Двухкомнатная квартира досталась Кире от отца. Наследство, которое она получила в двадцать три, когда ещё училась в институте и не понимала, какая это роскошь — собственное жильё в центре города.
Тогда казалось: всё впереди, жизнь только начинается, а квартира — просто место для сна и учёбы. Сейчас, восемь лет спустя, Кира понимала: это единственное, что у неё действительно есть. Её территория. Её НЕдвижимость.
Хотя своей территорией назвать было сложно. Последние три года она делила эти шестьдесят метров с мужем Денисом и их четырёхлетним сыном Артёмом. И если раньше квартира казалась просторной, то теперь временами становилась тесной — не физически, а эмоционально.
Денис был хорошим отцом. Добрым, заботливым. Но у него была особенность, которая с годами начала Киру раздражать всё сильнее: он не умел говорить «нет» своей матери. Никогда. Ни в чём.
Валентина Степановна — так звали свекровь — была женщиной уж очень энергичной, волевой, привыкшей решать проблемы за других, хотя её даже не просили.
В её понимании семья работала как коммуна: все должны были помогать ей, а границы между «моим» и «нашим» существовали только в её карте.
— Кирочка, — говорила она, входя в квартиру без звонка, — у меня же ключи есть, зачем стучать? Мы же родные люди.
И Кира молчала. Потому что Денис каждый раз объяснял: мама волнуется, мама заботится, мама хочет как лучше. А когда она пыталась возражать, он делал такое лицо, будто она предложила выбросить бездомного котёнка на мороз.
Проблемы начались полгода назад, когда Денисова сестра Вика развелась с мужем. Тридцатилетняя женщина с восьмилетним сыном Максимом оказалась в ситуации, которую Валентина Степановна немедленно объявила семейной катастрофой.
— Представляешь, какой подлец! — рассказывала свекровь, сидя на кухне и делая бутерброды, как будто это была её кухня и её бутерброды. — Выгнал беременную жену с ребёнком! Ну что, она теперь на улице должна ночевать?
Кира хотела сказать, что Вика не беременная брошенка — она развелась, потому что изменяла, и живёт у подруги. Но промолчала. Потому что уже знала: сейчас прозвучит предложение, от которого Денис не сможет отказаться.
— Денисочка, — Валентина Степановна повернулась к сыну, — ты же не дашь сестре пропасть? У вас комната вторая есть. Пусть поживёт месяц-два, пока не найдёт дешевую съёмную квартиру.
Кира взглянула на мужа. В его глазах она увидела знакомое выражение: помоги мне сказать «да», не заставляй выглядеть плохим сыном.
— Конечно, мам. Правда, Кир? — он повернулся к жене с улыбкой, которая просила: пожалуйста, не устраивай скандал.
Кира кивнула. Что ещё оставалось делать?
Вика с Максимом въехали на следующий день. Привезли три сумки вещей и надувной матрас. Обещали не мешать, не шуметь, не трогать чужие продукты в холодильнике.
— Только мне нужно прописаться, — сказала Вика уже на второй день. — Хотя бы временно не меньше, чем на год. Иначе работу не найду — везде требуют регистрацию.
— На год-то зачем? — удивилась Кира.
— Ну я же не знаю точно, сколько займёт поиск жилья. Может, и три месяца понадобится.
Первую неделю так и было. Вика искала работу, Максим ходил в школу, по вечерам делал домашние задания за кухонным столом. Кира даже подумала: может, зря переживала? Люди временно попали в трудную ситуацию, ей не сложно помочь.
Но время шло, а Вика не торопилась съезжать. Месяц превратился в два, два — в три. В квартире появились её вещи: косметика по всей ванной, продукты давнишние в холодильнике, стопка детских книг на подоконнике.
— А что торопиться? — рассуждала Валентина Степановна во время очередного визита. — Тут хорошо, удобно. Максимка к вам привык, Артёмочка с двоюродным братом играет. Семья должна держаться вместе. Вы очень дружно живете.
Кира начала чувствовать себя гостьей в собственной квартире. По утрам приходилось ждать очереди в ванную. Вечерами — слушать, как Максим смотрит мультики на планшете, а Вика по телефону обсуждает с подругами проблемы личной жизни.
Но самое неприятное началось, когда Вика устроилась на работу и стала приходить домой в плохом настроении.
— Можешь проследить, чтобы Максим делал уроки? — бросала она Кире, проходя к себе в комнату. — У меня день тяжёлый был, сил нет ни на что.
Кира делала уроки с чужим ребёнком, готовила ужин на пятерых, убирала за всеми. А когда пыталась поговорить с Денисом, он отвечал:
— Потерпи ещё немного. Вика сейчас на ноги встанет — и съедет. Она же не на всю жизнь к нам переехала.
Через четыре месяца Кира поняла: Вика переехала именно на всю жизнь. Она больше не искала съёмное жильё, не откладывала деньги на переезд. Она стала тратить заработанное на новые шмотки. Она обжилась.
И тогда Кира решила действовать.
— Вик, — сказала она в один из вечеров, когда они остались на кухне вдвоём, — как дела с поиском квартиры?
Вика подняла глаза от телефона, удивлённо моргнула.
— А что?
— Ну, ты же хотела снять что-то своё...
— Да, конечно. Но пока не очень получается. Цены кусачие, а зарплата маленькая. Мне бы ещё месяца три накопить.
Месяца три. Кира мысленно отсчитала: получается, семь месяцев в общей сложности.
— Понятно, — кивнула она. — Тогда давай обсудим, как нам лучше организовать быт. Может, составим график уборки? И оплаты коммунальных услуг?
Вика нахмурилась.
— Кира, мы же родственники. Зачем такие формальности?
— Затем, что платежи выросли в два раза. И работы по дому тоже стало больше.
— Ты считаешь копейки с родной сестры мужа? — голос Вики стал холодным.
В этот момент зашел Денис. Увидев напряжённые лица женщин, он сразу понял: назревает конфликт.
— Что происходит?
— А то, что твоя жена выставляет мне счета, — сказала Вика, вставая из-за стола. — Как будто я какая-то квартирантка, а не родственница родная твоя.
Денис посмотрел на Киру с упрёком.
— Кир, ну зачем? Мы же договорились...
— Мы договорились о том, что Вика поживёт пару месяцев, — ответила Кира. — Прошло уже четыре. И перспектив не видно.
— Да найду я квартиру! — вспыхнула Вика. — Не выгоняйте раньше времени!
И ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Денис молча пошёл следом — успокаивать сестру.
А Кира осталась сидеть на кухне, глядя в окно, за которым медленно сгущались осенние сумерки. И впервые за четыре месяца подумала: может, проблема не в Вике. Может, проблема в том, что её муж никогда не встанет на её сторону, если с другой стороны окажется кто-то из его семьи.
Вика съехала только в конце декабря. Беременности никакой не оказалось. И съехала она не потому, что накопила денег — у неё появился новый парень, который предложил жить вместе. Собирала вещи торопливо, не попрощавшись с Кирой.
— Спасибо вам за всё, — сказала она только Денису. — Без вас я бы не выжила.
— Ты не забудешь выписаться? — напомнила Кира.
— А, да, конечно, — отмахнулась Вика. — Как-нибудь схожу.
Максим плакал, не хотел уезжать. Артём тоже расстроился — привык к старшему двоюродному брату.
— Ладно, это не навсегда, — утешал детей Денис. — Будем друг к другу в гости ездить.
Кира внутренне облегчённо выдохнула. Наконец-то их квартира снова принадлежит им. Наконец-то можно жить своей жизнью, а не оглядываться на нужды и настроения посторонних людей.
Но радость длилась недолго.
Через месяц после отъезда Вики у Киры и Дениса случился серьёзный разговор. О том, что их брак трещит по швам. О том, что они хотят разного от жизни. О том, что, возможно, стоит честно признать: они больше не подходят друг другу.
Главной причиной стали постоянные требования Валентины Степановны. То денег на лечение зубов, то помочь с ремонтом, то съездить на дачу Викиной подруги за её вещами, то обязательно отвезти свекровь на день рождения дальней родственницы.
— Мы не можем жить только интересами твоей семьи, — говорила Кира. — У нас есть свои планы, свои потребности.
— Но они же родные, — отвечал Денис. — Нельзя отказывать близким.
— А я тебе кто? Дальняя знакомая?
— Не говори глупости...
— Тогда объясни, почему желания твоей матери всегда важнее моих?
Денис был против развода. Предлагал попробовать ещё раз, сходить к семейному психологу, взять паузу.
— У нас же сын, — говорил он. — Ему нужны оба родителя.
— У него и будут оба родителя, — отвечала Кира. — Просто живущие раздельно.
Они не ссорились. Просто спокойно, по-взрослому обсуждали, как им лучше поступить. Кира была готова продать квартиру, разделить деньги, купить каждому по небольшой однушке. Но Денис просил время подумать.
И вот в эти дни тягостного ожидания, когда их отношения висели на волоске, Кира решила заняться документами. Если развод всё-таки случится, нужно будет оформлять сделку с квартирой.
В МФЦ её ждал неприятный сюрприз.
— Извините, — сказала сотрудница, изучая справку о составе семьи, — но у вас прописан несовершеннолетний ребёнок, который не является вашим сыном или пасынком. Для совершения сделки с недвижимостью потребуется согласие органов опеки.
— Какой ещё ребёнок? — не поняла Кира.
— Максим Викторович. Восьми лет. Прописан по вашему адресу месяц назад.
У Киры в голове всё перевернулось.
— Но это невозможно. Он вместе с матерью уехал в декабре.
— Мать также прописана по вашему адресу, — сотрудница проверила данные в компьютере. — Виктория Денисовна. Регистрация действующая.
Кира выскочила из МФЦ, трясущимися руками набрала номер Дениса.
— Ты знал, что Вика не выписалась? — выпалила она, как только он взял трубку.
— Что? Нет, я думал...
— И что она прописала Максима? В моей квартире прописан чужой ребёнок, и я об этом не знала!
— Кир, подожди, я сейчас выясню...
— Выясняй быстро. Потому что я не могу продать квартиру, пока этот ребёнок там прописан. А без согласия его матери выписать его нельзя.
Вечером Денис пришёл домой мрачный.
— Я поговорил с мамой, — сказал он, избегая смотреть Кире в глаза.
— И?
— Она... это она надоумила Вику прописать Максима. На всякий случай.
— На всякий какой случай? — голос Киры стал тихим, опасным.
— Ну... мама подумала, что если мы разведёмся, то Максиму понадобится место для прописки. А у Вики съёмная, там нельзя регистрироваться.
Кира села на диван, чувствуя, как внутри разливается холодная ярость.
— Значит, твоя мать решила использовать мою квартиру как запасную базу для внука. И заблокировать мне возможность её продать.
— Кир, это не так...
— Это именно так, Денис. И ты об этом знал?
— Я... подозревал. Но думал, что мама хочет как лучше...
— Как лучше для кого? Для меня? Или для вашей семьи?
Денис молчал.
Кира встала, прошла к окну. За стеклом февральский вечер выглядел серым и безнадёжным.
— Знаешь, что я сейчас понимаю? — сказала она тихо. — Твоя семья никогда не считала эту квартиру моей. Для вас она всегда была общесемейной собственностью. И сейчас вы просто подстраховались на случай, если я вздумаю вам перечить.
— Не говори глупости...
— Это не глупости, Денис. Это правда, которую я просто не хотела видеть. Я итак готова была продать свою квартиру, отдать тебе часть денег, чтобы отец моего ребенка мог спокойно жить и обеспечивать его а не отдавать деньги на съемное жилье! А тут еще и родственнички твои постарались!
На следующий день Кира поехала к Валентине Степановне.
Свекровь встретила её приветливо, предложила чай, спросила о внуке. И только когда Кира объяснила причину своего визита, лицо Валентины Степановны стало серьёзным.
— Понимаешь, дорогая, — сказала она назидательным тоном, с явным пренебрежением — семья должна держаться вместе. Особенно когда у кого-то трудности.
— Валентина Степановна, Максим прописан в моей квартире без моего согласия.
— Но Вика же была прописана! Значит, она имела право прописать ребёнка. Всё по закону.
— По закону — да. По совести — нет.
— А что тебе, жалко? — голос свекрови стал резким. — Что тебе от того, что мальчик прописан? Никого от этого хуже не станет.
— Станет. Я не могу продать квартиру.
— А зачем тебе её продавать? — Валентина Степановна прищурилась.
— У нас с Денисом сложности. Возможно, разведёмся.
Свекровь побледнела.
— Что значит — разведётесь? У вас же ребёнок! Семья!
— Иногда развод лучше для ребёнка, чем жизнь с родителями, которые не могут договориться.
— Кирочка, — Валентина Степановна взяла её за руку, — не торопись. Все семьи проходят через кризисы. Вы помиритесь, а квартиру продавать не нужно. Там же Денис с внуком живёт...
И тут Кира поняла. Окончательно поняла.
— Вы специально заблокировали мне возможность уйти от Дениса. Потому что без продажи квартиры я не смогу купить себе отдельное жильё.
— Ну что ты выдумываешь! — рассмеялась свекровь, но смех получился натянутым. — Мы просто хотели подстраховаться на будущее...
— На моё будущее или на своё? Вы со всех сторон меня оккупировали!
Кира встала.
— Я поняла. Спасибо за честность.
Дома её ждал Денис с виноватым лицом.
— Я разговаривал с Викой. Она... не очень хочет заниматься выпиской сейчас. Говорит, а вдруг ей понадобится снова где-то зарегистрировать Максима?
— Конечно, не хочет. А зачем ей терять запасной вариант?
— Кир, мы что-нибудь придумаем...
— Мы уже придумали, — перебила его Кира. — Точнее, придумала твоя мать. И ты ей в этом помог.
— Да о чём ты говоришь?
— О том, что больше не собираюсь играть по вашим правилам.
На следующий день Кира пошла в органы опеки.
— Я хочу сообщить о нарушении прав несовершеннолетнего, — сказала она сотруднице.
— Расскажите подробнее.
— В моей квартире прописан ребёнок, который там не проживает. Мать ребёнка также прописана, но живёт по другому адресу со своим сожителем. Ребёнку не обеспечены нормальные условия проживания по месту регистрации.
— В чём именно заключается нарушение?
— Регистрация используется в корыстных целях — чтобы заблокировать мне продажу собственного жилья, добрачного жилья. При этом никто не несёт реальной ответственности за ребёнка по месту его официального проживания.
Сотрудница записывала.
— Вы можете доказать, что ребёнок не проживает по адресу регистрации?
— Могу. У меня есть свидетели, да вы можете сами приходить проверять. И адрес, где они проживают фактически.
— Хорошо. Мы проведём проверку.
Через неделю к Кире домой пришла комиссия из органов опеки. Осмотрели квартиру, поговорили с соседями, сфотографировали комнаты.
— Действительно, — сказала старший инспектор, — никаких признаков проживания второго взрослого ребёнка нет. Ни детских вещей подходящего возраста, ни игрушек, ни места для сна.
— А по месту фактического проживания ребёнок обеспечен всем необходимым?
— Да, мы проверяли. Муж ездил в гости. Там нормальные условия.
Ещё через неделю Кире позвонили:
— Виктория Денисовна подала заявление о снятии сына с регистрационного учёта. Процедура займёт десять дней.
Денис был в шоке.
— Ты реально подала на нас в опеку?
— Я подала на фиктивную регистрацию, которая нарушает права ребёнка и мои права как собственника.
— Но мы же семья!
— Денис, — Кира посмотрела на мужа внимательно, — скажи мне честно. Ты знал, что твоя мать попросила Вику прописать Максима специально, чтобы заблокировать продажу квартиры?
Он отвёл глаза.
— Подозревал...
— И молчал. Потому что тебе тоже было удобно меня заблокировать.
— Это не так!
— Тогда почему ты не предложил сам проследить, чтобы Вика выписалась, когда уехала? Наверняка ты все это помнил!
Денис молчал.
— Потому что ты такой же, как твоя мать, — продолжала Кира. — Считаешь, что все должны жить по тем правилам, которые удобны твоей семье. А моё мнение не важно.
— Кир...
— Нет, Денис. Хватит. Я устала быть удобной. Устала делать вид, что не замечаю, как меня используют. Закрывать на всё это безобразие глаза.
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге стояла разъярённая Валентина Степановна.
— Ты как посмела! — закричала она, едва Кира открыла дверь. — Подать в органы опеки на мою дочь!
— Я поступила жёстко, потому что с вами по-другому не возможно — спокойно ответила Кира. — Именно так это и называется.
— Мы хотели как лучше!
— Вы хотели как удобно для вас. А про мои права забыли.
— Какие ещё права? Ты жена моего сына, мать моего внука! Твоё — это наше!
— Нет, — твёрдо сказала Кира. — Моё — это моё. И если вы этого не понимаете, то у нас разные представления о семье.
— Ты разрушила семью! Из-за каких-то бумажек!
— Я защитила свои границы. А семью разрушили вы — когда решили, что можете распоряжаться моей собственностью без моего согласия.
Валентина Степановна ушла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
А через месяц Кира получила справку о том, что Максим и Вика сняты с регистрационного учёта по её адресу.
Ещё через месяц она продала квартиру.
Денис пытался её остановить до последнего. Обещал измениться, говорил, что готов поставить границы с матерью, умолял дать их браку ещё один шанс.
— Поздно, — сказала Кира. — Ты не изменишься. Потому что не понимаешь, в чём была проблема.
— Ну скажи ты мне в чём?
— В том, что для тебя семья — это когда все вокруг должны жертвовать своими интересами ради «общего блага». Которое почему-то всегда совпадает с интересами твоей матери.
— Но мы же любим друг друга...
— Любовь без уважения — это не любовь, Денис. Это привычка.
Они развелись без скандалов. Денис получил свою долю от продажи квартиры и снял двухкомнатную недалеко от Кириного нового дома. Артём живёт с мамой, но регулярно остаётся с папой на выходные.
Валентина Степановна с Кирой не разговаривает. Вика тоже. Но Киру это не расстраивает.
У неё есть собственный дом. Небольшой, но уютный. С участком, где можно посадить цветы, и террасой, где можно пить кофе по утрам.
И главное — у неё есть покой. Никто не прописывает в её дом детей без её согласия. Никто не решает за неё, как ей жить и что для неё лучше.
Иногда Денис спрашивает:
— Ты не жалеешь?
— О чём?
— Что разрушила семью.
— Я не разрушила семью, Денис. Я защитила себя от людей, которые считали меня собственностью.
Он не понимает. И не поймёт никогда.
Но Кире уже всё равно. Она наконец-то живёт так, как хочет сама. И это дороже любых семейных традиций.
— Но это невозможно. Он вместе с матерью уехал в декабре.
— Мать тоже прописана по вашему адресу, — сотрудница проверила данные в компьютере. — Виктория Денисовна. Регистрация действующая.
Кира выскочила из МФЦ, трясущимися руками набрала номер Дениса.
— Ты знал, что Вика не выписалась? — выпалила она, как только он взял трубку.
— Что? Нет, я думал...
— И что Максима она прописала? В моей квартире прописан чужой ребёнок, и я об этом не знала!
— Кир, подожди, я сейчас выясню...
— Выясняй быстро. Потому что я не могу продать квартиру, пока этот ребёнок там прописан. А без согласия его матери выписать его нельзя.
Вечером Денис пришёл домой мрачный.
— Я поговорил с мамой, — сказал он, избегая смотреть Кире в глаза.
— И?
— Она просила Вику не торопиться с выпиской. Мол, мало ли что случится, вдруг понадобится где-то пожить...
— Твоя мать знала, что Вика прописала Максима?
— Ну... да.
Кира села на диван, чувствуя, как внутри разливается холодная ярость.
— Значит, вы втроём решили использовать мою квартиру как запасной аэродром. На всякий случай. И никто не счёл нужным меня предупредить.
— Кир, это не так...
— Это именно так, Денис. И знаешь, что самое интересное? Теперь я не могу продать квартиру без согласия твоей сестры. Которая живёт с новым парнем и плевать хотела на наши проблемы.
— Я поговорю с ней. Она согласится выписать Максима.
— А если не согласится?
Денис молчал.
Кира встала, прошла к окну. За стеклом февральский вечер выглядел серым и безнадёжным.
— Знаешь, что я сейчас понимаю? — сказала она тихо. — Твоя семья всегда считала эту квартиру общей собственностью. Не моей — общей. И сейчас они просто подстраховались на случай, если я вздумаю им перечить.
— Не говори глупости...
— Это не глупости, Денис. Это правда, которую я просто не хотела видеть.
На следующий день Кира взяла отгул и поехала к Валентине Степановне.
Свекровь встретила её приветливо, предложила чай, спросила о внуке. И только когда Кира объяснила причину своего визита, лицо Валентины Степановны стало серьёзным.
— Понимаешь, дорогая, — сказала она назидательным тоном, — семья должна держаться вместе. Особенно когда у кого-то трудности.
— Валентина Степановна, Максим прописан в моей квартире без моего согласия.
— Но ты же не против, правда? Что тебе, жалко прописки для ребёнка? Ты же сама мать.
— Дело не в жалости. Дело в том, что меня поставили перед фактом.
— А если бы мы тебя спросили, ты бы разрешила?
Кира задумалась. Честно.
— Наверное, нет, — призналась она.
— Вот видишь! — свекровь всплеснула руками. — А мы и не хотели тебя расстраивать. Подумали: что с того, что мальчик будет прописан? Никому от этого хуже не станет.
— Станет. Я не могу продать квартиру.
— А зачем тебе её продавать? — голос Валентины Степановны стал настороженным.
— У нас с Денисом сложности. Возможно, разведёмся.
Свекровь побледнела.
— Что значит — разведётесь? У вас же ребёнок! Семья!
— Иногда развод лучше для ребёнка, чем жизнь с родителями, которые не могут договориться.
— Кирочка, — Валентина Степановна взяла её за руку, — не торопись. Все семьи проходят через кризисы. Вы помиритесь, а квартиру продавать не нужно. Там же Денис с внуком живёт...
И тут Кира поняла. Окончательно поняла.
— Вы не просто подстраховались, — сказала она медленно. — Вы заблокировали мне возможность уйти от Дениса. Потому что без продажи квартиры я не смогу купить себе отдельное жильё.
— Ну что ты выдумываешь! — рассмеялась свекровь, но смех получился натянутым. — Мы просто хотели помочь Вике...
Кира встала.
— Я поняла. Спасибо за честность.
Дома её ждал Денис с виноватым лицом.
— Я разговаривал с Викой. Она... не очень хочет заниматься выпиской сейчас. Говорит, у неё много дел.
— Конечно, не хочет. А зачем ей это?
— Кир, мы что-нибудь придумаем...
— Мы уже придумали, — перебила его Кира. — Твоя семья придумала, как сделать так, чтобы я осталась в этом браке, даже если не хочу.
— Да о чём ты говоришь?
— О том, что больше не собираюсь играть по вашим правилам.
На следующий день Кира пошла в органы опеки.
— Я хочу сообщить о фиктивной регистрации несовершеннолетнего, — сказала она сотруднице.
— Расскажите подробнее.
— В моей квартире прописан ребёнок, который там не проживает. Мать ребёнка тоже прописана, но живёт по другому адресу. Регистрация была оформлена без моего ведома и согласия.
Сотрудница записывала.
— Вы можете доказать, что ребёнок не проживает по адресу регистрации?
— Могу. У меня есть свидетели, справки, фотографии. И адрес, где они проживают фактически.
— Хорошо. Мы проведём проверку.
Через неделю к Кире домой пришла комиссия из органов опеки. Осмотрели квартиру, поговорили с соседями, сфотографировали комнаты.
— Действительно, — сказала старший инспектор, — никаких признаков проживания ребёнка нет. Ни детских вещей, ни игрушек, ни места для сна.
Ещё через неделю Кире позвонили:
— Виктория Денисовна подала заявление о снятии сына с регистрационного учёта. Процедура займёт десять дней.
Денис был в шоке.
— Ты реально подала на нас в опеку?
— Я подала на фиктивную регистрацию. Что против закона, между прочим.
— Но мы же семья!
— Денис, — Кира посмотрела на мужа внимательно, — скажи мне честно. Ты знал, что твоя мать попросила Вику не торопиться с выпиской?
Он отвёл глаза.
— Подозревал...
— И молчал. Потому что тебе тоже было выгодно меня заблокировать.
— Это не так!
— Тогда почему ты не предложил сам выписать Вику с Максимом, как только узнал, что они не съехали официально?
Денис молчал.
— Потому что ты такой же, как твоя мать, — продолжала Кира. — Считаешь, что все должны жить по тем правилам, которые удобны твоей семье. А моё мнение не важно.
— Кир...
— Нет, Денис. Хватит. Я устала быть удобной. Устала делать вид, что не замечаю, как меня используют.
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге стояла разъярённая Валентина Степановна.
— Ты как посмела! — закричала она, едва Кира открыла дверь. — Подать в органы опеки на собственную семью!
— В мою квартиру свекровь решила прописать своего внука от золовки, но я поступила жёстко, — спокойно ответила Кира. — Именно так это и называется.
— Мы хотели как лучше!
— Вы хотели как удобно для вас. А про мои права забыли.
— Какие ещё права? Ты жена моего сына, мать моего внука! Твоё — это наше!
— Нет, — твёрдо сказала Кира. — Моё — это моё. И если вы этого не понимаете, то у нас разные представления о семье.
Валентина Степановна ушла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла.
А через месяц Кира получила справку о том, что Максим и Вика сняты с регистрационного учёта по её адресу.
Ещё через месяц она продала квартиру.
Денис пытался её остановить до последнего. Обещал измениться, говорил, что готов поставить границы с матерью, умолял дать их браку ещё один шанс.
— Поздно, — сказала Кира. — Ты не изменишься. Потому что не понимаешь, в чём была проблема.
— А в чём?
— В том, что для тебя семья — это когда все должны жертвовать своими интересами ради «общего блага». Которое почему-то всегда совпадает с интересами твоей матери.
Они развелись без скандалов. Денис получил свою долю от продажи квартиры и снял двухкомнатную недалеко от Кириного нового дома. Артём живёт с мамой, но регулярно остаётся с папой на выходные.
Валентина Степановна с Кирой не разговаривает. Вика тоже. Но Киру это не расстраивает.
У неё есть собственный дом. Небольшой, но уютный. С участком, где можно посадить цветы, и террасой, где можно пить кофе по утрам.
И главное — у неё есть покой. Никто не прописывает в её дом детей без её согласия. Никто не решает за неё, как ей жить и что для неё лучше.
Иногда Денис спрашивает:
— Ты не жалеешь?
— О чём?
— Что разрушила семью.
— Я не разрушила семью, Денис. Я защитила себя от людей, которые считали меня собственностью.
Он не понимает. И не поймёт никогда.
Но Кире уже всё равно. Она наконец-то живёт так, как хочет сама. И это дороже любых семейных традиций.
Как вам подобная наглость? ПИШИТЕ
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ