— Гуляет! Гуляет! Вот заладила! — Светлана Петровна стояла посреди кухни, её лицо было красным от гнева, а глаза горели яростью. — Если мужик гуляет, значит, баба сама виновата. Что мне теперь, всё объяснять тебе, что ли?
Свекровь была в бешенстве. Орала на свою невестку Лизу, как ненормальная. А всё из-за того, что та заподозрила своего мужа, её сына Бориса, в неверности. Лиза, молодая, хрупкая девушка с большими, наивными глазами, стояла, прижавшись к стене, и пыталась вразумить разъяренную женщину.
— Светлана Петровна, но это ненормально же. У него семья, дети… — попыталась сказать в своё оправдание Лиза, но свекровь её тут же перебила, взмахнув рукой, словно отгоняя надоедливую муху.
— Это ты, что ли, семья? Или твой ребёнок, который нас с дедом к себе не подпускает? — свекровь презрительно фыркнула. — Твое воспитание, между прочим!
— Какое воспитание, Светлана Петровна? Ванечке едва год исполнился. Он маленький ещё совсем, — тихо возразила Лиза.
— Маленький? — женщина скривилась. — У Ерофеевых внук ещё меньше. И на руки идет, и не орет, как этот… твой… — она махнула рукой в сторону детской комнаты.
— Вообще-то он ваш внук, —ответила Лиза, хотя её голос дрожал. — И вообще, дети чувствуют плохих людей. Может, поэтому он к вам и не идёт.
— Это мы-то плохие? Вот коза крашенная! — свекровь перешла на крик. — А у кого, хорошая ты наша, живешь на халяву? Чьи продукты кушаешь? Чьи деньги тратишь? Неблагодарная!
Лиза больше не хотела спорить со своей скандальной свекровью. Она уже тысячу раз говорила Борису, что хочет жить отдельно от его родителей, но Борис, избалованный маменькин сынок, не видел в этом никакой необходимости. Ему нравилось жить у родителей. Он чувствовал себя здесь как у Христа за пазухой. Спокойно ходил на работу, а все бытовые проблемы решали старики — стирка, уборка, готовка. Не жизнь, а сказка!
Зато с Елизаветы вредная свекровь спрашивала по полной программе. Поначалу Лиза всячески старалась наладить контакт со свекровью, помогала ей по дому, поддерживала ее во всем, даже слушала её бесконечные жалобы на жизнь и соседей. Но со временем девушка начала понимать, что всё бесполезно. Какой бы хорошей и услужливой не хотела быть Лиза для свекрови, та ненавидела ее и даже не пыталась скрыть этого.
— Привел в дом эту дурочку, как будто нормальных девок не было, — рассказывала Светлана Петровна соседке, в то время как Лиза стояла за углом дома, собирая разбросанные Борисом игрушки, и всё слышала. — Аж в другое село за ней ехал! Было бы ради чего! Наши бабы-то намного лучше, и работящие, и умные.
— И не говори! — поддерживала ее соседка, местная сплетница баба Маня, которая уже успела перемыть косточки всей деревне. — Я понимаю, если бы умела чего. А ты Петровна, сама говорила, что руки не из того места у неё. Ничего толком сделать не может.
— Ты не представляешь, насколько! Ничего доверить ей нельзя. Или потеряет, или сломает. Да и ребенок у неё какой-то… не такой. Вот у Ерофеевых внук — совсем другое дело. Спокойный, умный мальчик. А этот всё время орет, капризничает. Видно, что гены не те.
Когда жить становилось совсем невыносимо, Лиза звонила матери в соседнее село, жаловалась ей, плакалась, а мать ей отвечала:
— Терпи, доченька. Ты теперь в другой семье, и с их порядками надо считаться. Ты замуж вышла, не в гости пришла.
— С какими порядками, мама? Да они все тут ку-ку! Особенно свекровь! Она меня ненавидит, это очевидно!
— А ты когда-нибудь слышала, чтобы свекрови добрыми были? Все мы через это прошли, и тебе придётся. Главное — не показывай, что тебе тяжело. Терпи.
Понимая, что со своей пугливой и нерешительной мамой каши не сваришь, Лиза пригрозила ей, что позвонит и пожалуется отцу.
— Пожалей папу своего! — испугалась мать. — Ты же знаешь, что у него «условка». Шаг в сторону, и загребут твоего батю в тюрьму!
Лиза понимала всё это. Она знала, что отец очень любил свою единственную дочь. Он получил свой условный срок за драку, которую устроил, когда кто-то оскорбил Лизу в местном магазине. И она знала, что отец вряд ли будет молчать, если узнает, как издеваются над его любимой дочкой в чужой семье. Он был очень горячим человеком.
— Ладно, отцу не скажу, — ответила Лиза. — Но если они будут продолжать в том же духе, если свекровь будет так себя вести… Я не знаю, что я сделаю.
— Всё обязательно наладится, дочка, — повторяла мать, пытаясь успокоить её. — Вот увидишь, через пару недель ты и не вспомнишь об этом разговоре.
Хотелось Лизе о нем не вспоминать, но отношения со свекровью лучше не становились. Светлана Петровна, казалось, только больше озлобилась на невестку, словно Лиза была виновата во всех её бедах. Даже её муж, Иван Степанович, пожилой, уставший от жизни человек, не выдержал.
— Ну чего ты орёшь на девочку постоянно? — однажды утром, когда скандал уже достиг апогея, Иван Степанович попытался вмешаться. — Уйдет же от нас! И правильно сделает!
— Я ей уйду! — взвилась Светлана Петровна, направляя всю свою злость на мужа. — По судам затаскаю, вернёт каждую копеечку, что у нас проела за эти годы! И ребенка её заберу, чтоб не воспитывала в такой никудышной семье!
Лиза понимала, что свекровь несла откровенную чушь, но ей всё равно было страшно. Тем более, она всё ещё любила своего мужа Борю. Разговоры о том, что Борис в тайне от жены гуляет со своей бывшей Оксанкой, оказались не более, чем деревенскими сплетнями, которые такие же бабы, как Светлана Петровна, подхватывали и несли дальше по деревне, как горящие угли.
Неизвестно, сколько бы ещё продлились эти издевательства свекрови над невесткой, если бы не ее длинный язык. Однажды, будучи в хорошем настроении после очередной «победы» над невесткой, она в красках рассказала о своих «подвигах» своей лучшей подруге, бабе Мане. Та, как всегда, добавила от себя что-то новенькое, приукрасила, а потом рассказала другой подруге, та своему мужу… и так история о «туповатой невестке» и её строгой свекрови, со всеми додумками сельчан, дошла до отца Лизы.
Отец Лизы, суровый мужик, под два метра ростом, с широкими плечами, думал недолго. Он взял с собой топор, которым только что колол дрова, не снимая рабочую куртку, сел на свой старенький мотоцикл «Урал» с люлькой, и, не сказав ни слова жене, поехал в соседнюю деревню — вызволять дочку из унизительного плена.
В это время в доме Петровны разразился самый настоящий скандал. Молодая мама всего на минуту оставила малыша Ваню на новеньком, ярко-оранжевом диване, чтобы сбегать за свежим подгузником. А когда вернулась, обнаружила под малышом маленькое коричневое пятно. Однако в глазах свекрови это пятно разрослось до невероятных размеров, словно это была черная дыра, готовая поглотить всю квартиру. Женщина появилась внезапно, как гроза, и тут же начала орать на невестку, что было силы.
— Испортила диван! Мой любимый! Ты знаешь, сколько он стоил? Руки бы тебе оторвать, а потом пришить, куда надо, чтоб неповадно было!
— Я всё исправлю. Всё почищу, — пыталась успокоить свекровь Лиза, дрожащими руками беря тряпку.
— Чего ты там почистишь? Он новый! Хотя, откуда тебе знать? Ты же никогда не покупала вещи за свои деньги!
— А вы будто за свои его брали? — не выдержала Лиза, и в этот момент она осмелилась упрекнуть свекровь в том, что она всю свою жизнь сидела на шее мужа.
— Вы посмотрите на неё! Хватает наглости грубить свекрови! — лицо Светланы Петровны побагровело. — А ну оттирай это пятно, а потом марш на улицу вместе со своим отпрыском! Будете там у меня жить и гадить, пока не научитесь вести себя прилично!
Лиза, обливаясь слезами, пыталась оттереть пятно. Коричневая клякса на ярко-оранжевой обивке предательски не хотела поддаваться, словно насмехаясь над её бессилием. Маленький Ваня, чувствуя материнскую тревогу, кричал во всё горло, его плач наполнял и без того напряженную атмосферу дома. Светлана Петровна стояла над головой Лизы и продолжала поливать невестку отборными матами. Она даже не заметила, как в дверном проёме появился посторонний человек. Это был отец Лизы, Николай. Он стоял там, как монумент, его рука крепко сжимала деревянную ручку топора.
В какой-то момент Светлана Петровна, словно почувствовав чьё-то присутствие, обернулась. Её взгляд упал на топор. Она прекрасно знала, каким горячим человеком был Николай, и про его прошлое, про его условный срок, она тоже знала. Страх мгновенно проник под кожу Светланы.
Поняв, что сват слышал достаточно, и дело принимает серьёзный оборот, Светлана Петровна попыталась сохранить лицо и отстоять свою правоту, хотя её голос и дрожал.
— О, привет, Николай! А я вот, Лизку вашу воспитываю...
— Слышал я, как ты её воспитываешь, — грозным тоном проговорил сват и вошел в комнату прямо в обуви.
Он занёс топор над головой, заставив Светлану Петровну инстинктивно зажмуриться и отшатнуться. Но вместо удара, он легко закинул топор на плечо и протянул руку дочери.
— Пойдем, Лиза, нечего тебе здесь делать, — сказал он и повел дочку к выходу.
— Стой, сват, — Светлана Петровна, оправившись от первого шока, попыталась вернуть контроль над ситуацией. — А что я сыну своему скажу?
— Пущай сын твой сам ко мне придет. За женой своей. А я с ним поговорю. По-мужски, — Николай бросил на неё короткий, ледяной взгляд, который говорил больше всяких слов.
Забрал Николай дочку и маленького Ваню. Долго не решался Борис приехать за своей супругой и сыном, боялся столкновения с тестем. Но всё-таки решился. Долго разговаривал Николай со своим зятем. Он не угрожал, не кричал, но его спокойный, твёрдый голос и топор, лежащий на столе, делали слова более весомыми.
Пообещал Борис, что будут с Лизой жить отдельно, что мать его больше не будет вмешиваться в их жизнь, и что он будет защищать её и ребёнка, и в обиду не даст. Когда перед уходом Николай крепко пожал Борису руку, тот почувствовал, что шутки с этим мужиком плохи, и все обещания ему придется выполнять.
С того дня Светлана Петровна обходила невестку и внука стороной. Она больше не общалась с ними и даже не здоровалась, когда встречала их на улице. Борис и Лиза жили отдельно. И всё у них было в гармонии и понимании.