Что общего у испанского реквиема, французской оперы-балета и дебюта великой дивы? — 27 августа в истории классической музыки.
Жоскен Депре: день, когда замолкла главная полифония Европы
27 августа 1521 года
В Конде-сюр-л’Эско замолчал человек, чьё имя знали без фамилии — Жоскен. К подлинной славе его привело редкое для XV–XVI веков сочетание: изобретательная полифония и ранняя «всемирная» публикация — его мотеты и мессы расходились по Европе благодаря печати Петруччи.
Последние годы Жоскен провёл как провост местной Нотр-Дам и даже распорядился, чтобы его «Pater noster» пели на общих городских процессиях у его дома — простое и трогательное завещание композитора, думающего о звучании после жизни. Похоронили его у главного алтаря; могила не пережила бурь последующих столетий, но именно с этого дня его музыка окончательно стала вечным собеседником европейских хоров.
Томас Луис де Виктория: последний аккорд испанского Ренессанса
27 августа 1611 года в Мадриде, за стенами монастыря Дескальсас Реалес, стих человек, чья музыка звучит как чистая молитва — Томас Луис де Виктория. Двадцать четыре года он служил в этом женском монастыре: сначала капелланом у вдовствующей императрицы Марии Австрийской, а после её смерти — органистом. Для Марии он написал свой вершинный цикл — Officium defunctorum («заупокойный чин», 1603): суровая и прозрачная полифония, где каждый голос — как свеча у катафалка.
Печатное издание 1605 года закрепило эту музыку как прощание века — испанский ответ на палеcтринианскую ясность. Ушёл Виктория тихо, почти незаметно для шумного Мадрида, но с этого дня его реквиемы и респонсории стали «дыханием» европейских хоров — памятью о Ренессансе, дожившей до нас без театра и позы.
Рамо и «Пигмалион»: парижская премьера мгновенного вдохновения
27 августа 1748 года на сцене Парижской Оперы (Академии Королевской музыки) прозвучала одноактная опера-балет Жана-Филиппа Рамо «Пигмалион». Либретто Балло де Сово по «Метаморфозам» Овидия рассказывает, как скульптор влюбляется в своё творение, а Венера дарит статуе жизнь.
Рамо берёт миниатюрный сюжет и делает из него этюд о рождении движения: стремительная увертюра словно «высекает» форму, а дальше идут дивертисменты — танцы, хор, сольные номера — и мрамор учится дышать. Премьера состоялась в Париже и быстро привела к череде возобновлений в XVIII веке. По преданию, партитура была написана всего за восемь дней — ещё одно чудо превращения, только не камня, а нотной бумаги в театр.
Иоганн Каспар Фердинанд Фишер: прощание мастера барочной клавирной школы
27 августа 1746 года в Растатте смолк человек, чьи ноты стали мостом между французской школой Люлли и немецкой традицией — Иоганн Каспар Фердинанд Фишер. Почти полвека он вёл музыку двора маркграфов Бадена как капельмейстер: сочинял к праздникам, учил, собирал оркестр, настраивал вкус на «французскую манеру».
Его ранний оркестровый дебют — Le Journal du Printemps («Весенний журнал», 1695), восемь изящных сюит-увертюр, — прямо распахнул двери придворной моде на французские танцы. А клавирная Ariadne musica («Музыка Ариадны», 1702) — двадцать прелюдий и фуг в разных тональностях — дала Баху саму идею «нити Ариадны»: пути через лабиринт всех ладов, предвосхитив Хорошо темперированный клавир.
Поздний Musicalischer Parnassus («Музыкальный Парнас», ок. 1738) — девять сюит, названных именами муз, — словно визит на гору вдохновения перед финальным поклоном. Фишер ушёл тихо, но его французско-немецкий синтез остался в пальцах клавесинистов и органистов Европы.
«Аскольдова могила» в Петербурге: народная опера на Императорской сцене
27 августа 1841-го в Большом (Каменном) театре Петербурга «Аскольдова могила» Верстовского впервые предстала перед требовательной публикой северной столицы. До этого оперу обожали в Москве (премьера прошла в 1835-м), её мелодии уже перекочевали на шарманки и в городские хоры — пора было и на Императорскую сцену.
Вечер открыли звёзды: бас Осип Петров — Неизвестный, Лев Леонов — Тороп. Их мощные дуэты придали сочинению тот самый «имперский масштаб», превратив деревенский романс и историческую легенду в большой русский театр.
Этот петербургский старт оказался не разовым жестом — оперу возобновляли здесь неоднократно вплоть до 1870-х, а её герои жили в памяти публики рядом с героями Глинки. Так на Неве закрепилась главная дорога Верстовского — в историю отечественной сцены.
История дня: «Ночь, когда родилась Тоска Каллас»
Афины, 27 августа 1942-го. В городе — оккупация и комендантский час, а на открытой сцене летнего театра на площади Клафмóнос — оркестр на дощатых подмостках, запах пыли и жаркого камня. На афише — Пуччини. «Тоска». Выйдет восемнадцатилетняя студентка консерватории Мария Калогеропулу — будущая Мария Каллас — и впервые споёт заглавную партию. По-гречески, для своих. Когда во втором акте героиня бросит в зал «Vissi d’arte», площадь на миг станет беззвучной: редкий случай, когда тишина громче аплодисментов. Это была первая постановка «Тоски» в стенах Греческой национальной оперы — под открытым небом, на площади, превращённой в театр.
Дальше всё закрутится стремительно. Молодая певица, чьё имя на афише пока читают по слогам, получит свой первый вкус славы. Режиссёр Дино Яннопулос соберёт вокруг неё крепкий ансамбль: баритон Титос Ксиреллис сыграет Скарпиа, и драматический нерв спектакля обнажится до опасной остроты — та самая сила, которая позже сделает Каллас Ла Дивиной. «Тоска» станет её ролью-рамкой: первой большой вершиной и одним из последних возвращений в зрелые годы. Но в ту августовскую ночь важнее другое: над шумной площадью, где обычно торгуются и спорят, вдруг воцаряется оперная правда — и Афины, переживающие тяжёлое время, на пару часов вспоминают, что такое свобода голоса.
Какая из этих историй показалась вам самой увлекательной? Поделитесь своими музыкальными открытиями в комментариях!
#КлассическаяМузыка #ИсторияМузыки #ДеньВИстории #ЖоскенДепре #ТомасЛуисДеВиктория #Ренессанс #Рамо #Пигмалион #МарияКаллас #Барокко #Классика #Искусство #Опера #Пуччини #Культура #Музыка
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые истории.