Телефон Веры вибрировал без остановки: сообщения от друзей, комментарии к посту, даже запросы от местных журналистов.
— Ничего себе, — прошептала она, листая ленту. — Семь тысяч репостов за ночь...
Павел заглянул в экран и присвистнул.
— Мама, похоже, многих достала.
В дверь позвонили. Вера нахмурилась — восемь утра, кто это?
На пороге стоял курьер с букетом пионов.
— Вере Андреевне?
— Это я...
— Вам доставка. С запиской.
Вера развернула карточку: «Простите за шум. Прочитали ваш пост. У нас похожая история с мамой. Крепитесь.»
Она улыбнулась.
— Что там? — спросил Павел.
— Цветы. От незнакомцев.
Они переглянулись, и в их глазах мелькнула надежда.
Вечером, уложив Машу, Павел вдруг сказал:
— Давай переедем.
— Что? — Вера замерла.
— Снимем новый дом. Продадим эту квартиру. Начнем с нуля.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Уже связался с риелтором.
Вера обошла кухню, касаясь знакомых вещей: сервиза, вызвавшего скандал, холодильника с рисунками Маши...
— А если твоя мама...
— Она больше не войдет в наш дом, — твердо сказал Павел. — Ни в этот, ни в новый. Обещаю.
Вера посмотрела в окно. Их двор, где Маша училась кататься на самокате, скамейка, где они с Павлом болтали по вечерам...
— Хорошо, — кивнула она. — Переедем.
Павел обнял ее сзади, и они стояли, глядя на свое отражение в темном стекле — их маленькая семья против всех бурь.
— Я тебя люблю, — шепнул он.
— Знаю, — улыбнулась Вера.
На следующий день они встретились с риелтором. Через месяц квартира была продана. Когда грузчики выносили коробки, Вера нашла за шкафом картину, о которой писала свекровь.
— Возьмешь? — спросил Павел.
Вера подумала и положила картину в коробку с надписью «на утилизацию».
— Нет.
Взяв мужа за руку, они вышли из квартиры, не оглядываясь.