Он стоял в дверном проеме, закинув руку на косяк. Блокировал выход. За спиной у меня копошились наши — нет, уже только мои — дети: пятилетняя Лиза прижимала к груди потрепанного мишку, а трёхлетний Артёмка цеплялся за мою юбку.
— Кому ты такая нужна? С двумя погодками? В съёмной однушке? — его голос был не криком, а каким-то холодным, злым шипением. — Одумайся, Ань. Останешься ни с чем.
Я не ответила. Просто подняла взгляд на его руку — на ту самую, что ещё вчера лежала на моём плече. Он её отдернул, будто обжёгся. Я прошла мимо, таща за собой чемодан на колёсиках и двух перепуганных детей.
Первый месяц в той самой однушке был адом. Дети плакали по ночам, я — вместе с ними. Работала удалённо, набирала тексты, пока они спали. Денег хватало только на еду и аренду. Иногда он присылал смс: "Ну что? Уже поняла, что была неправа?". Я удаляла.
Поворотным стал дождливый вторник. В супермаркете у Артёмки случилась истерика из-за шоколадки. Я пыталась его успокоить, сама на грани. Лиза причитала: "Мамочка, не плачь". И тут к нам подошёл Он.
— Разрешите помочь? — просто сказал мужчина. Не стал сюсюкать с детьми, не смотрел на меня с жалостью. Купил ту самую злополучную шоколадку и протянул Артёму. — Мужики так себя не ведут. Держи.
Его звали Сергей. Оказалось, он владелец небольшой типографии рядом с нашим домом. Видел нас часто — бегущими, уставшими. После случая в магазине стал как бы случайно оказываться рядом. То поможет сумки донести, то "лишний" пирог в кондитерской купит — "коллеги не съели, вам отдам, а то испортится".
Дети его полюбили сразу. Он не пытался их купить подарками. Он разговаривал с ними. Серьёзно. Спрашивал у Лизы, как поживает мишка, советовался с Артёмом, какой цвет лучше для визиток. И смотрел на меня. Так, будто я не измотанная женщина с двумя детьми, а какая-то загадка.
Однажды он пришёл к нам в гости. Не с цветами, а с коробкой свежих булок и новой запасной частью для моего вечно ломающегося пылесоса. Пока я хлопотала на кухне, он играл с детьми в гостиной. Я услышала его тихий вопрос:
— Лиза, а папа ваш часто приходит?
— Нет, — бойко ответила дочка. — Он сказал, мы теперь не его семья.
Из кухни я увидела, как он замолчал и просто обнял её. Мое сердце ёкнуло. В тот вечер, укладывая детей, я поймала себя на мысли, что впервые за долгие месяцы не чувствую себя одинокой.
Через полгода он сделал предложение. Не романтично, без колечка на коленях. Мы пили чай на его кухне, а он сказал:
— Анна, я небогатый человек. Но у меня есть крепкие руки и тихая квартира в хорошем районе. Рядом школа. Я хочу, чтобы вы трое стали моей семьёй. Если, конечно, ты не против.
Я молчала. В голове крутилась фраза того, другого: "Кому ты нужна с детьми?".
— Ты уверен? — выдохнула я. — Это же навсегда. Они же…
— Они — лучшее, что со мной случилось за последние годы, — перебил он. — И их мама — тоже.
Мы поженились тихо, в узком кругу. В тот же день мы переехали в его "тихую квартиру". Детские комнаты он обустроил ещё до свадьбы. Для Лизы — с обоями в цветочек, для Артёма — с фотообоями с космосом.
Иногда, уже здесь, я просыпаюсь среди ночи от кошмара. Мне снится, что я всё ещё в той однушке, одна. Тогда я встаю и иду проверять детей. Артём спит, вцепившись в подушку. Лиза укрыта до подбородка. А в дверях их комнаты стоит Сергей. Он тоже прислушивается к их дыханию.
— Всё в порядке? — шепчет он.
— Всё, — улыбаюсь я. — Иди спать.
— Я потом. Стою, дышу.
И я понимаю. Он дышит нашим воздухом. Нашим общим миром. Тем, который сам построил для нас. И который я когда-то чуть не потеряла, поверив, что никому не нужна.