Существуют места, которые должны были остаться пустыми навсегда. Места, где время остановилось, где жизнь закончилась, но что-то продолжает существовать. Деревня Каменка в Иркутской области — одно из таких мест. Официально она пуста уже 20 лет. Но то, что я увидел там прошлой осенью, заставило меня поверить: иногда жители покидают свои дома, но дома не покидают своих жителей.
И, что самое страшное, мёртвые продолжают жить своей тайной жизнью, наблюдая за живыми из окон, которые давно должны были потемнеть навсегда.
Меня зовут Дмитрий Александрович Кузнецов, мне 43 года, и я водитель большегруза с 22-летним стажем. Родился и вырос в промышленном Братске, в семье строителей Братской ГЭС. Отец работал на возведении плотины в героические 60-е, мать была инженером-гидротехником. С детства привык к тому, что работа может быть связана с переездами, с временным жильем, с освоением новых мест.
Дом наш стоял на берегу Ангары. И я помню, как мать показывала мне на карте, какие деревни и сёла ушли под воду при строительстве водохранилища. “Там, под водой, – говорила она, – раньше жили люди. У них были дома, огороды, кладбища. Всё это теперь на дне”. Тогда я не понимал трагизма тех слов. Понял только 40 лет спустя, в деревне Каменка.
Специализируюсь я на перевозках по труднодоступным районам Восточной Сибири. Туда, где дороги больше похожи на направления, а населённые пункты разделены сотнями километров тайги и болот. Знаю каждую лесовозную дорогу от Красноярска до Читы, каждую заброшенную деревню, каждое затерянное озеро в этих краях. За годы работы объездил места, где когда-то кипела жизнь, а теперь растёт лес и воют волки.
Дом на Колёсах: Урал и Сибирская Душа
После армии, которую служил в Забайкалье, устроился водителем в лесопромышленную компанию. Начинал с перевозок по хорошим дорогам, но постепенно стал специализироваться на самых сложных маршрутах. Мне нравилось ездить туда, куда другие не решались: в глухие углы тайги, к заброшенным лесопунктам, в места, где цивилизация заканчивается и начинается настоящая Сибирь.
Через несколько лет купил собственный грузовик. Подержанный Урал 4320, который служит мне верой и правдой уже 8 лет. Машина идеально подходит для сибирских условий: высокая проходимость, простота обслуживания, возможность работать в любую погоду. Это не просто грузовик, это дом на колёсах, спутник и товарищ в долгих одиноких рейсах по бездорожью.
Женат на Татьяне уже 18 лет. Она работает учителем истории в местной школе. Понимает мою работу и не пытается отговорить от дальних рейсов. Знает, что дорога для меня не просто способ заработка, а образ жизни, призвание. У нас трое детей: Андрей, 17 лет, уже получил права и мечтает стать водителем, как отец; Марина, 14 лет, отличница, хочет поступать на историка, как мама; и младший Максим, которому 10, пока не определился с будущим, но обожает слушать мои рассказы о дальних дорогах.
Живём мы в собственном доме в пригороде Братска, в тихом районе частной застройки, где знаем всех соседей в лицо и где дети могут безопасно играть во дворе. Дом построил сам своими руками в свободное от рейсов время: двухэтажный, с большим гаражом для Урала, с баней, с огородом, который ведёт жена. Уютное гнездо, куда всегда хочется вернуться после долгих странствий по сибирским просторам.
Тени Прошлого: Дорога в Забвение
За более чем 20 лет работы на сибирских дорогах я повидал всё, что можно представить в этих краях: заброшенные посёлки лесорубов, которые покинули жители после закрытия предприятий в лихие 90-е, полуразрушенные деревни, где остались только старики, доживающие свой век в домах без удобств, вдали от цивилизации, места бывших лагерей, где теперь растёт молодой лес, скрывая фундаменты бараков и ржавые колючие проволоки.
Видел последствия лесных пожаров, которые стирают с лица земли целые поселки за считанные часы. Проезжал через места наводнений, где вода унесла дома вместе с людьми. Видел заброшенные золотые прииски, где старатели намывали золото и умирали от цинги и медвежьих лап. Сибирь полна таких мест, свидетелей трагической истории освоения этого сурового края.
Встречались мне и “живые призраки”: люди, которые остались в заброшенных местах, не желая или не имея возможности уехать, старики-отшельники, которые живут в полуразрушенных избах и не видят живой души месяцами, бывшие заключенные, которые после освобождения остались в тех местах, где отбывали срок, потому что идти им было некуда, геологи-энтузиасты, которые продолжают искать золото и алмазы на давно выработанных месторождениях.
Все эти встречи научили меня одному: Сибирь полна тайн, и не все из них можно объяснить логически. Здесь, в этой огромной земле, где расстояния измеряются не километрами, а днями пути, где зимняя ночь длится месяцами, а летний день никогда не кончается, происходят вещи, которые не укладываются в рамки обычного человеческого опыта.
Но никогда прежде я не видел ничего подобного тому, что произошло в деревне Каменка в октябре прошлого года. Это была встреча с чем-то таким, что заставило меня пересмотреть всё моё представление о жизни и смерти, о прошлом и настоящем, о том, что значит быть забытым.
Осенний Заказ: Навстречу Неизвестности
Тот рейс начался как самый обычный осенний заказ. Лесопромышленная компания из Усть-Илимска заказала срочную доставку оборудования на отдалённый лесоповал в Глухой Тайге, километрах в 300 от ближайшего города. Груз был не особенно тяжёлый, но объёмный: запчасти для лесорубной техники, портативные генераторы, километры кабеля, ручные инструменты, медицинские препараты для лесорубов. Заказчик торопил, у них сломалась основная пилорама, и без новых запчастей весь лесоповал мог встать. А время шло к зиме. Нужно было успеть заготовить план по лесу до начала сильных морозов. Обещали хорошую премию за быструю доставку.
Маршрут пролегал по старой лесовозной дороге, которая была построена ещё в 70-х годах для вывоза леса. Дорога неплохая по сибирским меркам, но мало используемая. По ней ездят только лесорубы да редкие охотники и рыболовы. Проходит она через несколько заброшенных деревень, которые когда-то были центрами лесозаготовок, а теперь медленно исчезают, поглощаемые тайгой.
Выехал из Братска рано утром во вторник 7 октября. Погода стояла типичная для середины осени в наших краях: прохладно, около плюс трёх, временами моросит мелкий дождь, листва на березах пожелтела и начала опадать. Ели и сосны потемнели от влаги. Красивое, но немного печальное время года в Сибири, когда природа готовится к долгой зимней спячке.
Первую половину пути, километров 150, прошёл по федеральной трассе без каких-либо проблем. Дорога была сухая, трафик небольшой. Урал шел уверенно с полной загрузкой. Остановился пообедать в придорожном кафе, заправился, проверил крепление груза – всё было в порядке.
Зловещий Свет: Ожившие Тени Каменки
После обеда свернул с федеральной трассы на лесовозную дорогу. Здесь асфальта уже не было, только гравийка, местами размытая осенними дождями и подмороженная ночными заморозками. Но Урал машина проходимая, с такими дорогами справляется легко. Включил полный привод и покатил дальше вглубь тайги. Пейзаж за окном стал меняться: вместо полей и перелесков потянулась настоящая сибирская тайга, бесконечные ряды елей, сосен, кедров, между которыми изредка проглядывали желтые пятна берёзовых рощ. Населённых пунктов не было совсем, только изредка встречались заброшенные избушки охотников да покосившиеся столбы старых линий электропередач.
Километрах в пятидесяти от федеральной трассы встретил первую заброшенную деревню – Березовка. Когда-то это был небольшой лесопункт, где жили лесорубы с семьями. Теперь от него остались только полуразрушенные дома, заросшие травой улицы, провалившиеся заборы. Природа постепенно отвоёвывает свои территории, и через несколько лет от Березовки не останется и следа. Проехал через неё, даже не замедляясь. Потом ещё через одну заброшенную деревню – Сосновку. Там картина была похожая: пустые дома с выбитыми стёклами, поросшие травой огороды, покосившиеся сараи. Тишина такая, что слышно, как шуршат под колёсами опавшие листья.
К вечеру, когда солнце начало садиться за вершины елей и в тайге стало быстро темнеть, я подъехал к деревне Каменка. О ней я слышал от других водителей, которые иногда ездили по этой дороге. Деревня была побольше предыдущих, когда-то здесь располагался центр большого лесопункта. В лучшие годы, в семидесятых-восьмидесятых, там жило около тысячи человек. Были школа, больница, магазин, клуб, почта – настоящий поселок городского типа в глухой тайге. Потом лес в округе вырубили под чистую, лесопункт закрыли, предприятие обанкротилось. Люди стали разъезжаться кто куда: кто в города, кто на другие лесопункты, кто вообще за пределы области. Последние жители покинули Каменку в начале 2000-х годов. С тех пор деревня числится как нежилая.
Деревня стояла в широкой долине между лесистыми холмами, через неё протекала небольшая, но быстрая речка Каменушка. Дорога проходила по главной улице, мимо домов и общественных зданий. При свете фар я увидел, что деревня действительно была большая. Главная улица тянулась километра на два, по обеим сторонам стояли дома разных размеров и типов.
И вот тут началось то, что я до сих пор не могу объяснить логически, что заставляет меня просыпаться среди ночи в холодном поту и прислушиваться к тишине. В первом же доме, мимо которого я проезжал, внезапно вспыхнул свет в окне. Не яркий электрический свет, а тусклый, жёлтый, такой, какой даёт керосиновая лампа или свеча. И в этом освещенном окне отчётливо виднелся силуэт человека. Кто-то стоял у окна и смотрел на дорогу. Я машинально притормозил, присмотрелся получше. Силуэт был отчётливо виден: человек среднего роста стоял неподвижно у окна и, казалось, наблюдал за моим грузовиком.
Моей первой мыслью было вполне логичное предположение: значит, деревня не полностью заброшена. Остались какие-то жители, возможно, старики, которые не захотели или не смогли уехать в город. Но дальше начались события, которые не укладывались ни в какую логику. По мере того, как я медленно ехал по главной улице Каменки, в домах один за другим стал загораться свет. Сначала в доме напротив первого, потом в следующем, потом ещё в одном – словно по цепочке. Окна домов озарялись тем же тусклым жёлтым светом, и в каждом освещенном окне появлялся силуэт человека. Все они стояли у окон и смотрели на дорогу, на меня.
Это было странно, но пока ещё не пугающе. Возможно, мой одинокий грузовик был редким событием в жизни немногих оставшихся жителей заброшенной деревни, и они выходили к окнам посмотреть. В глухих местах любой транспорт – событие. Но дальше стало ещё более странно. Свет появлялся не только в тех домах, мимо которых я уже проехал, но и в тех, к которым только подъезжал, как будто кто-то очень быстро бежал впереди моего грузовика по улицам деревни и предупреждал жителей о моем приближении.
И все эти люди, а их становилось всё больше и больше, стояли у окон совершенно неподвижно, как статуи, не махали руками в знак приветствия, не выходили на улицу из любопытства – только стояли и смотрели. Безмолвно и неподвижно. Я проехал уже больше километра по главной улице, и практически в каждом доме горел свет. В каждом окне маячил человеческий силуэт. Если предположить, что в каждом доме живёт по две-три семьи, а дома были большие, многоквартирные, получалось, что в деревне находится несколько сотен человек. Но ведь деревня была официально заброшена 20 лет назад! Где могло взяться столько жителей в глухой тайге, в 150 километрах от ближайшего города?
Зеркало Забвения: Ужас в Пустых Глазах
Решил остановиться и выяснить, что происходит. Может быть, здесь какая-то экспедиция остановилась, или геологи работают, или туристическая группа заночевала. Припарковался у одного из домов, где в окне второго этажа особенно ярко горел свет, и отчётливо виднелась женская фигура. Выключил двигатель, вышел из кабины.
Октябрьский вечер в тайге был тихим и прохладным. Температура опустилась до минус двух. Дыхание превращалось в пар. Под ногами хрустели замёрзшие лужи. Никаких звуков, кроме шума ветра в кронах елей да журчания речки где-то поблизости. Никаких запахов человеческого жилья: дыма из печей, готовящейся пищи. Только запах осенней тайги, сырости, перегнивших листьев, хвои.
Подошёл к окну того дома, где видел женщину. Заглянул внутрь и испытал первый настоящий испуг. Комната была освещена тусклым, желтоватым светом, но источника этого света я не видел. Никаких ламп, свечей, керосинок, каминов. Свет как будто исходил из самого воздуха, из стен, создавая мягкое, но мёртвое освещение.
А женщина? Женщина стояла спиной к окну, лицом вглубь комнаты. Она была среднего роста, в простой одежде: темном платье и платке на голове. Платье выглядело старомодно, как носили в 50-х-60-х годах. Стояла она совершенно неподвижно, руки опущены вдоль тела, голова слегка наклонена, как у человека, который слушает что-то очень важное. Но самое страшное: она не дышала. Грудь не поднималась и не опускалась, плечи не двигались. Полная неподвижность, как у манекена или трупа.
Я постучал костяшками пальцев в стекло. Звук получился звонкий, отчётливый. Женщина не отреагировала, даже не шевельнулась. Постучал громче, потом ещё громче. Никакой реакции. Она продолжала стоять спиной к окну, неподвижная, как статуя.
Обошёл дом, попытался найти входную дверь. Нашёл её с торца здания. Обычная деревянная дверь, выкрашенная зелёной краской, которая облезла от времени. Попробовал открыть – заперто. Постучал в дверь, громко позвал:
– Есть кто живой? Откройте! Мне нужна помощь!
Тишина. Но в окне женщина по-прежнему стояла в той же позе.
Решил проверить соседний дом. Там в окне первого этажа виднелся мужской силуэт – высокий человек в рубашке и брюках. Он тоже стоял спиной к окну, неподвижно, без признаков жизни. Постучал в окно этого дома. Тот же результат – полное отсутствие реакции. Мужчина стоял, как манекен в витрине, не обращая внимания на звуки снаружи.
Я начал понимать, что происходит что-то очень странное и потенциально опасное. Пошёл дальше по улице, проверяя дом за домом. В каждом горел свет, в каждом окне стоял человек. Мужчины, женщины, дети, старики – все в одежде разных эпох: кто-то в современной, кто-то в советской 70-80-х, кто-то в совсем старой довоенной. И все стояли спиной к окнам, лицом вглубь своих комнат, все неподвижно, безмолвно, не реагируя на внешние звуки. Я стучал в окна и кричал, пытался привлечь их внимание. Безрезультатно. Они словно были в глубоком трансе или мертвы.
И тут меня осенила ужасная догадка: а что…
(Продолжение следует…)