Рано утром, около семи, надзиратель начинает обход. По привычки, двигаясь по тюремному коридору он открывает смотровые окошки одно за другим. Всё спокойно. Доходит до последней камеры — №76. Заглядывает внутрь и замирает не веря своим глазам. Камера пуста.
Там должны находиться трое жестоких рецидивистов. Пожизненно заключенных. Срабатывает тревога. Поднимаются дежурные смены, начинают проверку. Почти сразу, при осмотре, в углу камеры, рядом с туалетом, обнаруживают дыру.
Та ведёт в подвальные пустоты, где ещё с дореволюционных времён проложена сеть запутанных подземных ходов. Так начинается одна из самых громких тюремных операций — побег из «Бутырки», за которым вскоре будет следить вся страна.
Один из беглецов — Владимир Железогло. 1962 года рождения, уроженец Никольска, Карагандинская область. Детство провёл в молдавском селе Чадыр-Лунга. Учителя описывали его как замкнутого мальчика, не выделяющегося среди сверстников не успехами в учебе не поведением.
В начале 80-х отец Володи, работавший бульдозеристом, переехал на север — в Магадан, где трудился на золотодобывающей шахте. С собой мужчина взял сына. Север для Железогло стал отправной точкой его преступной жизни. Он начал с воровства, затем — грабежи. В середине 90-х попал в колонию. Отсидев, вышел и перебрался в Канск — город в Красноярском крае.
Спустя время — новый арест. На этот раз — незаконное хранение оружия. Ещё год.
После освобождения Владимир возвращается в Канск, уже как опытный преступник. Где вскоре собирает вокруг себя банду. Специализирующейся на кражах и разбойных нападениях.
В январе 2000-го банда совершает налёт на дом предпринимателя Надольского. Ночь. Избиение, пытки. Погибают оба — муж и жена. Дом ограблен. Ущерб — около 200 тысяч рублей. Вскоре Банду задерживают. Начинается следствие.
Железогло признали организатором. Его подельники получили длительные сроки. Сам он — пожизненное.
«Это очень опасный человек. Он не должен никогда выйти на свободу», — говорил в 1999 году прокурор Канска Аркадий Буев.
Но сам осуждённый с приговором был не согласен. Адвокаты подали кассационную жалобу. Пока шло её рассмотрение, в марте 2001 года Железогло этапировали в Москву, в следственный изолятор на Новослободской.
Там, в камере №76, вместе с ним оказался ещё один пожизненно осуждённый — Борис Безотечество. Ему было тридцать. Уроженец Анжеро-Судженска, что в Кемеровской области.
Имя это редко появлялось в прессе, но если появлялось – это всегда были заголовки посвященные криминалу пугающему своей жестокостью. Первое преступление произошло далеко от родных мест Бориса — во Владивостоке. В начале 90-х Безотечество служил в армии, был матросом-кочегаром на флоте.
Зимой 1990 года, выпив с сослуживцами, он напал на случайного прохожего. После этого стал крушить чужую машину, стоявшую у обочины. Шум привлёк военный патруль. Несколько минут — и трое буянов были скованы наручниками и доставлены в часть.
Военный трибунал приговорил Бориса к семи годам лишения свободы. Свой срок он отбыл полностью. В 1997 году вернулся домой — в Анжеро-Судженск. Там устроился работать на кладбище.
Сначала был обычным могильщиком. Работа тяжелая, но спокойная. Однако сам Безотечество был человеком неуживчивым. Часто конфликтовал. Особенно с коллегой по имени Владислав Лоскутников.
Вскоре тот уволился а Борис занял его место и стал смотрителем. Работа оставалась прежней — будничной и мрачной.
На должности он не задержался. Осенью 1998 года на кладбище, где он работал, началась проверка. Выяснилось, что имели место финансовые нарушения. Безотечество был уверен: что за наводкой данной проверяющим органам стоит Лоскутников. Он решил мстить.
В план он втянул 14-летнюю девочку — знакомую, с которой общался. Она стала участницей преступления.
19 сентября, вечером, девочка позвонила в квартиру Лоскутникова. Открыла его 16-летняя дочь. Первым ударом Безотечество убил ее. На крик из комнаты вышла пожилая бабушка — 85-летняя Наталья Лашкова. По признанию преступника, он убил и её, чтобы не оставлять свидетелей. Самого Лоскутникова дома не оказалось: он с женой ушёл в лес собирать грибы.
Задержание произошло быстро. Суд вынес приговор жестокому убийце — смертная казнь, которая затем была заменена на пожизненное заключение. Сам осуждённый с этим смириться не мог. Ожидая кассационного решения, преступник добивался признания его невменяемым и пересмотра дела.
Результата это не дало. Приговор остался в силе.
Считается, что идея побега принадлежала именно Безотечество. Ранее он уже пытался бежать, в том числе во время этапирования в «Бутырку», но тогда неудачно.
В новой камере он оказался с Владимиром Железогло. Разговоры о возможности побега быстро перешли к действиям. Железогло был согласен на все: терять ему уже было нечего.
Психиатр Михаил Виноградов впоследствии назвал это побегом, «не имеющим аналогов в новейшей российской истории». План был дерзким и выверенным — в рамках тюремной рутины заключённым удалось осуществить почти невозможное.
В прогулочном дворике они нашли и пронесли в камеру моток проволоки - длинной около полутора метров.. Несколько дней подряд точили её об пол у основания унитаза. По словам Железогло, делали это просто «на всякий случай».
И вскоре случай не заставил себя ждать.
Пол в том месте, где заключенные точили проволоку чудесным образом оказался прогнившим. Безотечество подпрыгнул и с силой ударил ногами в место, где плиты казались ниже общего уровня, бетонное покрытие треснуло.
Образовалась щель, шириной около полуметра. Под ней был слой песка. Преступники его убрали, затем аккуратно сняли слой штукатурки, разобрали кирпичную кладку — за ней обнаружились трубы. Так заключённые нашли старую теплотрассу, ведущую в подвал тюремного здания.
Пролом они скрывали просто. Прикрывали той же плитой, под нее подложили плотный мешок с песком. Пространство между плитой и полом замазали мылом, чтобы не бросалось в глаза. Ночами продолжали копать: расширяли ход, песок маленькими горстками смывали в канализацию, кирпичи сбрасывали— в пролом под полом.
Первым вниз спустился Безотечество. Вернувшись, он рассказал подельнику, что подвал представляет собой сложную систему — узкие коридоры, развилки, коммуникации расходящиеся в разные стороны. Быстро найти выход на волю из этого лабиринта точно не получиться. Общим решением было продолжать поиски маршрута побега.
Ситуация резко изменилась, когда в камеру подселили третьего заключённого — 34-летнего Анатолия Куликова, известного под кличкой Фикса. Он был родом из Вурнаров, бывший спортсмен, занимался кикбоксингом. В криминальной среде считался авторитетом. Вместе с напарником, Аликом, Куликов собрал банду — крепких, молодых парней. Занимались вымогательствами, давили на мелкий бизнес, пытались взять по контроль местные предприятия.
Арестовали Куликова после тяжкого преступления: в результате конфликта из-за автомобиля он задушил мужчину из Дагестана и его двух дочерей. Суд признал Анатолия виновным. Приговор — пожизненное заключение. Пока оформляли документы для этапирования, Куликов временно оказался в камере №76 СИЗО «Бутырка».
Безотечество и Железогло сначала отнеслись к новому соседу с настороженностью. О плане побега рассказывать не спешили. Однажды, когда Куликов уснул, они снова спустились в подземный ход. Туннель вывел их в технические помещения, оттуда — во внутренний двор тюрьмы. Было тихо: не слышно ни часовых, ни собак. В прачечной преступники нашли камуфляжные куртки и кепки, после спрятав их в подвале на случай побега.
Выбравшись обратно в помещение камеры, беглецов ждал сидя на шконке в грязной робе Куликов.
«Он просто делал вид, что спит, — вспоминал позже Железогло. — Следил за нами. Мы выбрались — он за нами. Но свернул не туда, запаниковал, заблудился. Потом сам вернулся обратно».
Куликов моментально выдвинул условие: или они берут его с собой, или он расскажет о тайном лазе администрации тюрьмы. Сокамерников это требование не удивило — куда сильнее их поразило то, что Анатолий подтвердил серьёзность своих намерений участвовать в побеге, достав хранившуюся у него тысячу долларов.
В последствии эти деньги пошли на подкуп одного из надзирателей, который достал преступникам план противопожарной эвакуации из СИЗО «Бутырка». Другую схему — с расположением служебных помещений — передали заключённые из соседней камеры.
На уточнение маршрута побега ушло несколько ночей. И все приготовления шли казалось бы неплохо, пока не возникло новое препятствие — продвинувшись на 45 метров ползком троица беглецов упёрлись в каменную стену старого городского коллектора. Кладку, это очередное чудо в этой истории, как то образом осужденным удалось проломить. За ней была— заброшенная часть канализации.
Там пришлось задержаться. Опасаясь обрушения, заключённые укрепили потолок деревянными подпорками и соорудили небольшую землянку — укрытие и временную базу.
«Работали почти по правилам прокладки подземных ходов, — рассказывал позже диггер Вадим Михайлов. — Делали подпорки, как в шахтах».
Каждую ночь, вернувшись в камеру, сообщники стирали перепачканную землёй одежду прямо в умывальнике, тут же надевая ее мокрую на тело, так она быстрее сохла. Подкоп расширялся, проход становился глубже, план побега обретал реальные черты.
В ночь на 5 сентября 2001 года трое пожизненно осуждённых — Железогло, Безотечество и Куликов — покинули стены изолятора. Сверяясь с картами, они проползи сложными лабиринтами дореволюционной канализации и выбрались наружу через люк в одном из тупиков московской улочки. Место выхода оказалось выбрано точно — побег остался незамеченным.
— Даже «Побег из Шоушенка» меркнет на фоне этой истории. Эти парни — профессионалы высшей пробы. Надо же было так рассчитать маршрут, чтобы выйти в незаметном месте, — восхищался Вадим Михайлов, известный диггер.
Далее беглецы переоделись в гражданскую одежду, которую припасли заранее, и направились к площади Трёх вокзалов — надеялись найти водителя такси, который помог бы покинуть город. Но денег у преступников не было, а магнитофон, который предложил Железогло в качестве оплаты, не вызвал интереса ни у одного таксиста.
На площади к троице подошёл милиционер и попросил предъявить документы. Железогло попытался обмануть офицера: сказал, что идёт из бани, и поэтому не взял с собой паспорт. Назвав своим местом проживания вымышленный адрес.. Куликов поддержал версию. А вот Безотечество занервничал. В ответ на вопрос о прописке пробормотал: «Я из Сибири».
Ответ показался сержанту подозрительным. Он решил задержать мужчину до установки личности.
— Боря наклоняется и спрашивает шёпотом: «Что делать?» Я ему говорю: «Отходи и беги». Он метнулся через дорогу. Милиционер сразу за ним, кричит, свистит... Так с Борей мы и простились, — вспоминал позже Железогло.
Железогло с Куликовым продолжили путь вдвоём. Им повезло — удалось остановить попутную машину. За старый магнитофон, добрый шофер, довёз их до МКАД. Там беглецы пересели в грузовик груженный кирпичами. Автомобиль направлялся в Серпуховский район. Так на перекладных, преступники добрались до деревни Липицы — туда, где жила двоюродная сестра Куликова.
Женщина встретила беглецов насторожено. Накормила, но остаться у себя в доме им не позволила. Пришлось уходить в лес. Там рецидивисты выкопали землянку и какое-то время скрывались.
Параллельно в московском СИЗО №2 началась масштабная проверка. Новость о успешном побеге моментально разлетелась по Бутырке — в изоляторе поднялся шум, заключённые кричали и били в двери камер. Чтобы избежать беспорядков, в тюрьму срочно был стянут спецназ.
Охранники спустилась в подвал по найденному лазу в камере. Силовики надеялись быстро выйти на след беглецов, но маршрут, по которому ушли осуждённые, не поддавался логике. Простой проверки оказалось недостаточно. Первоначальная версия: троица могла заблудиться в подземных ходах и до сих пор скрывается где-то в старинной части канализации.
Но уже на следующий день поиски приняли иной характер. Для помощи вызвали московских диггеров — знатоков подземных коммуникаций. Они быстро вывели оперативников к нужной точке — люку возле Горлова тупика. Он находился на территории приёмника-распределителя для бездомных, рядом с Дворцом культуры МВД.
— Мы прошли весь путь за час. Они действовали точно и грамотно. От камеры до выхода — около семидесяти метров. Когда выбирались в коллектор, они засыпали ход за собой, всё выглядело как старое обрушение. Именно поэтому их так долго не могли найти, — вспоминал один из диггеров.
К розыску беглецов были подключены более двух сотен человек: оперативники, патрульные, кинологи. Но усилия оказались безрезультатными — след, взятый служебной собакой, обрывался на Новослободской. Время шло: дни сменялись неделями, поступали десятки звонков с "наводками", но ни одна не подтверждалась.
Тогда власти объявили награду — 100 тысяч рублей за любую информацию, способную привести к поимке преступников. И вскоре сигнал поступил: в лесу неподалёку от деревни Липицы якобы скрываются двое подозрительных мужчин. Позднее Железогло утверждал, что их выдали брат Куликова и один из местных.
Как бы там ни было, операция захвата была спланирована безупречно. Решили брать на остановке — именно туда ранее уже выходили беглецы. На этот раз, едва они появились, из подъехавшего автобуса выскочили бойцы спецназа «Факел». Всё произошло за считаные секунды — рецидивистов скрутили, прежде чем те успели что-либо понять.
— Это было 27 сентября, мы шли на встречу с братом Куликова. Отошли за остановку, и вдруг — вспышка, хлопок. Пытался встать, но тело не слушалось. Потом — тьма. Граната оказалась газовой. Очнулся уже в камере, через трое суток, — вспоминал позже Железогло.
На свободе беглецы провели 21 день. А судьба третьего — Бориса Безотечество — оставалась неизвестной почти два года. Задержанные настаивали на том что не знают куда делся их сообщник. А Следствие рассматривало самые мрачные версии — вплоть до убийства товарищами по побегу.
Весной 2003 - го, спустя почти два года после дерзкого побега, история Бориса Безотечество неожиданно получила продолжение. Его задержали в продуктовом магазине на окраине Люберец — он пытался украсть еду.
Перед оперативниками предстал не тот человек, что когда-то бежал из «Бутырки»: измождённый, обросший, с мутным взглядом, он напоминал скорее призрак, чем живого человека. Документы у него, впрочем, были — паспорт на имя Алексея Баранова, уроженца Рязанской области.
Но это прикрытие совершенно не помогло. Дактилоскопическая экспертиза моментально развеяла все предположения — перед милицией стоял именно он, Борис Безотечество, третий участник самого громкого побега начала 2000-х. Так была поставлена финальная точка в этой громкой истории.
Сегодня каждый из беглецов отбывает срок в разных колониях особого режима. Безотечество содержится в «Полярной сове» — суровой тюрьме за Полярным кругом, где зимы длиннее жизни человека, а лето короче визита адвоката.
Куликов отбывает срок в «Чёрном дельфине», печально известной своими нечеловеческими условиями. А Железогло, признанный самым опасным, оказался в «Белом лебеде» — колонии, где каждый шаг заключённого под постоянным наблюдением, а слово «свобода» звучит как насмешка.
— Во время побега мне было 36 лет. Крепкий был, выносливый, с огнём внутри… — говорит Железогло. — А теперь будто высох. Всё внутри перегорело. Осталась только тень. Живой, но будто мёртвый. Как рыба, выброшенная на бетон — мечется, пока не погибнет окончательно…
История Бутырской тюрьмы уходит корнями в XVIII век — тогда на месте казармы Бутырского гусарского полка располагался деревянный острог. Именно здесь на закате своей жизни содержался предводитель крестьянского восстания Емельян Пугачёв. В 1784 году, по указу императрицы Екатерины II, деревянное укрепление было заменено на капитальное каменное здание — началась новая эпоха в истории изолятора.
В XIX веке Бутырский замок перестроили и изменили его профиль: тюрьма стала местом заключения политических ссыльных. Позднее появилось и каторжное отделение. После революции 1917 года и особенно в период массовых репрессий 1930-х годов, тюрьма оказалась переполненной — при проектной вместимости около трёх с половиной тысяч человек здесь содержалось в шесть раз больше.
Среди заключённых в разные годы — имена, вошедшие в историю: Феликс Дзержинский, Владимир Маяковский, Александр Солженицын, Осип Мандельштам, Сергей Королёв.
Долгое время Бутырку считали практически неприступной — побеги казались невозможными. Однако в период с 1905 по 1913 год известно о нескольких успешных попытках. В советское время сведения о побегах тщательно скрывались, и лишь с наступлением 1990-х, когда контроль ослаб, начали происходить новые инциденты.
Первый побег в постсоветское время случился 7 декабря 1992 года. Два подследственных, дожидавшихся суда по уголовным делам, воспользовались расхлябанностью охраны.
Во время прогулки на крыше они исчезли из поля зрения надзирателей, спрыгнули на пристройку, затем — на землю и... спокойно покинули тюремный двор. Они прошли через проходную, будто были не арестантами, а посетителями. На свободе беглецы провели всего два дня — затем их задержали и вернули обратно в камеры.
В 1996 году в Бутырской тюрьме содержалась молодая осуждённая — Наталья Сорокожердева. Она ожидала рассмотрения своей апелляции. Но Сидеть пять лет за валютные махинации и хранение оружия она не собиралась.
Понимая, что шансов на пересмотр дела мало, она пошла на хитрость. Вместе с сокамерницей разработала план побега. Та вскоре должна была выйти по истечению срока, и Сорокожердева каким то образом, уговорила её остаться, а сама покинула изолятор по ее документам.
Смена ролей была раскрыта быстро. Уже на следующий день сокамерница подняла шум, требуя немедленно отпустить её. Саму беглянку нашли спустя несколько дней — она спокойно прогуливалась по Дорогомиловскому рынку.
Подобные побеги случались и позже. В начале 2000-х один из заключённых из Грузии воспользовался тем же способом. Когда узнал, что его сосед по камере скоро отправится в суд, уговорил того поменяться местами. Сам поехал вместо него, выслушал приговор и ушёл на свободу. Поиски не заняли много времени — его задержали через несколько дней.
За всю историю Бутырки были и другие попытки бегства. Самой необычной и стала история гражданина Беларуси — Виталия Островского. Его обвиняли в серии краж.
Во время этапирования он внезапно оттолкнул конвоира, ловко взобрался на решётку с колючей проволокой, затем — на забор. Поднявшись по стене, он оказался за пределами тюрьмы и растворился в городских кварталах.
Позже выяснилось, что Виталий — чемпион Беларуси по паркуру. Найти его удалось только спустя два года — в Финляндии.