Добрый вечер!
Москва. Ноябрь 1981 года. Из колонии по УДО выходит человек, имя которого ещё недавно знали даже те, кто никогда не интересовался криминальными хрониками.
Геннадий Карьков по прозвищу Монгол — один из самых дерзких советских преступников, первый, кто превратил рэкет в «ремесло». Его боялись подпольные богачи, а пресса, несмотря на советские табу, всё же писала о его банде.
Карьков родился в 1930 году в Нижегородской области. О юности его известно мало. В начале 1950-х он перебрался в Московскую область и пытался зарабатывать в строительной сфере. Но маленькая зарплата не удовлетворяла амбиции будущего «авторитета».
В 1955 году Карьков впервые попался на хищении государственного имущества. Приговор был суровым: десять лет лишения свободы. В СИЗО он завёл знакомство с другими «воровскими» фигурами. Особо сблизился с Львом Генкиным. Этот союз определил всю дальнейшую судьбу Монгола.
Отбывать наказание Карьков отправился в Архангельскую область. Но удача была на его стороне: в 1961 году вступил в силу новый Уголовный кодекс РСФСР, и срок «сократился» — Монгол вышел на свободу, отсидев всего пять лет.
Но в 1966 году он снова оказался за решёткой — на этот раз за кражу. Отсидел три года, освободился вместе со старым приятелем Генкиным. Именно тогда и родилась идея, которая изменила весь советский криминальный ландшафт.
— Какой смысл воровать по мелочи, если можно брать крупно с тех, кто никогда не побежит в милицию? — рассуждал Карьков.
В СССР тогда начал постепенно зарождаться чёрный рынок: подпольные цеховики, валютчики, антиквары. Все они жили вне закона и обращаться к правоохранителям не решались. Монгол понял: именно их можно обкладывать данью. Так и появился советский рэкет.
В банду вошло около тридцати человек, но ядро было куда меньше — десяток отборных.
Среди них выделялся уголовник Владимир Быков по кличке Балда. Тот обладал удивительным даром при каждом задержании «косить» под психически больного: вместо лагерей он оказывался в психушке. Коллеги по ремеслу исправно выделяли деньги из общака врачам, чтобы те не пичкали Балду тяжелыми препаратами.
Ещё более мрачной фигурой был Виктор Аникеев, прозванный Битумщиком. С Карьковым он познакомился в зоне. Аникеев считался психопатом-садистом и выполнял заказные убийства самыми изощренными способами. Одного человека он обливал бензином и поджигал, другому плеснул в лицо расплавленный в кружке битум. За такие трюки и получил прозвище и щедрые 500 рублей. Простая же ликвидация жертвы стоила куда дешевле — 100 рублей, чуть меньше средней зарплаты молодого инженера.
Не уступал ему в жестокости наркоман по прозвищу Палач. Его «коронный номер» — уложить жертву в гроб, захлопнуть крышку и начинать пилить ящик пополам. До крови дело не доходило: запертые в гробу люди предпочитали тут же отдавать всё, лишь бы вырваться живыми.
На фоне этой мрачной компании особняком стоял молодой любитель восточных единоборств Вячеслав Иваньков — будущий Япончик. По одной версии, прозвище он получил именно за увлечение джиу-джитсу. Монгол быстро оценил его решительность и умение думать наперёд. Иваньков раздобыл для банды подлинное милицейское удостоверение: документ вытащили у младшего лейтенанта Чухрова, которого Япончик предварительно напоил до беспамятства в гостинице «Северная» на Сущевском Валу. Чуть позже он принёс и два комплекта милицейской формы.
Слухи по Москве быстро разлетелись: работает «банда милиционеров». Иваньков даже предложил особую стратегию: приобрести две «Волги» и грузовик, куда удобно помещались гробы. Так жертв похищали, вывозили в лес, избивали и пытали.
Иногда устраивали настоящие спектакли. В одной истории Иваньков изображал убитого милиционера: жертве показывали «труп», уверяли, что теперь она — свидетель убийства. В панике человек выдавал все тайники с деньгами.
Методы были зверскими. Человека могли заколотить в гроб и начать распиливать, инсценировать повешение или погребение заживо. Деньги приносили колоссальные по тем временам суммы в десятки тысяч рублей. Монгол вскоре купил себе «Победу», автомобиль, считавшийся роскошью.
Долгое время пострадавшие молчали. Но постоянные поборы довели цеховиков: один из них решился пожаловаться в милицию. Почти одновременно сыщики и сами наткнулись на следы банды: задержали группу воров, у которых неожиданно не оказалось краденого — вещи забрали «разгонщики» в форме.
Дело взял под личный контроль начальник МУРа Николай Корнеев. Сеть осведомителей помогла выйти на Карькова и его людей. В августе 1971-го Монгола скрутили у входа в магазин. Вскоре задержали и остальных, последним был арестован Балда.
В 1972 году состоялся громкий процесс. Из-за особой опасности подсудимых в суде приняли особые меры безопасности. О поимке «банды милиционеров» сообщили ведущие советские газеты — случай исключительный для того времени.
Журналисты называли Карькова «матёрым бандитом», а дело — одним из самых сложных в истории МУРа. Почти все получили по 15 лет. Сам Монгол — с десятью годами тюрьмы строгого режима.
Лишь Япончик остался на свободе — и вскоре собрал собственную банду.
Десять лет во Владимирском централе сломили здоровье Карькова. Освободившись по УДО в 1981 году, он уже не смог вернуть прежнее влияние. Монгол поддерживал контакты с криминальными кругами, но активно не участвовал в делах. В 1994 году он умер от цирроза печени в московской клинике.
Его соратник Генкин отсидел весь срок, снова оказался за решёткой уже в постсоветской России и умер в 2003-м. А Япончик, бывший ученик Монгола, стал фигурой международного масштаба, превзойдя своего наставника.
Геннадий Карьков, по прозвищу Монгол, вошёл в историю как человек, придумавший советский рэкет. Он стал символом жестокости и дерзости криминала 1960–1970-х годов. Его жизнь — наглядный пример того, как один «новатор» сумел изменить всю преступную среду.