В старом-престаром доме с резными наличниками и печкой, которая по ночам тихонько потрескивала ушедшими в прошлое поленьями, жил домовой по имени Кузьма. А жил он там не просто так, а по праву наследования и большой любви к порядку.
Кузьма был не просто домовым, он был Домовым с большой буквы. Он знал каждую щель в полу, каждый скрип половицы и каждую тайную кошачью тропу на чердаке. Его главной гордостью был идеальный порядок. Носки в комоде лежали парами, ложки в судке блестели, как новенькие, а даже самая маленькая крошка знала свое место — в мусорном ведре.
Но была в его хозяйстве одна… проблема. Нет, не проблема. Беда. Катастрофа! Новая хозяйка дома, Алена.
Алена была художницей. Она ворвалась в жизнь дома с вихрем кистей, запахом масляных красок и абсолютным, тотальным, творческим беспорядком. Тюбики валялись на подоконнике, чистые холсты стояли вперемешку с начатыми, а чашка с засохшим чаем могла неделями кочевать из комнаты в комнату.
Кузьма приходил в ужас. Первые недели он пытался навести свои порядки. Аккуратно складывал кисточки по размеру, вытирал пыль, ставил чашку в мойку. Но наутро всё снова оказывалось перевернуто с ног на голову. Он начинал ворчать, шуметь по ночам кастрюлями, прятать одну тапку Алены — классика домовьячего жанра. Но Алена лишь смеялась: «Ой, какой-то у нас непоседливый домовой! Наверное, творческий!» — и бросала тапку куда придется.
Однажды Кузьма, прячась за занавеской, наблюдал, как Алена пишет. Она была так увлечена, что не замечала ничего вокруг. На ее лице была улыбка, а глаза светились. И Кузьма вдруг не на шутку расстроился. Он понял, что все его проделки — не из-за вредности, а от бессилия. Он хотел сделать ей хорошо, а получалось — назло.
Той ночью он не наводил порядок. Он сидел на своей любимой теплой трубе и грустил. И тут его взгляд упал на забытый на стуле эскиз. Это был рисунок самого дома — уютный, с дымком из трубы, с котом на крыльце. И таким его нарисовала Алена с такой любовью, что Кузьме стало тепло на душе. Он понял, что она любит этот дом не меньше его. Просто… по-другому.
И Кузьма принял решение. Не бороться, а помочь. Не наводить СВОЙ порядок, а навести ЕЕ порядок.
Когда Алена на следующее утро вошла в свою мастерскую, она замерла от удивления. Кисти лежали в жестяной банке не по размеру, а по цвету — все с красной краской вместе, все с синей. Тюбики с краской были расставлены не ровными рядами, а в виде радуги. А на самом видном месте стояла та самая чашка с засохшим чаем, но в нее был поставлен букетик засушенных полевых цветов.
Алена рассмеялась. Это было не просто удобно, это было красиво и по-домашнему мило.
С этого дня началась их странная дружба. Алена теперь специально оставляла для Кузьмы «беспорядок», который он с удовольствием превращал в «творческий порядок». Она клала печенье на край стола — оно исчезало, а наутро она находила крошки, аккуратно сложенные в виде смайлика. Она никак не могла найти нужный оттенок синего, а просыпалась и видела, что нужный тюбик лежит на палитре, как будто сам припрыгал.
Они нашли свой язык. Язык заботы, а не контроля. Язык любви, а не власти.
Как-то раз Алена писала очень важную картину для выставки. Она работала днями и ночами, и конечно, в мастерской воцарился апокалипсис. В самый ответственный момент у нее закончилась самая нужная, кадмиевая красная краска. Была глубокая ночь, магазины закрыты. Алена в отчаянии опустила голову на руки: всё пропало.
Вдруг она услышала за спиной легкий шорох. Обернулась — никого. Но на мольберте рядом с палитрой лежал тот самый тюбик. Ярко-красный, кадмиевый. Полный. А из двери мастерской мелькнул исчезающий краешек серого мохнатого уха.
Алена не сказала ни слова. Она просто улыбнулась и закончила картину. А наутро испекла самый большой пирог с вишней и оставила его на столе с запиской: «Кузьме. С благодарностью за вдохновение и краску. Твоя Алена».
Пирог, конечно же, исчез. А вместо записки осталась другая, с корявыми, но старательными буквами: «Не за что. Твой дом».
Мораль сей сказки такова: любовь и забота — это не про то, чтобы переделать другого под себя. Это про то, чтобы научиться говорить на его языке и видеть красоту в том порядке, который он приносит в твою жизнь. Даже если этот порядок пахнет масляной краской и вишневым пирогом.