Как только над Уральскими горами и лесами занялась летняя заря, лесник Гариф Низамов неторопливо поднялся с постели и начал собираться в дорогу. Чтобы не разбудить жену Зилю и пятилетнего сына Айдара, тихонько, не спеша, умылся и сел завтракать. А дорога предстояла дальняя – до райцентра километров двадцать будет. Гариф рассчитывал сегодня же вернуться обратно. Наскоро попив чаю с земляничным вареньем, он вышел во двор. Стояло свежее, с ароматами росы, зеленой травы, хвойного леса и с ни с чем не сравнимым запахом земли раннее летнее утро. В воздухе плыл звонкий концерт птичьих голосов. Вот перекликались, завидуя друг другу, звонкоголосые соловьи, вот вмешалась в их спор самовлюбленная кукушка, принялся, не обращая ни на кого внимания, за свою работу дятел…
Гариф любил это время – когда заря только просыпалась. Каждый раз ему думалось: «Хорошо! Как чудесен и прекрасен наш край! На всем белом свете нет таких лесов и рек, лугов и трав! Судьба! Никогда не разлучай меня с родным краем!»
Постояв несколько минут в приятном забытьи, Гариф пошел запрягать коня. Конь Рыжак – так назвал его Гариф за рыжую гриву и за абсолютно рыжую масть – за ночь настоялся, предчувствуя дальнюю дорогу, нервничал и часто перебирал ногами.
Рыжаку было четыре года, он был местной степной башкирской породы. Невысокого роста, с длинной гривой и хвостом, он поначалу никого не впечатлял.
Гарифу его предложил знакомый лесник еще жеребенком.
– Бери, Хайруллыч, лучшего коня в нашем деле не найдешь! Вот мать его мне служит уже десять лет! И я ее ни на какого аргамака не променяю! Преданная, выносливая, умная, неприхотливая, сильная – да что там говорить, сам убедишься!
Гариф взял жеребенка, вырастил, приучил к упряжке и со временем убедился, что лесник был прав. Рыжак действительно оказался хорошим конем. Выносливый, сильный, умный, он сразу понравился Гарифу. Впоследствии они так сдружились, что стали понимать друг друга не только с полуслова, но и с полувзгляда. Поджарый Рыжак был настолько вынослив, что, проскакав километров пятнадцать, даже не покрывался пеной, да толком и не потел, и способен был, казалось, еще километров пятнадцать отмахать!
Хайруллыч это оценил, понял, и всячески оберегал и лелеял своего коня.
– Ну что, Рыжак, давай сделаем пробежку до райцентра и обратно… – полушутливо заговорил Гариф с конем. Рыжак, посмотрев полными преданности глазами на хозяина, радостно фыркнул, словно говоря: «Фу, ничего это нам не стоит, давай!».
Хайруллыч не спеша запряг Рыжака в легкий двухколесный тарантас, на всякий случай положил под сиденье ружье, с которым практически никогда не расставался, рядом пристроил провизию, непромокаемый плащ и еще кое-что по мелочи. Он уже был готов тронуться в путь. Рыжак, навострив уши, терпеливо ждал команды «Хоп!». Гариф, закрыв входную дверь в дом, спустился с крыльца и, грустно посмотрев на пустую собачью будку во дворе, не спеша устроился в тарантасе, взял вожжи и выехал со двора со словами:
– Ну что, Рыжак, поехали!
II
…Гариф родился в глухой таежной деревне, среди гор и лесов. С детства, ежедневно общаясь с природой, он на всю жизнь полюбил окружающие село леса, горы, реки. Отец часто брал его с собой на охоту и на рыбалку. Он работал в лесничестве и мог часами рассказывать о каждом дереве в лесу – будь то дуб или береза, сосна или ель. Говорил, сколько они живут, какую пользу приносят, какие у них особые «характеры». Маленькому мальчугану на всю жизнь запомнился рассказ отца, о том, что почти сотню лет назад один английский ученый доказал, что с ростом количества разных вредных для воздуха заводов, автомашин и больших городов, запасы кислорода или воздуха, которым дышит человек, с каждым годом уменьшается. И этого запаса осталось где-то на сто лет. Но другой, уже русский ученый доказал обратное. Он выяснил, что зеленые насаждения на земле – леса – впитывают из воздуха вредные газы и вырабатывают чистый кислород для всех живых существ. И английский ученый признал свое поражение.
– Вот почему надо беречь лесной массив – деревья, не надо как попало их рубить, уничтожать. Срубил дерево на что-то – вместо него посади саженец! Ведь они источник жизни для человека, – закончил отец свой рассказ.
…Отслужив свой срок в армии, Гариф вернулся в родную деревню. Отца уже не было в живых – он, внезапно заболев, умер год назад. И тогда, на похоронах, Гариф решил, что продолжит дело отца. По приезду выяснилось, что лесника, которого приняли после смерти отца, два месяца назад уволили за постоянное пьянство. Гариф, отдохнув неделю, собрался и поехал в лесничество, в райцентр, который находился километрах в двадцати от деревни.
Был конец мая, последний месяц весны. Все вокруг дышало свежестью, остро и приятно пахло зеленью, лесом, травой, землей. Казалось, все живое – и птицы, и звери, и все, кто ползал или ходил, и даже яркое солнце – радовались началу прекрасного весеннего дня. Конь, казалось, не чувствуя тарантаса, в который был запряжен, легко бежал трусцой по травянистой лесной дороге.
К районному лесничеству Гариф подъехал, когда еще не было и десяти утра. Директор был свободен и сразу принял его. Выслушав и узнав, откуда он и кто он, заметно обрадовался. Поднявшись из-за стола и шагая по кабинету, заговорил:
– Очень хорошо! Я твоего отца хорошо знал – как-никак вместе проработали 30 лет, хороший был человек. Как болел за дело, как любил свою работу!.. А ты, сынок, правильно решил продолжить отцовское дело. Тебя мне послал сам Аллах! Уже год как умер твой отец, а достойного лесника не можем подобрать. Назначили одного, из вашей же деревни, – так он все пропил, за бутылку делянки начал раздавать! Пришлось уволить. Из райцентра желающих ехать туда – нет, из местных – тоже. Так что оформляйся и приступай! Особенности работы и обязанности лесника, а также границы своих угодий знаешь отлично – с отцом, наверное, не раз исходил всё вдоль и поперек. В районе с отчетом должен быть два раза в месяц – когда будут выдавать зарплату, если собрание или какой другой случай – вызовем.
Получив копию приказа о назначении, а также другие документы и инструкции в отделе кадров, побродив по магазинам и купив все необходимое, Гариф ближе к вечеру поехал обратно домой. По дороге все думал: «А правильно ли я решил?! Справлюсь ли? Ведь угодья огромные, за них надо отвечать, каждый день контролировать и следить... Но придётся справиться, отец наверняка одобрил бы мое решение».
– Ой, наконец-то, – обрадовался председатель сельского совета, сосед по деревне, Заки-агай, в годах уже человек, незаменимый в своей должности, – Знаешь, я уже полгода не могу подобрать лесника. Один был – все пропил, другого из района прислали, но тот якобы заболел и уехал, из нашей деревни желающих нет – безграмотные. И все мы, почему-то, только тебя ждали из армии, мол, продолжит отцовское дело – и не ошиблись! Поздравляю тебя, Гариф Хайруллович, с назначением, и давай приступай.
III
…У Низамовых был большой дом на окраине деревни. Отец, имевший трезвый, работящий характер, построил добротную просторную усадьбу – с баней, с сараями и другими постройками – на зависть соседям по деревне.
Километрах в пяти от деревни, на поляне у подножья горы со смешанным лесом, стоял небольшой домик, вернее заимка лесника, огороженная штакетником, построенная на средства сельсовета.
Гариф любил там бывать, и когда отец отправлялся в обход, копался на маленьком огороде, иногда отправлялся бродить по лесу, купался в речушке, протекавший недалеко от заимки.
В семье Низамовых было двое детей: Гариф и его старшая сестра Гузель. Вскоре после того как он вернулся из армии и устроился лесником в деревне, сестра вышла замуж за парня из соседней деревни, и молодая пара стала жить в отцовском доме.
Дело молодое, и Гариф, долго не раздумывая, и особо не выбирая, женился на деревенской красавице Зиле, тем более что знал он ее давно – учились вместе и нравились друг другу. Она дождалась его из армии, и Гариф, не раздумывая, предложил ей сердце…
Отгуляв свадьбу, молодые стали жить в доме родителей… Но вскоре выяснилось, что отцовский большой дом стал тесен для двух молодых семей. Мать не вмешивалась, но чувствовалось – она сильно переживала из-за этого…
Ей были дороги и сын Гариф и дочка Гузель. Гариф тоже не вмешивался – все терпел. Стали невыносимы постоянные ссоры и перепалки между Зилей и Гузелью. И Гариф чувствовал, что инициатором этих конфликтов всегда была его сестра Гузель. Она почему-то была уверена, что она старше, и отцовский дом принадлежит ей, что она здесь полная хозяйка.
Исчерпав терпение, Гариф пошел в сельсовет – к Заки-агаю. Внимательно выслушав Гарифа, председатель сельсовета сказал:
– Я все понял – тебе с женой надо жить отдельно. Я поговорю с районным лесничеством, чтобы помогли тебе построить дом на месте отцовской заимки, будешь жить там. Естественно, лесопиломатериалы будут бесплатно. Но учти, сосед, все будешь строить сам.
И примерно через неделю, когда Гариф проходил мимо дома председателя сельсовета, тот, распахнув окно на улицу, крикнул:
– Гариф, зайди, хорошие новости для тебя!
Встретив Гарифа прямо на крыльце дома, Заки-агай возбужденно заговорил:
– Гариф, сегодня с утра позвонил главный лесничий из района и сообщил – не только разрешает тебе выделить пиломатериалы бесплатно, но и финансовую помощь окажут – в сумме пятисот рублей на строительство дома! Не знаю, чем ты им понравился, но, сколько лет я работаю, такого еще не было. Так что, Гариф, стройся и охраняй нашу природу! – с веселой улыбкой закончил председатель и добавил, – А теперь заходи ко мне, хозяйка сварила таку-у-ую кулламу! Тем более – обеденный перерыв, и мы с тобой отметим это событие!
Все лето Гариф был занят строительством дома. Сначала он полностью снес старую отцовскую заимку – на дрова. Собственноручно начертил план предстоящего строительства, заново огородил границы своего жилья, подготовил все стройматериалы – вплоть до гвоздей и шурупов. Нанял хорошую бригаду плотников – из местных, деревенских, так как знал не только всех в лицо, но и их мастерство.
И работа закипела! А уже через полгода, под осень, семья Низамовых переехала в собственный новый дом. К этому времени у Гарифа с Зилей родился первенец – сын Айдар.
Отцовский дом Гариф оставил навсегда, наведывался туда только узнать о здоровье матери…
IV
Между тем, жизнь шла своим чередом… У Гарифа работы было много. Надо было обходить всю территорию, отмечать делянки на вырубку, на деловые срубы, следить за высадкой новых насаждений вместо вырубленного леса.
И когда он бродил по лесу один и скрупулезно делал свое дело, чувствовал, что-то ему не хватает. Потом он понял, что в его деле должен быть преданный друг или товарищ, который помогал бы ему…
И стало ясно: надо иметь преданную и умную собаку, которых имеют все лесники.
…И случай подвернулся. Как-то, будучи с отчетом в районном лесничестве, Гариф зашел к своему давнему знакомому леснику – Камилю Усманову. Во время застолья Гариф рассказал о своей мечте. Тот, выслушав, аж подпрыгнул:
– Во! Есть вариант! У меня есть собака – Вика, не знаю, какой породы – я в этом не разбираюсь, но знакомые охотники говорят, что это смесь овчарки и дикого волка. Я не знаю. Она мне служит уже 10 лет! И я в ней уверен на все сто! Но самое главное – она не боится волков. Представляешь! Наоборот, волки боятся ее. Месяц назад она родила двоих щенят. Одного забрал знакомый лесник, а второй пока сосет молоко матери. Забирай!
…Нежно погладив серой масти щенка, Гариф бережно посадил его в коробку и, попрощавшись с хозяином, поехал на свою заимку.
V
Щенок на воле и на обильных харчах рос, как говорится, не по дням, а по часам. И сразу же стал показывать свой характер. К конуре, что смастерил Гариф, ближе чем на десять метров он не подпускал никого. Бывало, теленок или козленок, из любопытства, подойдут узнать, что там такое, – щенок набрасывается на них с такой ненавистью и лаем, что аж жутко было слушать. А разных кур, уток и гусей, которые осмеливались подходить к его миске с едой, так ожесточенно гонял, что все вскоре поняли, что во дворе появился новый хозяин. За такой дикий нрав Гариф назвал щенка Диком.
Вскоре Дик вырос в огромного, с торчащими ушами, с умными глазами, с большущей пастью – не похожего ни на волка, ни на овчарку – серой масти пса.
Гариф начал приучать собаку. Пес схватывал команды буквально на лету –поразительно все понимал с первых же слов и движений. Набрав в карман разных сладостей, которые очень любил Дик, Гариф каждый день по несколько часов занимался его обучением. Команды «Стоп!», «Голос!», «Лежать!», «Ко мне!», «Фас!», «Фу!» и прочие Дик освоил за два-три дня и запомнил навсегда. Потом пошли команды жестами, без слов. Все эти методы Гариф черпал из отцовской книги «Обучение охотничьих собак».
Вскоре Гариф стал брать с собой Дика на охоту, на обход. Дику это нравилось, он гонялся по лесу, лаял на птиц, ловил бабочек – короче, осваивал лес, природу. Гариф никогда не водил его на поводке и не боялся, что тот убежит далеко и заблудится. Хватало одного пронзительного свистка, чтобы Дик, где бы ни был, все бросив, мчался к хозяину.
Вскоре Дик доказал Гарифу свою преданность и бесстрашие.
Как то погожим летним днем Гариф обходил участок. Дик бегал где-то неподалёку. Чуть подустав, Гариф решил перекусить. Сняв ружье и, прислонив его к стволу огромного кедра, уселся возле ствола и открыл рюкзак.
И вдруг почувствовал чей-то пронизывающий взгляд. Подняв голову, с ужасом увидел стоящего в метрах сорока огромного кабана с клыками – вероятно, семья кабанов паслась рядом, а самец их охранял. Он пристально, налитыми кровью злыми глазами смотрел на Гарифа, а потом опустил голову и начал рыть копытами землю. Это явный признак нападения! Гариф мгновенно подумал о ружье, но воспользоваться им за несколько секунд было не успеть, к тому же – с ужасом вспомнил Гариф – оно не заряжено. Из соображений безопасности Гариф при обходе ружье не заряжал – только когда шел на охоту. Тем временем кабан со страшным хрипом бросился на него. Еще несколько секунд – и…
Инстинкт самосохранения подсказал Гарифу дальнейшие действия: он в мгновение ока вскочил с места и юркнул за ствол кедра. Кабан со свистом пролетел мимо. По инерции пробежав несколько метров, он круто развернулся и приготовился к новой атаке. Гариф в это время пронзительно свистнул. Спустя всего пару-тройку секунд позади кабана из кустов появился Дик. Он в два прыжка очутился рядом с рассерженным зверем и мертвой хваткой вцепился ему в заднюю ногу. Кабан завизжал, грозно, всем туловищем, повернулся назад, желая отцепиться от Дика. Но пес повис сзади и пасть не разжимал. Этого времени Гарифу оказалось достаточно, чтобы схватить ружье, загнать патрон и почти в упор выстрелить в кабана.
С этого дня они с Диком сдружились еще больше, и Гариф окончательно уверился, что приобрел преданного, бесстрашного друга.
VI
…После этого случая прошло два года. За это время Дик возмужал, подрос, окреп. Широкий в плечах, с огромной пастью и мощными лапами, торчащими ушами, желто-серой масти. Это был красивый мужественный пес.
Хозяйство у Гарифа с Зилей было большое. Две коровы, телята, шесть овечек, три козы для молока, утки, гуси, куры. Был небольшой, сад с яблонями и вишней, смородиной и малиной. А ягоды и грибы щедро давали им лес и луга. Так что круглый год они питались своими запасами, оставалось и на продажу. Если излишков становилось много, они ездили на базар, в райцентр. Часто приходили и жители деревни. Кто за яйцами, кто за мясом, кто за молоком…
Весной и летом Гариф выводил скот на пастбище – на поляну рядом с усадьбой. Вот тогда Дик здорово помогал Гарифу. Он был настоящий пастух. Не давал ни коровам, ни овцам разбегаться по лесу. Он знал точное время, когда нужно гнать стадо на водопой, когда загнать скотину на стойбище. Помогал ему в этом подрастающий Айдар.
В тот год в окрестностях появились волки… Вернее, они были и раньше, но мало. Их почти не было видно, и без причин они ни на кого не нападали.
Зима выдалась холодная, снежная, лютая. Все живое в лесу страдало, а то и умирало от холода. Для волков наступило время проверки на выживание. В поисках пищи они покрывали огромные расстояния. Их число почему-то увеличилось. Они собирались в стаи, при добыче пищи становились агрессивными и злыми. Бывали случаи, когда они нападали на деревенских коров и овец прямо в сараях. И, наконец, однажды волки стаей напали на человека, возвращавшегося затемно из соседней деревни, расположенной километрах в трех.
В тот вечер семья Низамовых легла спать рано. С наступлением сумерек Гариф, напоив коров, овец, разложив им корм на ночь, вошел в тепло натопленный дом. Был холодный зимний вечер. Предсказывая усиления ветра и буран на ночь, мела пурга. Поужинав, посмотрев полчаса старенький телевизор и что-то записав и отметив в своей тетради, Гариф не спеша разделся, лег в постель. Спать не очень-то хотелось, но суматоха дня и усталость взяли свое, и вскоре он крепко заснул.
Проснулся Гариф около полуночи. На душе было как-то тревожно. Было слышно, как снаружи вовсю разыгралась пурга. Порывы ветра сотрясали дом. Везде гудело и шумело на разные голоса. Вдруг Гарифу показалось, будто воет волк. Он подошел к окну, отодвинув занавеску, посмотрел во двор.
Но из-за пурги и снега ровным счетом ничего не было видно. «Наверное, почудилось», – подумал Гариф, ложась снова в постель. Жена рядом мирно спала, чему чуть улыбаясь во сне.
И вдруг через вой пурги Гариф услышал лай Дика. Он вскочил с постели, вновь подошел к окну. На этот раз отчетливо был слышен злобный, яростный лай собаки. Постояв с минуту, Гариф быстро оделся и, взяв ружье, вышел из дома. Ветер по-прежнему был сильным, и Гариф поспешил к сараю, со стороны которого уже четко слышались возня и злобное рычание. Подбежав ближе, Гариф увидел на снегу клубок из двух дерущихся собак. Присмотревшись, в одной он узнал Дика… Вторым был дикий волк... Моментально вскинув к плечу ружье, Гариф приготовился пристрелить хищника. Но в темноте и снежной круговерти невозможно было различить, кто есть кто. В отчаянье Гариф крикнул: «Фу! Дик! Фу! Отойди!» Но вдруг тела перестали кувыркаться, послышался чей-то предсмертный храп.
Посветив фонариком, Гариф увидел, что Дик своими острыми зубами железной хваткой вцепился в горло противника, а волк дергается в предсмертных судорогах. С трудом разжав собаке пасть, Гариф оттащил Дика и привязал. Дик все не мог успокоится, отчаянно лаял и рвался обратно.
«Фу! Фу!» – несколько раз прикрикнул Гариф. Чтобы не дразнить Дика, он оттащил подальше к лесу мертвого волка. Наутро, сдирая шкуру с убитого зверя, Гариф убедился, что это был одинокий волк, почему-то изгнанный из стаи. Он был старый и истощенный. Но все же хищник, опасный и коварный зверь. «Да, все-таки Камиль-агай был прав, Дик не боится волков», – подумал Гариф.
VII
Было начало весны – первая половина марта. Солнце стало заметно дольше и ярче светить с неба, в его лучах все вокруг искрилось серебряным, хрустальным блеском. Поля, луга лежали еще под покровом толстого снега и, отражая лучи солнца, сказочно сверкали разноцветьями, словно то тут, то там поочередно зажигались фонарики всех цветов радуги. В душе у каждого живого существа, предвкушавшего наступление скорой весны, было легко, спокойно и радостно.
А деревья, надев шубы из снега и инея, совсем преобразились. Они гордо стояли, вытянувшись к солнцу, любуясь своими шубами из разноцветных алмазов, подставляя бока ярким солнечным лучам, словно споря между собой, у кого наряд лучше.
Вот могучий столетний кедр. Он сторожил и глава этой округи. Он пышнее и выше всех. Его огромный белый тулуп из снега смотрится как большая снежная гора, усыпанная бриллиантами. И гордо подняв голову – верхушку – в небо, презрительно слушает остальных, зная, что равных ему нет. Рядом с ним, чуть ниже ростом, застыл его младший брат – сосна. Ее пышное одеяние, покрытое инеем, по красоте и нарядам не уступает старшему брату. Чуть подальше шушукаются и хихикают между собой две березы-сестрички. Наклонив головы друг к другу, они что-то обсуждают и смеются. Шубы у них статные, по-девичьи нарядные. Вот раскинул свои ветки и распрямил плечи огромный крепкий дуб. Его широкая ярко сверкающая белая шуба смотрится как разноцветный шатер монгольских кочевников. А внизу чирикают и галдят кустарники и поросль, одетые в свои детские изящные полушубки.
Вот таким солнечным мартовским утром Хайруллыч с Диком решили сходить в лес на охоту, а заодно и посмотреть угодья. Хотя утром светило солнце, ночью стояли морозы, и снежный наст был твердый, как лед. Закинув за одно плечо ружье, а на другое, на всякий случай, взгромоздив лыжи, Гариф направился в лес. Дик, почуяв волю, куда-то убежал – видимо, пугать тетеревов и куропаток.
Гариф шел не спеша, любуясь мартовским днем. На душе у него было спокойно и радостно. И вдруг сбоку что-то хрустнуло, и, резко повернув голову, Гариф увидел в чаще леса, примерно в пятидесяти метрах, огромного лося с большими рогами. «А-а, сохатый, это ты? Где твои подружки-лосихи? Сена, которое я оставлял вам в прошлый раз, хватило всем? Ладно, еще подкину!», – приветствовал Гариф лося. Сохатый и лосиха уже несколько лет жили поблизости от дома лесника. Гариф смастерил им недалеко в лесу кормушку, заготавливал сено и зимой кормил их. Семейство Сохатого летом куда-то уходило, но поздней осенью, когда уже лежал снег, снова возвращалось.
Поднявшись на пригорок перед небольшой лесной поляной, Гариф увидел внизу, на открытом пространстве, три черные точки. Волки!.. Быстро спускаясь, Гариф вскинул ружье, на ходу дернул затвор, прилег и прицелился. Волки не спеша, вслед в вслед, пересекали поляну. Гариф свистнул, подзывая Дика. Волки настороженно остановились, навострив уши, повертели головами и трусцой побежали к лесу. Гариф, взяв последнего на мушку, выстрелил. Волк с ходу уткнулся мордой в снег и упал на бок. Но остальные, не останавливаясь, успели скрыться за деревьями, второй выстрел не нашел мишени. В это время с противоположной стороны поляны из леса выскочил Дик. «Дик! Фу! Их двое! Нельзя!» – что есть мочи заорал Гариф. Но Дик уже нечего не слышал, ничего не видел, он мчался наперерез врагам. До поляны было метров сто. Гариф, словно обезумев, схватил ружье и что было сил помчался с пригорка вниз. До него доносились звуки ожесточенной борьбы. Душераздирающее рычанье, истошный визг, страшный шум... За считанные минуты Гариф добежал до места схватки. Но было уже поздно… К этому моменту борьба на поляне завершилась. Итог ее был ужасен. На снегу с перегрызенным горлом, валялся один из волков. Он уже бился в предсмертных судорогах. Чуть дальше лежали второй волк и Дик. Пёс своей огромной пастью железной хваткой сжимал горло волка... Снег вокруг стал алым от крови, везде валялись клочья шерсти и вырванные с мясом куски шкуры. Гариф в каком-то оцепенении простоял некоторое время, глядя на поле битвы, словно оценивая ситуацию и не зная, что делать. Опомнившись, он вдруг встрепенулся и бросился к Дику. На того страшно было смотреть... Видимо, в то время, когда пёс расправлялся с первым волком, второй рвал его на куски… С трудом, засунув в пасть Дику ствол винтовки, Гариф разжал ему челюсти. Но Дик уже не дышал... Опустившись перед ним на колени, Гариф обнял голову родного пса и, не стесняясь своих слез, зарыдал, заревел на весь лес, приговаривая: «Ди-и-ик, не уходи, не умирай! Ты мне нужен! Пожалуйста!» Но Дик уже ничего не слышал... Немного успокоившись и придя в себя, Гариф медленно поднялся и тихо побрел, низко опустив голову и то и дело всхлипывая, домой. Надо было пригнать сани, чтобы забрать Дика и похоронить.
С тех пор Хайруллыч стал дико ненавидеть волков.
VIII
…Предаваясь этим грустным воспоминаниям, Гариф не заметил, как Рыжак подошел к узкому мосту через речку, протекавшую недалеко от райцентра. Когда Гариф добрался до места, было уже начало одиннадцатого. Заехав в районное лесничество, сдав отчет, оформив кое-какие бумаги, он направился к своему другу – наставнику Камилю Усманову. «Лишь бы застать его дома, ведь он всегда мотается по своим угодьям вокруг райцентра», – думал по дороге Гариф. К счастью, Камиль оказался дома.
– О, Хайруллыч, какими судьбами? Что-то давно тебя не было видно, забываешь старого друга, – с укоризной заговорил старый лесник. – Ну, давай, проходи, пообедаем, жена лапшу сварила.
– Да вот все некогда, Зайнуллыч, один раз в месяц приходится приезжать, и то наскоком. И вот сегодня главный упрекнул, на собрания, мол, не ездишь. Какие тут собрания! – будто оправдываясь, ответил Гариф.
– Ну ладно, ладно, как говорится, сначала работа, потом все остальное. Давай проходи, проходи, – торопил Зайнуллыч.
Гариф зашел в дом, поздоровался с хозяйкой, не спеша разделся, долго умывался, фыркая у умывальника, вытерся полотенцем и сел к столу. К этому времени хозяйка уже поставила на стол большую миску с лапшой и курицей, и от них шел аппетитный вкусный пар. Были также соленые огурцы, помидоры, сметана, салаты, а в середине стола гордо возвышалась бутылка водки. Гариф почувствовал острый голод, ведь он с раннего утра ничего еще не ел, и охотно принялся за еду. Пообедав, вышли на крыльцо покурить.
– Вижу по глазам, заехал ты не только повидать старого друга, давай рассказывай, – заговорил Камиль.
– Да, ты прав, у меня случилось горе, – ответил Гариф и подробно рассказал про гибель Дика. После долгого молчания Зайнуллыч промолвил:
– Да-а-а, хороший был пёс… Понимаю, у тебя настоящее горе, ведь леснику без хорошей собаки нельзя…
– И я о том же!.. Привык я к Дику… Будто близкого человека потерял… Нельзя мне без собаки. Может, поможешь хорошего щенка найти, ты ведь здесь всех охотников знаешь, – умоляющим голосом продолжал Гариф.
Старый лесник долго молчал, дымя своей сигаретой.
– Не знаю даже, как тебе помочь, – наконец заговорил он. – На базар пойдешь – всучат щенка какой-нибудь дворняжки… Нет, здесь надо действовать наверняка, – и опять задумался. Потом, что-то вспомнив, быстро заговорил:
– На днях мне кто-то сказал, что охотник Нурулла Сабитов откуда-то двух щенят привез, откуда – я не расспрашивал. Как будто помесь кавказской овчарки с каким-то английским бульдогом или боксером, что ли. Говорят, вырастет волкодавом, специально для охраны отары овец скрестили. Но Нурулла ушлый, слишком дорого, говорят, просит.
– Дело не в деньгах, Зайнуллыч, любую сумму отдам, лишь бы стоящий был щенок!
– Ну тогда поехали! – решительно сказал Зайнуллыч.
Дом охотника Сабитова находился на окраине райцентра, ближе к лесу. Хозяин был дома.
– А-а-а, Зайнуллыч, здорово, заходите, заходите, – душевно приглашал он гостей. Дом у него был большой, добротный, с высоким забором, со всеми постройками. «Зажиточный мужчина», – подумал Гариф.
Войдя в избу, Зайнуллыч без лишних слов сразу перешел к делу:
– Нурулла, ты, говорят, каких-то щенят привез из города, это правда?
– Вообще-то да, это мне шурин предложил, он там в союзе охотников пост занимает, они выводят породистых охотничьих собака, – заговорил Нурулла.
– А какой пароды щенки? – спросил Зайнуллыч.
– Не знаю, шурин говорил, что помесь кавказской овчарки и какой-то английской большой собаки. Кстати, вот родословные родителей, – и Нурулла вытащил из ящика комода две бумаги. Зайнуллыч с Гарифом взяли их, покрутили-покрутили и отдали обратно. Бумаги были написаны не по-русски.
– Ну, ладно, где они у тебя?
– Да вот – в сенях, – сказал Нурулла. Они вышли в сени, хозяин указал на картонную коробку на углу. Зайнуллыч с Гарифом, заглянув в нее, увидели двоих щенят – примерно с месяц от роду. Оба они были темно-желтоватого окраса. Задрав мордашки, они с любопытством и безбоязненно смотрели своими широко раскрытыми глазами на незнакомцев.
Зайнуллыч осторожно взял одного из них на руки, поднял и стал рассматривать, щупать. Щенок вместо того, чтобы скулить, чуть заметно зарычал, зло посмотрев на него.
– Ох, хорош! – только и смог выдавить Зайнуллыч.
– Одна из них сука, другой кобель, – сказал Нурулла. – Суку себе оставлю, так сказать, на потомство, а кобеля можете взять, все равно местные охотники сомневаются, полезны ли волкодавы на охоте.
– Сколько? – спросил Зайнуллыч.
Нурулла назвал цену.
– Дорого, – заметил Зайнуллыч.
– Это цена не моя – шурина, – ответил Нурулла. В это время вмешался Гариф:
– Беру! – сказал он твердо.
И вот, забрав щенка, отблагодарив Зайнуллыча, заехав в магазин и сделав небходимые покупки, ближе к вечеру он поехал домой.
Добрался до дому он около десяти вечера. Жена и сын ходили во дворе, ожидая его приезда. Айдар открыл ворота задолго до того, как подъехал отец и, придерживая тяжелые створки, с нетерпением ждал, словно предчувствуя что-то приятное. Гариф заехал во двор. Спрыгнув с тарантаса, начал распрягать коня, на ходу бросив:
– Сынок, тащи покупки в дом.
Айдар любил эти моменты возвращения отца из райцентра. Тот всегда, кроме разных продуктов и других товаров, обязательно привозил сыну или что-нибудь сладенькое, или красивую игрушку. Айдар с удовольствием, весело принялся таскать коробки и мешки в дом.
– А это что? – спросил он, указывая на небольшую коробку, которая лежала отдельно, на сиденье кучера.
– Посмотри, – ответил отец.
Айдар осторожно раскрыл коробку. С минуту молчал, широко раскрытыми, изумленными глазами глядя внутрь, потом сияющими от восторга глазами посмотрел на отца и радостно выдохнул, – Ух, ты!
Он осторожно взял коробку, аккуратно поставил ее на крыльцо, с каким-то восторгом и нежностью взял щенка на руки и, снова посмотрев на отца, по-детски, спросил:
– Атай, это что – наш?
…Гариф распряг коня, напоил, зашел в дом. После сытного ужина, вытаскивая из пачки папироску, сказал:
– Ну, ладно, сынок, как назовем-то нашу собаку? Ведь каждая собака, как и человек, должна иметь свое имя или кличку.
Айдар нанадолго задумался, поморщил лоб, посмотрел в потолок и наконец-то весело сказал:
– Давай назовем его Мухтаром!
Гариф рассмеялся, вспомнив, что примерно неделю назад по телевизору показывали фильм «Ко мне, Мухтар!», который с интересом смотрел Айдар.
– Ну ладно. Мухтар, так Мухтар, – согласился он.
IХ
…Прошел год. Мухтар вырос в высокого, с большой головой и крупной пастью, ростом выше взрослых овчарок, пса. Он как-то неуклюже бегал, спотыкался при резкихповоротах, когда они играли с Айдаром, иногда и падал, приводя в восторг мальчишку. Но при этом в нем явно чувствовались будущая сила, мощь, бесстрашие, крепкое мускулистое туловище. ИГариф, посматривая на пса своим зорким взглядом, по опыту знал и с удовольствием размышлял: «Да, хорошая собака скоро получиться».
Зима в этом году пришла рано. Уже в середине ноября снег окончательно покрыл землю, начались метели, морозы. До начала декабря почти каждый день валил пушистый снег, играла пурга. Леса, горы и вся земля укутались метровыми слоями снега. Потом ударили морозы. Вообще-то, на Урале бесснежных, без морозов зим не бывает. Климат здесь суровый, особенно зимой.
Однажды ясным морозным днем Гариф на лыжах, как обычно, отправился в лес для осмотра. Мухтар тоже не отставал от хозяина. То и дело забегая вперед, он скрылся где-то в лесу. Но Гариф знал, Мухтар далеко не убежит, если отойдет на километр, обязательно даст сигнал лаем, мол, я здесь, меня не теряй. Потом остановится, навострив уши, прислушается, если не услышит знакомый свист хозяина, побежит дальше, если уловит свист, то стремглав бросится к нему. Это результат обучения охотничьих собак по собственному методу Гарифа.
Пройдя по лесу метров двести по своей тропинке, Гариф вдруг услышал лай Мухтара. Он гавкнул не один, а три раза. Это означало – я здесь, скорее ко мне. «Наверное, наткнулся на какого-то зверька», – подумал Гариф.
Подходя к собаке, он увидел, что Мухтар, опустив голову, что-то нюхает в снегу и чувствуется, что он вне себя. Подойдя ближе, Гариф увидел на снегу свежие следы, пересекающие его тропинку. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – волк! Гариф много видел волчьих следов и волков тоже, но эти были какие-то особенные. Явственные на свежем снегу, они были глубокие и, как ему показалось, отличались гораздо большими, чем обычные, подушками лап. Но это, несомненно, были волчьи следы. Гариф невольно представил, какого размера и веса должен быть этот одинокий волк. «Ну почему он один, без стаи? Зимой волки держатся в стаях, так легче добыть пищу, нападать облавой на жертву», – все думал Гариф. С какой-то тревогой в душе вернулись они с Мухтаром домой поздно вечером, когда совсем стемнело.
На другой день утром в гости к Гарифу заехал председатель сельского совета Заки-агай.
– Проезжал мимо, дай, думаю, навещу нашего лесника, а то живешь ты как медведь в берлоге, в деревне не показываешься, в сельсовет не заходишь, поболтали бы», – говорил Заки-агай, привязывая коня. – Вообще-то я к тебе по делу, Хайруллыч.
Он прошёл, сел за стол по приглашению хозяина пить чай.
– У меня сегодня в пять часов в сельсовете собираются охотники деревни и мужики, у кого есть ружья. И тебя приглашаем, ты ведь у нас опытный охотник. А дело вот в чем… – Заки-агай замолчал, почесал затылок, не зная, с чего начать. – В окрестностях нашей деревни с осени еще появился одинокий волк, – наконец-то продолжил он. – Его многие видели, преследовали, стреляли – все без толку. Я сам не видел, но говорят, он очень крупный самец, по сравнению с нашими, так сказать, «местными» волками. И масть у него необычная – черная. Откуда он появился, почему оказался в наших краях, никто не знает.
– Да, вчера в лесу я видел его следы, – вставил Гариф.
– В наших краях зимой всегда водились волки, – продолжил Заки-агай. – Вот и нынче зимой обнаружилось три или четыре стаи по семь-восемь зверей, у каждой стаи свой вожак. До сих пор серьезных нападений волков еще не было, они стараются обходить деревню, не показываются людям на глаза… – Заки-агай замолчал, что-то раздумывая, вытащил сигарету, закурил. Затянувшись несколько раз, продолжил, – А этот «чужак» ни к какой стае не пристал. Бродит один, охотится один. Бесстрашный, лютый, жестокий, наглый! Держит в страхе всю округу. Соседняя деревня – всего в трех километрах. Деревенские боятся ходить туда без сопровождения, без оружия. В последнее время вообще обнаглел. Стоят крепкие морозы, вся живность в лесу попряталась, укрылась под снегом. Крупных лесных животных в одиночку брать невозможно. И голод гонит его ближе к людям – к деревне. Вот позавчера ночью он залез в сарай к бабке Зайнаб. Ты, конечно, знаешь ее – хата на самом краю деревни, возле леса. Дед у нее помер осенью, живет одна, собак нет. Так вот, залез, загрыз двух овец, а одну унес. Собаки его страшно боятся. Поджав хвосты, прячутся кто куда, даже не лают. А еще раньше пытался залезть к Хисамовым в сарай, где стояли корова с теленком. Ладно еще хозяин вовремя учуял, выстрелом из ружья спугнул. Так вот, Гариф, приходи сегодня, надо как-то покумекать, – закончил свой рассказ Заки-агай.
– Хорошо, Заки-агай, обязательно приду, – пообещал Гариф, провожая гостя.
X
Когда Гариф подъехал к зданию сельсовета, почти все уже были в сборе. Мужики, что-то живо обсуждая, курили на крыльце. Гариф со всеми поздоровался за руку и зашел в сельсовет. Увидев его, Заки-агай заметил:
– Вот и Гариф подъехал, давайте начнем, товарищи!.
Расселись в большой комнате здания сельсовета. Было человек десять. Не откладывая в долгий ящик, председатель начал:
– Повестка дня, товарищи, вам всем известна. В окрестностях нашей деревни появился матерый волк-одиночка. Неизвестно откуда. Свирепый, наглый. События последних дней это показали. Наша задача поймать его и пристрелить, пока еще других дел не наворотил. Давай же думайте, высказывайте свое мнение. Только не галдеть одновременно, один говорит, другие слушают, – закончил председатель. Наступило молчание…
– Может, всем миром облаву устроим? – высказался худенький, невысокого роста мужичок – Гиндулла Каримов, в деревне все звали его Капкан. Он славился мастером – охотником на пушного зверя. Он надолго уходил в лес и промышлял добычей соболя, куницы, лис, бобров.
– Как ты облаву устроишь на одинокого волка? Сначала надо найти его логово, если оно, конечно, у него есть. Или хотя бы точно узнать, где он прячется, потом потихоньку окружать, но он же коварный, хитрый, запросто проскочит.
– Бесполезно, – возразил другой охотник Фаниль Аминев, здоровый степенный мужик.
– А если все вместе, цепью, с собаками прочесать лес, одновременно стреляя из ружей, – предложил кто-то, – глядишь, и отпугнем из этих мест, – закончил он.
– Сейчас зима, стужа, холод, добыть пищу одному трудно. Голод гонит его к легкой добыче – деревенским хатам. Наша деревня в самой глуши районной территории, толком ни дорог, ни машин. Остальные деревни стоят по трассе, ближе к райцентру, туда он не сунется, все равно опять вернется, – возразил председатель.
Еще около часа мужики спорили, доказывали, предлагали, отвергали и наконец-то приняли решение: пока что-нибудь не придумают организовать ночное дежурство, двое с ружьями – один с одного конца деревни, другой с другого – должны периодически стрелять в воздух, отпугивая зверя.
Гариф, заехав в родительский дом, поболтав с матерью, поздно вечером вернулся домой.
Принятые жителями меры принесли свои плоды. Последний месяц прошел без событий. Но наутро возле некоторых построек находили свежие волчьи следы
Как-то ясным, морозным зимним утром, месяца полтора спустя после деревенских событий, Гариф с Мухтаром, как обычно, отправились в лес, на обход своих угодий, а заодно и поохотится. Мухтар, как всегда, убежал в лес, «охотиться» самостоятельно.
Выходя из леса на пригорок возле печально знакомой поляны, Гариф заметил свежие волчьи следы. Они вели в чащу леса, пролегая левее открытой поляны. «Это он! Одинокий волк!» – промелькнула мысль. Вдруг послышался лай Мухтара. Резко выпрямившись и посмотрев вперед, Гариф с ужасом увидел, как с левой стороны поляны трусцой, не спеша показался черный волк. Он пересекая открытую поляну, направляясь в противоположную сторону. Гариф, мгновенно, вскинув ружье, прицелился, но цель была далековато. Схватив ружье в руку и пронзительно свистнув Мухтару, Гариф стремглав побежал вниз, пытаясь подойти поближе к хищнику, что бы стрелять наверняка. В этот момент с громким неистовым лаем, по следам волка из леса выскочил Мухтар.
– Мухтар! Фу! Нельзя! Стой! Назад! – не помня себя от ужаса, закричал Гариф, но Мухтар уже ничего не слышал, в нем проснулся азарт охотника и прирожденная, заложенная в генах как у будущего волкодава, ненависть к волкам. Но он был еще молодой, неопытный, сражаться с крупным, взрослым зверем ему было, ой, как рано…
Волк же не спеша продолжал свой путь. Он словно ничего не слышал, ничего не видел, как будто его весь этот шум не касался. За все это время он ни разу не остановился, ни разу не повернул голову, на взглянул по сторонам. Тем временем Мухтар, неуклюже подскакивая, с лаем приближался к волку.
Вот до зверя осталось метра полтора. Один прыжок – и пес вцепится в волчью ногу!.. И Мухтар совершил этот свой прыжок… Последний прыжок… Волк внезапно остановился, резко повернулся и схватил летевшего на него Мухтара за шею своими мощными челюстями и клыками. Злобно рыча, хищник пару раз тряхнул телом пса вправо-влево и отбросил его в сторону, метров на десять… Гариф все это видел… В его ушах стоял предсмертный визг Мухтара… А волк все так же, не торопясь, скрылся в чаще леса…
Когда Гариф, уронив шапку и сбросив полушубок, подбежал к Мухтару, тот еще дышал, но уже бился в предсмертных конвульсиях. Шейные позвонки и горло были перебиты, перерезаны, как топором. Опустившись перед псом на колени, обнимая его голову, Гариф зарыдал.
– Проклятие! Что же это такое?! Ну почему, почему так!!! – заорал он на весь лес. Но кругом стояла тишина… Немного успокоившись, он поднялся, посмотрел на лежащего Мухтара и твердым голосом вслух произнес, – Я убью эту гадину! Чего бы мне это не стоило! Клянусь!..
XI
Похоронив Мухтара, Хайруллыч в буквальном смысле потерял и покой, и сон. Отомстить волкам за своих собак он хотел как можно скорее. Чувство мести проникало в самую его душу, сердце, мозг. Ни о чем другом он не мог думать. ПУ него пропал аппетит, началась бессонница. Он стал нелюдимым, хмурым, злым. Каждая мелочь его раздражала. Зиля, чувствуя, что творится с мужем, лишний раз старалась не лезть с расспросами, чтобы не гневить мужа. А тот целыми днями пропадал в лесу, приходил поздно вечером, не ужиная, ложился спать и чуть свет – опять отправлялся в лес. Он где только можно расставил капканы, петли из проволоки, натянул тонкие проволоки-рогатки.
Расставляя капканы, он оставлял возле них кусочки мяса. Гариф несколько раз видел следы зверя, пытался подкараулить, но все напрасно. Волк был коварный и хитрый. Он никогда не шел два раза по своему следу, непостижимым образом обходил все установленные капканы и петли. Несколько раз Гариф заметил, что оставленное мясо съедено, а капкан не сработал. А тут из деревни пришла новость – средь бела дня он так близко подошел к хатам, что все собаки заскулив, поджав хвосты, попрятались. Некоторые видели, как он сидел на пригорке и спокойно смотрел на деревню. Выстрелами, криками отпугивали его. Но Гариф знал, что так зверя не поймать.
Он опять стал напряженно думать, прикидывать, плохо спал ночами. Он оброс, похудел, перестал ездить в райцентр. Надо было менять тактику. Долго поразмышляв, Гариф решил заманить зверя в ловушку. Для этого он решил использовать собственную домашнюю живность и собственный сарай. Дом лесника стоял на отшибе, далеко от деревни, соседей, собак (после смерти Мухтара) в усадьбе нет.
На следующий вечер, покормив, напоив и загнав скотину в стойбище – сарай, Гариф решил ночью караулить. Он оставил чуть приоткрытой калитку и дверь сарая. Надев валенки, полушубок, тулуп, после полуночи Гариф спрятался за углом дома в укромном месте. Отсюда был отличный обзор – виден был весь двор, сарай и ворота. Ближе к рассвету, Гариф нутром почувствовал, что кто-то ходит снаружи забора, вот еле слышно будто скрипнул снег. Но сколько ни прислушивался Гариф, больше звук не повторился.
Уже рассвело, Гариф вышел из своего укрытия и, открыв ворота, вышел за них. Вдруг он заметил вдоль высокого забора волчьи следы, которые прошли мимо ворот и сарая, в одном месте было даже чуть притоптано, потом следы уходили в сторону леса. «Эх, надо было приоткрыть ворота! – с сожалением подумал Гариф. – Забор высокий, наверное, не смог перепрыгнуть…»
На следующую ночь своего «дежурства» Гариф подготовился основательно. Вечеру, как всегда накормив домашних животных, загнал их в хлев. Особенно обильно кормил овец. Но поить их не стал. Его расчет был прост. Овцы полежат, жуя корм, до середины ночи, а потом начнут просит пить, сопровождая это своими «бе-е-е-е». Это будет ориентир для волка.
Гариф чуть приоткрыл основные ворота, ворота сарая тоже. И вот в полночь он устроился в своей «засаде». Часа через два он почувствовал, что снаружи кто-то есть... Насторожился, держа ружье наготове, уставился на приоткрытую прорезь ворот.
Вот створка чуть скрипнула, и в воротах появилась волчья голова. Волк постоял, долго смотрел на дом, на окна. Потом протиснул полкорпуса и остановился. Это был крупный, мощный, с желтыми глазами, с большой головой, черной масти свирепый волк. Гариф ахнул – таких зверей он в жизни не видел. От него исходило бесстрашие, уверенность в себе; мощная фигура и стать говорили у его злости и коварстве. Пару секунд Гариф смотрел на него, невольно очаровываясь. Придя в себя, мгновенно вскинул ружье к плечу, прицелился... В то мгновенье, когда он плавно нажал на курок, волк стремительно, как снаряд, прыгнул вперед, по направлению к сараям. Раздался выстрел… Услышав его, волк, вместо того, чтобы юркнуть в приоткрытые ворота сарая, с ходу прыгнул через сугроб на крышу, оттуда в два прыжка махнул через забор – и был таков…
– Не попал! – сокрушенно закричал Гариф, в сердцах швыряя ружье…
Он сильно переживал свой промах. «Просто так зверя не взять», – размышлял он. – Надо как-то по-другому, перехитрить его». Несколько дней ходил молча, что-то думая, прикидывая. Наконец-то решился. Утром, как обычно, надев лыжи, пошел в лес. Он уже действовал по определенному плану. На опушке, возле поляны, рос многолетний огромный дуб. Его раскидистые, мощные нижние ветки росли почти параллельно земле, так что общий контур дуба напоминал большой шатер. Гариф обошел дуб, что-то раздумывая, постоял, глядя вверх, и пошел обратно. Дома он сплел узкую канатную лестницу длиной метров пять, подобрал несколько кусков фанеры, взял пучок пакли, гвозди и, прихватив молоток, пошел к дубу устраивать новую засаду…
Сначала через толстый нижний сук он перекинул лестницу, закрепил ее и полез наверх. Чуть выше нашел почти горизонтальные, расположенные почти на одном уровне сучья. Это было идеальное место для установки листов фанеры – она легла почти параллельно земле. Прибив оставшиеся куски фанеры по бокам от установленного на ветках «днища», последним листом прикрыл сверху получившуюся конструкцию. Потом спустился по лестнице вниз и, отойдя от дуба на несколько метров, посмотрел на свои труды – свое «жилище». В густой кроне дерева, оно было почти не видно с земли. «Вроде, нормально», – подумал Гариф. – Если еще снег запорошит и укроет…»
Придя домой, он вытащил из погреба половину телячьей ляжки, занес ее в дом, положил в корыто и поставил возле печи. «Пусть размораживается, дух набирает», – мысленно сказал он. Дни стояли ясные, без ветра. Теперь оставалось ждать подходящую погоду…
И вот этот день настал… Утром было ещё солнечно. Но после полудня поднялся легкий ветер, играя поземкой на дорогах, запорошив углубления в снегу. На ясном небе появились темные тучи – к метели, пурге, бурану. Когда совсем стемнело, Гариф, положив в непромокаемый мешок растаявшее и чуть попахивающее мясо, надев лыжи, отправился к дубу. Подойдя к своему убежищу, он снял лыжи, закопал неподалеку в снегу. Потом вытащил из мешка мясо, положил его под дубом, для верности привязав тонкой проволокой к дереву, залез по лестнице в укрытие. Устраиваясь поудобнее, поставил рядом заряженное ружье, положил фонарик, потом убрал лестницу и, полностью укрытый от ветра, стал ждать. За это время снегом задуло следы лыж и ног, только торчала из-под снега туша мяса.
…Время было уже за полночь. Кроме завывания ветра и шороха снега, ничего не было слышно. Гариф задремал… Вдруг он вздрогнул – словно током ударило. Быстро взглянул вниз – и увидел черного волка. Тот, вцепившись зубами в кусок мяса, еле слышно рыча, пытался оттащить добычу. Помня свой первый промах, Гариф не стал рисковать и долго выжидать – мгновенно выхватив ружье и, практически не целясь, выстрелил. Волк от неожиданности пронзительно взвизгнул на весь лес, отпустив добычу, отпрыгнул на несколько метров в сторону и, изогнувшись, начал лихорадочно лизать рану. Гариф, не спеша, спустился вниз, держа наготове ружье, подошел к зверю. Пуля пробила ему хребет и прошла насквозь через заднюю лапу. Гариф вскинул ружье, прицелился волку между глаз, готовый уже наверняка пристрелить его... Сколько страданий, бессонных ночей и переживаний доставило это существо! Волк перестал лизать рану, предчувствуя свою близкую смерть, замолчал и своими желтыми глазами посмотрел на Гарифа. Его взгляд был злобный и в то же время какой-то умоляющий. «Я же не виноват, он же первый напал!» – словно оправдываясь, говорил он. С минуту, не моргая, волк пристально глядел на Гарифа и на дуло ружья, а затем вдруг отвернулся и, будто показывая всем своим видом: «Делай что хочешь…», – приготовился к своей смерти.
Вдруг с Гарифом что-то случилось. Закрыв глаза, он попытался нажать на курок. Но пальцы не слушались. Охватившая в последние дни все его существо жажда кровной мести, уже достигнув своей цели, внезапно куда-то исчезла, испарилась. «В природе все живые существа – от человека до букашки – созданы не зря, все имеют свое предназначение и дополняют друг друга», – почему-то вспомнил Гариф где-то прочитанную фразу. Он опустил ружье, еще раз посмотрел на волка и вслух сказал зверю:
– Чтобы больше я тебя в этих местах не видел. Увижу второй раз – убью!
С тех пор черного волка никто не видел, никто о нем не слышал.
Волк пропал. То ли сдох от полученных ран. То ли подался в другие места, в свои родные края.
Автор: Амир Сайфуллин
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.