— И что, трудно приютить родню мужа в своём загородном доме? — Елена Ивановна швырнула ложечку в блюдце так, что Вера подпрыгнула.
Они сидели на веранде, которую Вера три года превращала в райский уголок. Каждый горшок выбирала сама, каждую занавеску шила по ночам. Теперь всё это казалось декорациями к чужой пьесе.
— Елена Ивановна, вы же знаете нашу ситуацию. Николай полгода без работы, кредиты душат...
— Знаю-знаю. А то, что Виктор с семьёй на улице остался — это ты не знаешь?
— Но у нас нет лишних комнат...
— Дом большой. Места всем хватит.
Николай сидел, уткнувшись в телефон. Плечи напряжены, но глаз не поднимает — как в детстве, когда мать его отчитывала.
— Мам, может, поищем другой вариант? — пробормотал он в экран.
— Какой ещё вариант? Ты старший сын или кто?
Слово «дом» свекровь произносила с особой интонацией — как «его дом». Что было правдой: покупали на деньги от продажи отцовской квартиры, до их брака.
Вера собирала чашки. Руки дрожали — едва заметно, но она чувствовала.
— Коль, — шептала она ночью в темноте. — Это ведь на месяц? Максимум два?
— Конечно. Найдёт работу, съедут.
Голос неуверенный. А когда Николай врёт, он всегда отворачивается к стене.
«Газель» притормозила у калитки в воскресенье, в половине седьмого утра. Вера пила кофе, когда услышала собачий лай. У них собаки не было.
Виктор в грязной майке таскал мешки, Светлана размахивала руками и что-то кричала детям. Между ними носилась дворняга, оставляя следы на веранде.
— Верочка! — Светлана влетела в дом в грязных кроссовках. — Где ключи от верхних комнат?
— Какие ключи?
— Как каких? От нашей половины!
Виктор зашёл следом, вытирая пот майкой. Золотые зубы блестели в улыбке.
— Не переживай, Верунчик. Мы тихонько. Даже не почувствуешь.
Первую неделю она делала вид, что ничего не изменилось. Но теперь над головой грохотали чужие шаги, в коридоре пахло табаком, а в раковине росла гора немытой посуды.
— Верочка, а соль где лежит? — Светлана заглядывала на кухню каждые полчаса. — А стиральный порошок? А почему свет такой дорогой?
— Дядя Коль, — пятнадцатилетний Артём развалился на диване с планшетом. — Интернет тормозит жёстко. Подключите нормальный.
Включил музыку на полную. Что аж стены задрожали.
— Потише можно? — попросила Вера.— А зачем? Дом же большой!
Через месяц во дворе появились железки. Виктор притащил сварочный аппарат и объявил:
— Буду тачки чинить. И заработок, и для души.
А ещё через неделю Светлана повесила в гостиной свои занавески — ядовито-розовые с рюшечками.
— Красиво же! — она любовалась результатом. — А ваши совсем выцвели.
Вера стояла и смотрела на обрывки своей прежней жизни.
В пятницу она вернулась с работы и увидела дым. Виктор жёг мусор прямо в центре её розовой клумбы. В огне плясали остатки плетёного кресла — того самого, за которым она ездила в соседний город и которое покупала на последние деньги.
— Что вы делаете?! — она кинулась к костру.
— Утилизирую хлам. Мебель-то гнилая была.
— Это было МОЁ кресло!
— А... — он почесал затылок. — Извиняй. Думал, на выброс.
Розы почернели от дыма. Три года она их растила.
Николай стоял на крыльце. Молчал.
— Скажи ему что-нибудь! — крикнула она мужу.
— Да ладно, Вер. Подумаешь, кресло. Купим новое.
Она смотрела на него долго. Очень долго.
— Дело не в кресле.
— А в чём тогда?
— В том, что для тебя это просто кресло.
Утром она проснулась и поняла: внутри стало тихо. Не снаружи — там всё гремело как обычно. А в душе наступила странная тишина.
На кухне Светлана пила кофе из маминого сервиза.
— О, привет! Кстати, кофе кончился. И молоко тоже.
Вера достала телефон.
— Лена? Можно к тебе приехать?
Она собирала вещи методично. Только самое дорогое: фотографии, документы, мамино кольцо. Одежды — на неделю.
— Куда собралась? — Николай стоял в дверях.
— К сестре.
— Надолго?
— Не знаю.
— Вер, ну что ты как ребёнок! Витёк скоро работу найдёт...
— Когда скоро?
— Ну... к осени точно.
До осени — полгода.
— А если не найдёт?
— Найдёт-найдёт. Деваться некуда.
Те же слова он говорил месяц назад. И два месяца назад.
На крыльце сидела Елена Ивановна. Ждала.
— И куда это мы намылились?
— К сестре.
— Семью бросаешь? В трудную минуту?
Вера остановилась. Посмотрела на двор — на железный хлам, на чёрное пятно костра, на сломанный забор.
— Елена Ивановна, теперь у вас есть дом. И два сына рядом. Это ведь то, о чём мечтали?
Свекровь растерянно моргнула.
— Но ты же...
— Я что?
— Ты жена!
— Была.
Такси отъехало от калитки. В зеркале заднего вида мелькнул дом — её бывший дом. В окне второго этажа виднелась Светлана с бельём в руках.
— Далеко едем? — спросил водитель.
— В новую жизнь, — ответила Вера и сама удивилась своим словам.
Он рассмеялся:
— Это самый интересный маршрут.
Телефон завибрировал. Сообщение от Николая: «Не глупи. Возвращайся». Она выключила звук.
За окном проплывали знакомые места. Вот магазин, где покупала семена. Вот кафе, где они праздновали годовщину. Вот поворот к дому — к тому, что больше не дом.
А в доме Николай метался из комнаты в комнату. В спальне пахло её духами. На кухне Светлана мыла посуду — его водой, его моющим средством. Во дворе собака рыла новые ямы в огороде.
— Брось переживать, — Виктор открывал пиво на крыльце. — Побалуется и вернётся. Бабы такие — им внимания не хватает.
— Думаешь?
— Да куда она денется-то? — он хохотнул. — Дом же не её.
Николай вдруг понял: Витёк прав. Дом действительно не её. И никогда не был. Она просто жила в чужих стенах и делала вид, что это её гнездо.
Артём врубил музыку на полную. Светлана орала что-то из кухни. Собака выла во дворе.
А он стоял посреди своего дома и впервые за долгое время чувствовал себя чужим.
Через месяц Вера сняла однокомнатную квартиру в центре города. Маленькую, но светлую. Купила один цветок в горшке — фиалку. Поставила на подоконник.
Николай звонил первые две недели. Потом перестал.
— Как дела? — спросила сестра, заходя в гости.
— Нормально, — Вера поливала фиалку. — Знаешь, а она уже новый лист пустила.
Лена посмотрела на сестру внимательно. Что-то изменилось в лице — стало спокойнее. Моложе.
— А по дому не скучаешь?
— По какому дому? — Вера улыбнулась. — Дом — это там, где тебя ждут. А не там, где тебя терпят.
А в загородном доме жизнь текла своим чередом. Виктор так и не нашёл работу — зачем, если можно жить бесплатно? Светлана командовала на кухне. Артём взломал соседский Wi-Fi и качал фильмы сутками.
Елена Ивановна приходила каждые выходные, хвалила порядок и спрашивала, не звонила ли Вера.
Николай не отвечал.
Розы в клумбе засохли. Занавески на веранде выцвели. Плитка на дорожке треснула — никто не убирал снег зимой.
Дом превращался в обычное жильё. Без души. Без хозяйки. Без любви.
И только иногда, поздно вечером, Николай выходил на веранду и вспоминал, как здесь пахло её кофе. Как она смеялась над его шутками. Как называла этот дом «наш».
Теперь дом был его. Целиком и полностью.
Вот только зачем?