— Марина, милая, я же просила не трогать мои документы в кабинете, — голос свекрови прозвучал за спиной так неожиданно, что Марина вздрогнула и выронила папку с бумагами, которую держала в руках.
Листы разлетелись по полированному паркету кабинета. Среди них мелькнула фотокопия свидетельства о праве собственности на квартиру, в которой они жили последние три года. Квартиру, которую, как всегда говорил ей муж Андрей, его родители подарили им на свадьбу.
Галина Михайловна стояла в дверях, опираясь на косяк. На её лице играла та самая улыбка — вежливая, холодная, с едва заметной ноткой превосходства. Марина знала эту улыбку наизусть. За четыре года брака она видела её сотни раз.
— Извините, я просто искала старые квитанции за коммунальные услуги, — Марина опустилась на колени, собирая разбросанные документы. — Андрей попросил найти их для налоговой.
Свекровь не двинулась с места, наблюдая сверху, как невестка ползает по полу. В этом было что-то унизительное, и обе женщины это понимали.
— Андрей не мог тебя об этом просить, — мягко, но твёрдо произнесла Галина Михайловна. — Потому что все документы по квартире всегда хранятся у меня. Он это прекрасно знает.
Марина подняла голову. В руках у неё была та самая фотокопия свидетельства. Она посмотрела на неё внимательнее. В графе "собственник" значилась Галина Михайловна Воронцова.
Мир вокруг Марины покачнулся. Она медленно поднялась с колен, всё ещё сжимая в руках документ.
— Но... Андрей говорил, что вы подарили нам эту квартиру, — её голос звучал глухо, словно доносился откуда-то издалека.
Свекровь вошла в кабинет и аккуратно закрыла за собой дверь. Теперь они были наедине. Галина Михайловна подошла к массивному письменному столу и села в кожаное кресло, жестом предлагая Марине занять место напротив. Как на собеседовании. Как на допросе.
— Присядь, дорогая. Нам нужно поговорить, — её тон был таким же, каким говорят с неразумными детьми.
Марина села. В голове у неё роились тысячи мыслей, но она не могла ухватиться ни за одну. Четыре года. Четыре года она жила в этой квартире, обустраивала её, вкладывала душу в каждую мелочь. Она сама выбирала шторы в спальню, сама красила стены в детской, когда узнала, что беременна. Она потеряла того ребёнка на третьем месяце, и свекровь тогда сказала, что это к лучшему — молодым рано заводить детей.
— Понимаешь, Мариночка, — начала Галина Михайловна, сплетая пальцы в замок, — я всегда считала, что молодая семья должна жить отдельно. Но при этом важно, чтобы у старшего поколения были... определённые гарантии. Ты же понимаешь, мир сейчас такой непредсказуемый. Браки распадаются направо и налево.
— Вы хотите сказать, что не доверяете мне? После всех этих лет?
Свекровь покачала головой с выражением снисходительного сожаления.
— Дело не в доверии, милая. Дело в практичности. Видишь ли, я заметила, что в последнее время ты стала... как бы это сказать... слишком самостоятельной. Эта твоя новая работа, постоянные задержки, командировки. Андрей жалуется, что ты почти не готовишь, дом запущен.
Марина почувствовала, как внутри неё поднимается волна возмущения. Новая работа? Та самая, которую она нашла после того, как полгода сидела дома, потому что свекровь убедила Андрея, что жена должна создавать уют, а не строить карьеру? Дом запущен? Она вставала в шесть утра, чтобы приготовить мужу завтрак, и возвращалась в девять вечера к идеально чистой квартире, потому что не могла вынести очередного "визита вежливости" Галины Михайловны с её ядовитыми замечаниями о пыли на карнизе.
— Галина Михайловна, я работаю, потому что нам нужны деньги. Зарплаты Андрея не хватает на все расходы, вы же знаете.
— Знаю, — кивнула свекровь. — Именно поэтому я и решила, что пора внести ясность в нашу ситуацию. Квартира остаётся в моей собственности. Вы можете жить здесь сколько угодно, но при определённых условиях.
Марина молча ждала продолжения. Она знала, что сейчас последует главное.
— Первое: никаких детей в ближайшие три года. Вы ещё молоды, нужно встать на ноги. Второе: ты увольняешься с работы. Жена Андрея не должна работать в какой-то конторе за копейки, это роняет престиж семьи. И третье...
Галина Михайловна сделала паузу, наслаждаясь моментом.
— Третье: развод исключён. Если ты вздумаешь уйти от моего сына, вы оба окажетесь на улице в тот же день. Я позабочусь об этом.
В кабинете повисла тишина. Где-то за окном шумел город, жили своей жизнью миллионы людей, но здесь, в этой комнате с тяжёлыми портьерами и запахом старых книг, время словно остановилось.
— А что думает об этом Андрей? — тихо спросила Марина.
Свекровь улыбнулась шире. Эта улыбка была похожа на оскал.
— Андрюша во всём со мной согласен. Он же умный мальчик, понимает, что мама плохого не посоветует.
В этот момент дверь кабинета открылась, и в комнату заглянул Андрей. Высокий, красивый, с мягкими чертами лица и вечно виноватым выражением в глазах. Марина когда-то влюбилась в эти глаза. Теперь она видела в них только пустоту.
— Мам, ты тут? А, и Марина здесь, — он неловко улыбнулся. — Вы о чём говорите?
— Да так, о женском, — легко ответила Галина Михайловна, поднимаясь из-за стола. — Я объясняла твоей жене некоторые бытовые моменты. Кстати, сыночек, ты не забыл, что в воскресенье у тёти Лиды юбилей? Поедем вместе, я уже всё решила.
Андрей кивнул, избегая взгляда жены.
— Конечно, мам. Марин, ты же не против?
Марина смотрела на мужа. На человека, с которым прожила четыре года, с которым мечтала о детях, строила планы на будущее. Он стоял в дверях, сутулясь, и ждал её ответа. Но она видела, что ответ ему не важен. Решение уже принято за них обоих.
— Андрей, ты знал? — спросила она прямо. — Про квартиру. Ты знал, что она не наша?
Он покраснел и отвёл взгляд.
— Марин, ну что ты... Какая разница, на кого оформлена? Мы же семья. Мама просто перестраховывается, ты же знаешь, какая она...
— Практичная, — закончила за него Марина. — Да, теперь я знаю, какая она практичная.
Галина Михайловна подошла к сыну и погладила его по щеке.
— Не ссорьтесь, дети. Марина умная девочка, она всё понимает. Правда, дорогая?
Свекровь посмотрела на невестку, и в её взгляде читался вызов. Она была уверена в своей победе. Ведь у Марины не было выбора — родители жили в маленьком городке за тысячу километров, подруги давно отдалились, работа не приносила достаточно денег, чтобы снимать жильё.
Но Галина Михайловна не знала одного. Она не знала, что три месяца назад Марина начала откладывать деньги. Копейка к копейке, пряча от мужа, который имел привычку проверять её расходы. Она не знала, что две недели назад начальник предложил Марине повышение с переводом в другой город. И она не знала, что вчера вечером Марина нашла в телефоне мужа переписку с бывшей девушкой. Переписку, которая длилась все четыре года их брака.
Марина встала. Медленно, спокойно, с достоинством, которого от неё не ожидали.
— Вы правы, Галина Михайловна. Я всё понимаю.
Свекровь удовлетворённо кивнула.
— Вот и славно. Значит, решено. Завтра же напишешь заявление об увольнении.
— Напишу, — согласилась Марина. — Только не об увольнении.
Она достала телефон и открыла почту. Несколько быстрых движений пальцами — и готово.
— Я только что приняла предложение о переводе в Екатеринбург. Начинаю через две недели. Зарплата в три раза больше, служебная квартира прилагается.
В кабинете воцарилась мёртвая тишина. Галина Михайловна первая пришла в себя.
— Ты... ты не можешь! Андрей, скажи ей!
Андрей растерянно смотрел на жену.
— Марина, что за глупости? Какой Екатеринбург? Мы же не обсуждали...
— А что тут обсуждать? — Марина повернулась к мужу. — Ты обсуждал со мной, что квартира принадлежит твоей матери? Ты обсуждал, когда встречался с Аленой все эти годы?
Андрей побледнел. Галина Михайловна схватилась за сердце — театрально, фальшиво, как всегда, когда ситуация выходила из-под контроля.
— Что за клевета! Сыночек, не слушай её!
Но Марина уже не слушала. Она прошла мимо них к выходу из кабинета, но в дверях обернулась.
— Знаете, Галина Михайловна, вы были правы в одном. Мир действительно непредсказуемый. И браки действительно распадаются. Но иногда это к лучшему.
Она вышла из кабинета и направилась в спальню. За спиной слышались возмущённые крики свекрови и жалкий лепет мужа, но Марина их уже не слушала. Она достала с антресолей чемодан — тот самый, с которым когда-то переехала в эту квартиру, полная надежд и любви.
Вещей было немного. За четыре года она так и не обжилась здесь по-настоящему. Будто что-то внутри всегда знало, что это временное пристанище.
Она складывала одежду, когда в спальню ворвался Андрей.
— Марина, остановись! Давай поговорим! Это всё можно решить!
— Можно, — согласилась она, не прерывая сборов. — Твоя мама уже всё решила. А ты, как всегда, промолчал.
— Но... но ты не можешь вот так просто уехать! А как же я?
Марина остановилась и посмотрела на мужа. Действительно посмотрела — может быть, впервые за долгое время. Она увидела не того молодого человека, в которого влюбилась когда-то, а взрослого мужчину, который так и не научился принимать решения. Маменькиного сынка, который прятался за спиной матери от любых трудностей.
— Ты? Ты останешься со своей мамой. В её квартире. С её правилами. И, наверное, это то, что тебе нужно.
— Марина, прошу тебя... Я люблю тебя...
— Нет, — она покачала головой. — Ты любишь удобство. А я для твоей матери всегда была неудобной невесткой. Слишком самостоятельной, как она сегодня сказала.
Галина Михайловна появилась в дверях. Её лицо было красным от гнева, но она старалась держать себя в руках.
— Марина, одумайся. Куда ты пойдёшь? У тебя ничего нет!
— У меня есть работа. Есть будущее. И есть свобода от ваших условий, — Марина защёлкнула замки чемодана.
— Ты пожалеешь! — взвизгнула свекровь, теряя контроль. — Такую квартиру ты больше никогда не увидишь! И мужа такого не найдёшь!
Марина взяла чемодан и пошла к выходу. У самой двери она обернулась в последний раз.
— Знаете, Галина Михайловна, вы опять правы. Такую квартиру я действительно больше не увижу. Потому что моя будет настоящей. Моей собственной. А что касается мужа... — она посмотрела на Андрея, который стоял, понурив голову, — я буду искать мужчину, а не мальчика, которому в тридцать лет всё ещё нужно мамино разрешение.
Дверь захлопнулась за ней с громким стуком. Марина спустилась по лестнице, вышла из подъезда и остановилась на мгновение. Весенний воздух был свежим и пахнул свободой. Она достала телефон и набрала номер.
— Папа? Привет. Да, всё в порядке. Помнишь, я рассказывала про работу в Екатеринбурге? Я согласилась. Приеду к вам на пару дней перед переездом... Да, одна. Расскажу при встрече.
Она завернула за угол и остановила такси. Водитель помог загрузить чемодан.
— Куда едем? — спросил он.
— На вокзал, — ответила Марина и улыбнулась. Впервые за долгое время улыбнулась искренне.
Машина тронулась, увозя её от квартиры, которая никогда не была её домом, от свекрови, которая никогда не считала её семьёй, и от мужа, который никогда не был её защитой.
Прошло полтора года. Марина сидела в своей уютной двухкомнатной квартире в Екатеринбурге. Не служебной — своей собственной, купленной в ипотеку два месяца назад. На столе лежали документы о праве собственности. В графе "владелец" значилось: Марина Александровна Сергеева.
Она потягивала чай и просматривала рабочую почту, когда телефон завибрировал. Незнакомый московский номер. После недолгих колебаний она ответила.
— Алло?
— Марина? Это Галина Михайловна.
Марина удивлённо подняла брови. За полтора года это был первый звонок от бывшей свекрови.
— Здравствуйте, Галина Михайловна. Чем обязана?
В трубке помолчали, потом раздался неуверенный голос — совсем не похожий на тот властный тон, к которому привыкла Марина.
— Марина, я... мне нужно с тобой поговорить. Об Андрее.
— Что с ним?
— Он... он не очень хорошо. После твоего отъезда. Работу потерял. Пьёт. Алёна его бросила через месяц после вашего развода — оказалось, ей нужен был состоявшийся мужчина, а не...
— Не мамин сынок, — закончила Марина.
— Да, — тихо согласилась Галина Михайловна. — Марина, я... я хотела извиниться. Я много думала за это время. Я была неправа. Я разрушила вашу семью своим желанием всё контролировать.
Марина молчала. Она не чувствовала ни злости, ни удовлетворения. Только лёгкую грусть по тому, что могло бы быть, но не случилось.
— Галина Михайловна, вы не разрушили нашу семью. Её и не было. Была иллюзия, которую мы все поддерживали. Вы — потому что хотели контролировать сына. Андрей — потому что так было удобно. А я — потому что боялась остаться одна. Но знаете что? Остаться одной оказалось не так страшно.
— Ты... ты счастлива? — в голосе свекрови звучала искренняя заинтересованность.
Марина посмотрела в окно. За ним был вид на парк. Скоро она пойдёт туда на пробежку, потом встретится с коллегами в кафе, вечером — театр с новыми друзьями. У неё была работа, которую она любила, квартира, которая принадлежала ей, и жизнь, которую она строила сама.
— Да, Галина Михайловна. Я счастлива.
— Я рада, — голос в трубке дрогнул. — Я правда рада. Береги себя, Марина.
— И вы берегите. И Андрея берегите. Ему сейчас нужна настоящая поддержка, а не контроль.
Они попрощались, и Марина положила трубку. Она не знала, изменится ли что-то в жизни Галины Михайловны и Андрея. Но она точно знала, что в её жизни всё изменилось к лучшему.
Иногда, чтобы обрести себя, нужно потерять всё, что тебе не принадлежит. И Марина благодарна судьбе за тот день в кабинете, когда рассыпались документы, а вместе с ними — иллюзии о её браке. Потому что только потеряв чужую квартиру, она обрела свой настоящий дом. Только уйдя от слабого мужа, она обрела силу. И только освободившись от власти свекрови, она обрела свободу.
А это дороже любой московской квартиры.