— Ну разве ж можно так о пожилом-то человеке говорить? Вам её не жалко?
— Мне — нет. Вы, может, и видите в ней святую бабушку, а я вижу старую врунью, которая постоянно топит меня. И это я молчу обо всём остальном, — ответила Татьяна в общедомовом чате.
— Вы чёрствая и бессердечная! Человека на старости лет дочь бросила. Она на одну пенсию живёт. Вы-то молодая, вам проще. Добрее друг к другу надо быть, — написала Лариса, соседка сверху.
— Ну вот вы и будьте. Покажите пример, раз вам «жалко бабушку», — Татьяна психанула и вышла из чата.
А ведь началось всё с того, что она отправила в чат фотографию. На снимке было запечатлено, как баба Инна старательно утрамбовывает пакет мусора в маленькую урну возле подъезда. Старшая по дому сто раз просила жильцов не делать так, ведь эти урны предназначены для мелкого мусора.
Баба Инна случайно попалась с поличным. Татьяна выгуливала собаку ранним утром и увидела, как старушка, ковыляя с палочкой, подкралась к урне с пакетом. Рука сама потянулась к телефону.
Может, Татьяна поступила не очень красиво, когда скинула эти фото не в личку старшей по дому, а в общий чат. Но памятуя о прошлых инцидентах...
Татьяна однажды уже попала в немилость благодаря бабе Инне. У них обеих были небольшие собачки. Только вот Татьяна за своей убирала, а баба Инна — нет. Более того, собака Инны была весьма шумной и даже агрессивной. Бабуля отпускала ту с поводка, а сама сидела на лавочке и перемывала всем косточки с подругами. Уборкой она себя не утруждала.
Когда соседи перестали здороваться с Татьяной, она решила, что это просто случайность. Но потом...
— Таня, я всё понимаю, животное, но почему из-за него должны страдать мы? Это уже совсем не лезет ни в какие ворота! — заявила однажды Лариса, когда столкнулась с Татьяной в подъезде. — Вы бы хоть в лифте за собой убрали.
Таня не сразу поняла, о чём идёт речь. Она жила на втором этаже и чаще пользовалась лестницей, чем лифтом.
— О чём вы?
— О собаке вашей! Детскую песочницу загадили, двор весь загадили, теперь мы вынуждены созерцать ваши... художества в лифте, — Лариса скрестила руки на груди и нахмурилась.
Татьяна аж оторопела от таких нападок в свою сторону. Она достала из кармана пару смятых пустых пакетов. Она всегда брала их с собой, когда шла с собакой на прогулку.
— Я за своей собакой убираю всегда, чтоб вы знали. И я не единственная собачница в подъезде. Все вопросы задавайте Инне Васильевне. Ни разу не видела, чтоб она убирала за своей.
Лариса не растерялась. Она вскинула брови, но тут же быстро нашла что ответить.
— Могли бы и помочь бабушке. У неё спина больная, ей наклоняться тяжело, — соседка хмыкнула и отвернулась.
— Классно. Собаку завела она, а выгребать за ней должна я? У вас, кажется, тоже руки есть.
После этого Татьяна просто пошла дальше. Её собака и так уже скулила и просилась, так что было не до разговоров.
Неудивительно, что Татьяна теперь пыталась ненавязчиво открыть соседям глаза на «божий одуванчик» и заодно заранее исключить себя из подозреваемых. Но соседям было плевать. Они видели перед собой бедную, несчастную бабушку и злую стерву, которая по какой-то причине окрысилась на бабулю.
Они просто не жили по соседству с бабой Инной. Вот Татьяна жила прямо под ней, и Инна регулярно топила её.
Особенно обидно было за последний случай. Татьяна затеяла ремонт и на этапе замены сантехники поднялась к Инне Васильевне.
— Давайте я пришлю своих ребят к вам? — предложила Таня. — Пусть проверят, всё ли у вас в порядке. А то у меня теперь всё новое. Очень не хотелось бы, чтобы вы снова залили меня.
— Да нет, не надо. У меня всё хорошо, — ответила Инна, даже не впустив соседку в квартиру.
— Точно? Смотрите, я бы отремонтировала вам всё за свой счёт. Подумайте хорошенько.
Таня не была альтруисткой. Просто больно уж дорого ей обходилось устранение последствий. Проще было заплатить за соседку и спать спокойно.
Но соседка отказалась. А через месяц она снова залила Таню. Инна, конечно, извинилась, сделала большие щенячьи глаза, но толку-то? Таня в тот день не сдержалась и накричала на соседку, однако дальше этого дело не пошло.
— Ну пойдёшь ты в суд. И что дальше? Потратишь деньги, время и нервы, а ей присудят какую-нибудь мизерную сумму и растянут лет на десять, — сказала подруга. — Если б это всё было по вине управляйки, ты бы ещё могла пободаться, а так...
Татьяна подумала-подумала и опустила руки. Дело выглядело бесперспективно.
Из-за бабы Инны Таня жила как на пороховой бочке, ещё и получала вот такие выговоры от соседей. Бессердечная... Это она-то бессердечная? Просто в доме почти не осталось тех, кто знал правду об Инне Васильевне. Уж Таня-то знала, почему бабушка осталась одна...
Когда-то давно Инна была не немощной старушкой с видом святой, а шумной скандалисткой. Ходила на каблуках, всегда с укладкой, в обтягивающих юбках и открытых блузках. После неё в подъезде стоял такой шлейф от духов, что можно было угореть. Что-то тяжёлое, восточное.
Татьяна тогда была маленькой и побаивалась Инны. Не зря. У Инны была дочь, Даша. Ровесница Тани. Она вечно ходила в синяках, с разбитыми губами, прятала взгляд. Пока мать разгуливала в вызывающей модной одежде, Даша тягала какие-то лохмотья. Сердобольные соседи пытались помочь, но Инна отказывалась.
— У нас всё хорошо, мы не побираемся. Просто она всё равно всё портит. То порвёт, то испачкается. Так что пусть ходит в чём есть, — отвечала она.
Инна Васильевна была из тех людей, которые свято верят, что слово матери — закон, а законы не обсуждаются. Она могла накричать на Дашу при посторонних, назвать её ошибкой молодости, а потом тут же обнять, прикидываясь хорошей матерью. А уж что творилось за закрытыми дверьми...
— Ешь быстрее. Чавкаешь как свинья. Это на нервы действует, — грубо говорила Инна дочери. — Надоела ты мне уже. Хуже пареной репы. Никакого проку от тебя.
Каждый раз, когда Даша не выходила гулять, Таня ощущала тревогу. Почти всегда это означало, что Дашу наказали. Может, даже побили. Однако сделать она ничего не могла: была слишком маленькой. Другие взрослые делали вид, будто ничего не происходит.
— Она же мать. Ей виднее. Это не наше дело, — отмахнулась однажды от Тани её мама, когда дочь поделилась с ней переживаниями.
А потом в один из дней Инна выволокла Дашу за ухо во двор и устроила той чуть ли не публичную казнь.
Инна разошлась с первым мужем, когда дочери было 3 года. Когда Даше было двенадцать, в её жизни появился отчим Пётр. Он сразу смекнул, что на девочку можно прикрикнуть и даже поднять руку. А почему нет, если это делала даже её мать? Пётр называл это воспитанием.
Однако позже выяснилось, что воспитание было не только отцовским. Даша пожаловалась матери, что Пётр к ней пристаёт. Инна же решила разобраться с этим по-своему. В её глазах вина лежала не на взрослом мужчине, а на неугодной, мешающей её личной жизни девочке.
— Посмотрите только на эту бесстыдницу! — кричала Инна, замахиваясь на Дашу. — Мужа моего соблазнить попыталась! Ах ты змеюка! Вся в отца своего! Живи теперь как хочешь, я тебя домой не пущу!
В тот день Даша ночевала у Тани дома. Родители Татьяны пустили девочку к себе, хоть и неохотно.
На следующий день она ушла. Сказала, что попробует поговорить с мамой ещё раз. Больше её никто не видел. Поговаривали, что Инна отправила дочь в детдом. Была и другая версия: якобы Дашу отвезли к бабушке в деревню. Так или иначе, Инна огородилась от воспитания дочери.
Зато теперь охала и ахала на тему того, что её все бросили. Пётр, кстати, тоже. Ещё давно.
Таня не хотела больше и слышать о том, что она обижает «бедную бабушку». Она ушла из общедомового чата. Но спустя пару месяцев вернулась, исключительно ради новостей об отключениях воды и коллективных сборах на уборку подъездов.
Татьяна сидела в чате молча, пока однажды не увидела любопытное сообщение от Ларисы. Той самой, которая всегда вставала на защиту Инны.
— Инна Васильевна, это невозможно уже, мы скоро будем коллективно жаловаться! От вас лезут тараканы. У нас весь дом в мелках, ловушках и средствах, а толку — ноль. Уж сделайте с этим что-нибудь наконец.
Да, такая проблема действительно была. И к Тане лезли, пока муж не замазал пеной всё вокруг труб на кухне.
— Может, скинемся вместе на средства от насекомых? — предложила Татьяна Ларисе в личку. — Вы ж её жалели. Помочь хотели. Куда всё это делось?
— Хотела, — подтвердила Лариса в голосовом сообщении. — Я даже одно время ухаживала за ней. Но с ней же невозможно общаться! Она увидела чаинку в чае и решила, что я её хочу отравить, чтобы забрать её квартиру. Обвиняла меня в том, что я специально отключаю ей интернет, хотя на самом деле его просто глушат, вы ж сами в курсе. Один раз позвонила мне в три часа ночи, чтобы я разместила объявление на «Авито» о сдаче комнаты в её квартире! Мол, я молодая, я в этом лучше разбираюсь. Разбираюсь, да. Но ведь не в три часа ночи же!
Татьяна ухмыльнулась. Скорее всего, Лариса обхаживала Инну не просто так, а с уговором насчёт квартиры. Но это неважно. Важно то, что теперь не одна Таня знала, что их божий одуванчик-то с шипами.
Татьяна даже не стала сочувствовать соседке. В своё время к ней тоже никто не прислушался. Она просто закрыла мессенджер. Справедливость наконец восторжествовала, пусть даже и в мелочах. А Инна... Тане было не жаль её. Когда-то Инна жила как хотела, забросив дочь. Теперь — пусть живёт как может...
Дорогие подписчики! На платформе все шатко-валко, будущее туманно и, если вы не хотите потерять меня и мои рассказы, переходите и подписывайтесь на мой одноименный канал "Одиночество за монитором" в тг. Там вам предоставляется прекрасная возможность первыми читать мои истории и общаться лично со мной в чате)