* * *
Один раз Репин пил чай с Хлебниковым и сказал ему:
— Надо бы написать ваш портрет.
Хлебников ответил:
- Меня уже рисовал Давид Бурлюк.
А потом задумчиво прибавил:
- В виде треугольника.
И опять замолчал. А потом вдруг сказал:
- Но вышло, кажется, не очень похоже…
* * *
Иннокентий Анненский был чрезвычайно рассеянным человеком. Так, например, он мог вернуться с какой-нибудь лекции в чужом пальто! Его слуга - знаменитый на всё Царское Село великан Арефа - кидается ему навстречу:
- Ваше превосходительство ! ( Анненский занимал высокий пост в Министерстве просвещения.) Ваше превосходительство! Да ведь пальто-то - чужое?!
Анненский снимает и удивлённо рассматривает верхнюю одежду.
- Действительно, пальто не моё.То-то я всю дорогу из Петербурга думал: что это за портсигар у меня в кармане появился?
* * *
Бальмонт шёл по ночному Парижу. Вдруг он заметил, что у идущей впереди парижанки расстегнулась дамская сумочка. Желая быть галантным, Бальмонт бросился догонять одинокую незнакомку с громким криком: "Ваш ридикюль!" Расслышав только первое слово, дамочка бросилась наутёк. Не понимая, в чём дело, поэт продолжал её преследовать. Так они добежали до первого полицейского, и Бальмонт был арестован, потому что по-французски ваш означает корова, а это для французского полицейского то же самое, что для нашего - мусор.
* * *
Получив свою первую книгу, Илья Эренбург не стал её открывать. Он сразу же отправил её на рецензию Максимилиану Волошину. У него не хватило смелости лично прийти за ответом, поэтому он отправил свою сестру.
Сестра сообщила, что Волошин недоволен тем, как автор гонится за дешёвыми эффектами и обвиняет его в ненужном кривлянии. Однако, по мнению сестры, Волошин сам был странным. Он читал книгу Эренбурга вверх ногами!
Позже выяснилось, что Волошин получил бракованный экземпляр, страницы которого были неправильно вшиты в обложку. Максимилиан решил, что автор пытается эпатировать читателя, и это вызвало его недовольство.
Мандельштам считался настоящим мастером по поиску и привлечению спонсоров. Он быстро очаровывал меценатов и долго и умело обрабатывал их, рассказывая, каким великолепным будет новый поэтический шедевр и каким событием станет его выход в свет. В особенно эмоциональных местах он даже читал свои новые стихи.
Однажды в такую обработку попал наследник богатого купеческого рода. Он был впечатлён стихами и рассказами Мандельштама и постоянно повторял со вздохом: «Красиво!»
— Чего же вы хотите? — спросил он в конце беседы, приходя в себя и подбираясь, потому что речь явно должна была зайти о деньгах. Но Мандельштама растрогала его реакция, и он ответил:
— Поцеловать вас...
* * *
Рассеянностью, даже большей, чем Анненский, отличался поэт Михаил Ковалёв, более известный под псевдонимом Рюрик Ивнев. Он мог, например, попытаться войти в комнату... через зеркало в передней.
Однажды в какой-то из редакций Рюрик Ивнев получал гонорар за статью, длинную и довольно-таки путано написанную. Пересчитав деньги, он удивлённо спросил своим высоким, несколько «птичьим» голосом: «Простите, сколько же редакция платит за строку?»
Услышав ответ, он изрёк: «В таком случае я должен был бы получить на 23 рубля 18 копеек больше: ведь в статье было 644 строки и 34 776 печатных знаков!» Получив разницу от изумлённых сотрудников редакции, Рюрик Ивнев поспешил удалиться. На этот раз он попытался выйти через... окно
* * *
Авторитетный журнал своего времени — "Нива". Редактор, господин Марков, человек деликатный и безотказный, работал по двенадцать и более часов в сутки. Он утопал в корреспонденции, вскрывая письма, доставая оттуда рукописи и запечатывая их в редакционные конверты с одинаковой запиской: "Милостивый государь! Ваша рукопись, к сожалению, не подошла". Оставалось только подписать адрес получателя.
Однажды одному из руководителей "Нивы" пришла идея опубликовать Ахматову, которая тогда только начинала входить в моду. Он предложил ей дать стихи. Ахматова, как и положено женщине, немного поколебалась:
— У меня сейчас ничего нет. Я подумаю. Пришлю позже.
Она действительно прислала стихи. А через месяц пришёл ответ: "Милостивый государь! К сожалению..." Маркова об Ахматовой не предупредили.
* * *
Граф Василий Комаровский, поражавший современников своими замечательными стихами, был очень больным человеком. Почти половину своей недолгой жизни он провёл в специальных лечебницах. «Несколько раз я сходил с ума, — признавался он своему другу князю Святополк-Мирскому. — И каждый раз думал, что умер. Наверное, когда я умру, мне будет казаться, что я просто сошёл с ума».