Виктор вышел из квартиры, не хлопнув дверью. Он просто закрыл её — тихо, почти извиняясь. В руке — маленький чемодан, в глазах — ни капли сомнения. На кухне осталась Наталья, его жена. Она не кричала, не плакала, даже не позвала его по имени. Только продолжала нарезать салат, будто это был обычный вечер. Как будто ничего не происходило.
Виктор зшёл в лифт и, глядя на тусклое отражение в зеркале, поправил ворот рубашки.
«Сорок семь — это не возраст. Это начало. Главное — не прозевать свой последний шанс на настоящую жизнь», — подумал он.
А настоящая жизнь, по его мнению, ждала его через полтора часа — в стильной квартире в новостройке, где Лера, молодая и энергичная фитнес-тренер, готовила ему ужин.
«Стейк, как ты любишь. И вино красное — то самое, что ты выбрал на дегустации», — писала она в мессенджере, сопровождая сообщение фото в коротких шортах и с бокалом в руке.
— Я ухожу, — сказал он Наталье час назад.
— Угу, — ответила она, не отрывая взгляда от кастрюли.
— У меня другая. Я… я полюбил. Всё серьёзно.
— Я поняла.
— Ты ничего не хочешь сказать?
Наталья тогда подняла на него глаза.
— Виктор, ты когда-то был мужчиной. Сейчас — просто человек, который сбегает. Иди. Но, если уйдёшь сейчас — не возвращайся.
Он вышел. Но её взгляд остался с ним.
***
С Лерой всё было иначе. Ярко. Свежо. Он чувствовал себя не сорокасемилетним инженером, уставшим от офисных совещаний и детей с контрольными, а студентом, у которого только всё начинается.
Она смеялась его шуткам. Спрашивала советы. Хвалила его ум, его руки, его вкус.
— Ты настоящий, Вик. Настоящий мужчина. Где ты раньше был? — шептала она, обнимая его за шею.
Он был с ней. Всё чаще. Всё дольше.
— А твои… дети? — спросила она однажды, уже лёжа на его груди.
— Подрастут. Поймут. Главное — быть честным с собой.
— Ну, если честность — это приоритет… тогда мне с тобой по пути, — усмехнулась Лера, уже щёлкая по экрану телефона.
Наталья не мешала. Не звонила. Только однажды прислала сообщение:
«Старший спросил, приедешь ли на родительское собрание. Я сказала — нет. Ты ведь честный, правда?»
Он не ответил.
***
Через два месяца Лера предложила съехаться.
— Сколько можно? Ты взрослый, у нас всё серьёзно. Переезжай ко мне. Или боишься ответственности?
Он не боялся. Он собирался. Он верил, что сделал правильный выбор.
На прощание он в последний раз зашёл в квартиру, где всё ещё пахло её духами, старыми детскими книгами, борщом и чем-то, чего у Леры не было.
Старшая дочь не смотрела ему в глаза. Сын сделал вид, что не заметил. Младшая — просто спросила:
— Папа, а ты нас не забыл?
— Нет, конечно! Я… Просто так надо. Я вас люблю.
— Тогда почему уходишь?
Он не нашёлся, что ответить. Улыбнулся неуверенно, наклонился, поцеловал её в макушку и ушёл.
***
А через два дня Наталья, впервые за много лет, записалась в салон. Подстриглась. Покрасилась. И пошла на работу в хорошем настроении. Коллега заметил:
— Тебе идёт. Ты как будто сбросила груз.
— Я просто наконец отпустила чемодан без ручки, — ответила она и впервые за долгое время засмеялась.
***
Лера действительно была огнём. С ней Виктор чувствовал себя победителем, как будто ему вручили второй шанс на юность, где всё только начинается.
Квартира её была в идеальном порядке — ни пятен от фломастеров, ни разбросанных игрушек, ни запаха подгоревших котлет. Вместо этого — аромасвечи, парфюм и лёгкий запах тела, к которому он привык быстрее, чем ожидал.
— Тебе нравится? — спрашивала она, устраивая романтические ужины при свечах.
— Очень. Ты другая. Лёгкая. Свободная.
— Я не умею быть «как жена». Если надо борщ и скандалы — возвращайся туда, откуда пришёл, — улыбалась она, но в её взгляде было предупреждение.
Он смеялся, но что-то внутри вздрагивало. Иногда — по вечерам — он невольно прокручивал в голове, как Наталья обнимала детей перед сном. Как поправляла одеяло. Как целовала в висок. У Леры таких ритуалов не было.
Она целовала только его.
***
Через полгода Виктор помог ей открыть мини-студию персональных тренировок. Финансово. Без расписок.
— Я тебе доверяю. У нас же всё всерьёз, — сказал он, переводя круглую сумму.
— Конечно, любимый. Ты у меня настоящий мужчина, — обвила она его руками и шепнула: — Завтра запишем видео, где ты будешь моим «спонсором успеха».
Он смеялся. Тогда — смеялся.
***
Дети не писали. Не звонили. Наталья тоже молчала. Но однажды он увидел их случайно — на улице, возле торгового центра.
Старшая дочь держала за руку младшую, они ели мороженое. С ними был какой-то мужчина. Высокий. Спокойный. Он обнял Наталью за плечи, и она положила голову ему на грудь.
Виктор спрятался за витриной магазина и смотрел, как его семья ушла — счастливая. Без него.
Он не успел развернуться, как ему пришло сообщение:
«Ты мог бы подойти. Но, наверное, это уже не твоя семья, да?»
Номер был Натальи. Он не ответил.
***
Вечером он открыл вино, которое раньше казалось вкусным. А теперь — кислым.
— У меня съёмка завтра утром, не забудь оплатить аренду, — бросила Лера, делая селфи в зеркале.
— Конечно. Всё уже перевёл.
— Вот ты какой. Надёжный. Не то, что мой бывший. Тоже, кстати, инженер. Но не с такими доходами, — усмехнулась она.
Он сел на диван.
— Лер… А ты меня любишь?
— В смысле?
— Ну… правда. Ты со мной ради меня? Или ради денег?
Она долго смотрела на него. Потом встала, подошла и положила руку на его плечо.
— Вик… ты хороший. Умный. Состоятельный. Красивый. Зачем тебе такие вопросы? Мы же взрослые.
Он кивнул.
— Понял.
Но, он не понял.
***
Однажды утром он вернулся домой раньше обычного — отменили важную встречу.
Открыл дверь — и услышал смех. Мужской. Из спальни.
Он зашёл тихо. Вошёл.
На кровати — Лера и какой-то парень в спортивном костюме. Молодой. С накачанными руками.
— Вик?! Я… Я думала, ты в Самаре!
— Видимо, плохо думала, — сказал он спокойно, как будто просто увидел забытый зонт.
— Это недоразумение. Случайность. Ничего не значащая вещь!
— Ты мне изменяешь у меня дома. За мои деньги. На моей кровати.
Понятно. Всё понятно.
Он ушёл. Не хлопнув дверью.
***
Виктор снял квартиру. Новую. Без свечей. Без шортов и фото.
Он снова начал работать с утра до ночи. Ходил на пробежки. Смотрел сериалы. Один.
Однажды он поймал себя на мысли:
«А что, если я ошибся не в Наталье, а в себе?»
И ответить на это было нечем.
***
Он не стал скандалить, не подавал в суд, не требовал возврата вложений. Даже тогда, когда Лера спустя пару недель прислала сообщение:
«Давай останемся друзьями? Я не хотела тебя обидеть. Ты правда классный, но нам не по пути».
Он просто удалил чат. И сам себя — из её жизни.
Работа шла по накатанной. Коллеги ничего не заметили: Виктор держал марку. Премии. Отчёты. Стабильный KPI. И тишина по вечерам.
Но тишина стала звенящей.
Однажды он стоял на кухне, вытирая чашку, и услышал детский смех. Рядом — на балконе соседнего дома — семья ужинала. Девочка лет шести кидалась рисом в мальчика, мать смеялась, а отец отбирал у них ложки.
Эта сцена вдруг пронзила его сердце.
Он сел. Сунул руки в карманы халата. И почувствовал что-то плотное.
Открытка.
Детская. С розовым слоном. Нарисованный фломастерами.
«Папа, ты мой герой. Ты — самый лучший! Никогда нас не бросай. Мы тебя любим. Маша.»
Он читал её много раз. Но сегодня — как впервые.
Он заплакал. Беззвучно. Горько. Как ребёнок, у которого отобрали что-то дорогое, и теперь уже не вернуть.
Виктор достал телефон. Набрал номер дочери. Абонент недоступен.
Старший сын — не берёт.
Средний — гудки, потом сброс.
Наталья — тишина.
Он зашёл на её страницу в соцсети — фото: она на фоне гор с мужчиной, у них в руках чашки кофе. Подпись:
«Когда рядом с тобой тот, кто не предаёт — начинаешь верить, что ты достойна счастья».
Он хотел написать.
«Прости.»
Не написал.
***
Через пару дней он увидел в офисе знакомую женщину. Светлана, бухгалтер. Бывшая одноклассница.
— Ты чего такой… опустошённый? — спросила она после совещания.
Он усмехнулся:
— Я понял, что быть одиноким не всегда значит быть одному.
— А у тебя кто-нибудь остался?
Он покачал головой.
— Я всё потерял, даже не заметив, когда.
***
На следующий день Виктор случайно открыл ящик с бумагами. Внутри — паспорт, документы на старую квартиру, купленную им до брака. Там же — медицинская карта младшей дочери и школьное фото сына.
Он смотрел на фото и вдруг понял: он может жить в любом доме, но не чувствует себя дома нигде.
Он снова набрал номер Натальи.
Ответила через несколько гудков.
— Наталья… это я.
Тишина.
— Я не хочу ничего просить. Просто хотел сказать… Ты была права. Я ошибся. И это было дорогое заблуждение.
— Виктор, у меня обед. Мне некогда.
— Понял. Извини.
— Постой… У Маши завтра день рождения. Она не ждёт тебя. Но… вдруг захочешь — у нас в 18:00. Приходи просто — как отец.
Он посмотрел на часы. Было 13:42.
***
Он пришёл к пяти сорока. Не с цветами — с коробкой конфет и детской книжкой, той самой, которую когда-то читал Маше перед сном. Сегодня ей исполнялось десять.
Он нажал на кнопку домофона, сердце стучало в висках. Ответа не было. Уже собрался уходить, когда в подъезд зашёл мужчина с пакетом.
— Виктор? — спросил тот, слегка прищурившись.
— Да…
— Я — Игорь. Муж Наташи. Заходи. Она сказала, что ты, возможно, придёшь.
Он поднялся по лестнице, медленно, будто поднимаясь не в квартиру, а на сцену с прожекторами.
Наталья открыла дверь. В домашней одежде, спокойная, не удивлённая.
— Привет, — сказал он.
— Здравствуй, Виктор. Проходи.
Маша открыла ему дверь в комнату. На ней было праздничное платье, волосы аккуратно собраны в высокий хвост, а на запястье — розовый браслет с блестками.
— Привет, папа, — сказала она тихо, будто проверяя, не сон ли это.
— Привет, Машенька. Можно тебя обнять?
Она подошла. Осторожно. Обняла. Коротко. Потом сказала:
— Я тебя помню. Не думай, что забыла. Просто... нас многое происходило без тебя. Теперь ты как будто чужой. Но не совсем.
Он кивнул.
— Можно я хоть немного побуду рядом? Просто как человек, который всё понял.
Позже, ближе к вечеру, в квартиру по очереди зашли старшие сыновья — один с рюкзаком, второй в кроссовках и с наушниками на шее.
Они замерли, увидев отца. Настороженно переглянулись, но промолчали. Было видно: за стол они сели не из желания — из уважения к матери и дню рождения младшей сестры.
Один сдержанно сказал:
— Привет. Мы не знали, что ты будешь.
— Я и сам не знал, что осмелюсь.
Пауза. Второй добавил:
— Мы с тобой не враги. Но и не друзья. Ты многое пропустил. Нам с этим жить. И тебе — тоже.
Они говорили спокойно. По-взрослому. Без злобы. Без тепла. Но к концу вечера сидели за одним столом, обменивались фразами, слушали. Уже не из вежливости.
Когда Виктор собирался уходить, старший задержался у дверей:
— Мы можем общаться. Просто… по-настоящему родным ты остался бы, если бы не ушёл. Но, может, получится начать хоть с чего-то.
***
На улице уже темнело. Осень пахла дымом и яблоками. Виктор шёл медленно. Телефон вибрировал — по работе. Он выключил звук.
На перекрёстке к нему подбежала девочка.
— Дядя, у вас слоник выпал!
Он взял из её руки ту самую открытку — с розовым слоном.
— Спасибо. Он мне очень дорог.
— А вы кому его несёте? — спросила девочка.
Он посмотрел на открытку, потом — на неё.
— Себе. Чтобы не забывать, кем я однажды хотел быть.
