Катя смотрела на документы и не могла поверить - бабушкина квартира теперь её. Анна Семеновна ушла из жизни тихо, оставив единственное наследство в старом доме на окраине.
— Однокомнатная в Железнодорожном? — Валентина Петровна отложила вязание и пристально изучила каждую строчку. — Как раз то, что нужно.
— Что нужно? — не поняла Катя.
— Игорю жильё требуется. Совсем от рук отбился, в тридцать лет дома сидит.
Младший сын свекрови был семейным бедствием. Не работал, выпивал, устраивал ночные скандалы. Но при чём здесь бабушкина квартира?
— Валентина Петровна, это же моё наследство...
— Твоё? — Брови поползли вверх. — А в чьей квартире пятнадцать лет живёшь? Кто тебе крышу над головой обеспечил? Мой сын! Пора и честь знать.
Андрей поднял глаза от телефона, встретился взглядом с женой и тут же отвернулся. Катя почувствовала знакомое сжатие в груди - такое появлялось каждый раз, когда свекровь напоминала о "долге благодарности".
— Завтра едем смотреть планировку, — заявила Валентина Петровна утром, звеня ключами. — Слесарю дубликаты заказала.
— Откуда у вас ключи? — опешила Катя.
— Из управляющей компании взяла. Сказала, что для родственницы покойной. Ремонт же планируем!
В квартире пахло детством и тишиной. Катя помнила каждый угол - здесь прошли все её каникулы, здесь бабушка учила печь оладьи.
— Стену снесём, — командовала свекровь, размахивая руками. — Кухню расширим, плитку итальянскую. Игорь, как считаешь?
Тридцатилетний "мальчик" ковырял обои ногтем и кивал.
— Дорого выйдет, конечно, — добавила Валентина Петровна, глядя на Катю. — Но ты же в будущее деверя вложишься? После всего, что мы для тебя сделали.
Что-то холодное шевельнулось в груди.
— Какой ремонт? — тихо спросила Катя.
— Ну не в бабушкиных же обоях жить! Мальчику нормальные условия нужны.
— Это МОЯ квартира.
— Наша, — поправил подошедший Андрей. — Мы же семья.
Семья. Где все решения принимает его мама, а она молча кивает.
Через неделю Валентина Петровна привела строителей. Игорь плёлся следом, радостный как ребёнок перед походом в магазин игрушек.
— Сначала стены посмотрим, потом сантехнику, — распоряжалась свекровь.
Прораб простукивал стены, прикидывал объём работ. Катя стояла в дверях и смотрела, как чужие люди планируют разобрать по кирпичикам её детство.
— Вы собственница? — спросил мужчина у Кати.
— Она собственница, но решаю я, — быстро вмешалась Валентина Петровна. — Квартира для моего младшего сына. Смету на неё оформляйте.
Тут что-то щёлкнуло. Как выключатель.
— Стоп, — сказала Катя негромко. Все обернулись. — Все отсюда. Сейчас же.
— Ты что, совсем обнаглела? — побагровела свекровь. — Это для моего сына! Освободи квартиру!
— А с какого перепуга я должна освобождать СВОЮ квартиру ради вашего сыночка?
Повисла тишина. Даже бабушкины часы замолчали.
— Как смеешь так со мной разговаривать! — задрожала от ярости Валентина Петровна. — После всего, что мы для тебя сделали!
— А что именно сделали? — Катя чувствовала странное спокойствие. — Позволили жить с вашим сыном? Спасибо. Пятнадцать лет я платила за это благодарностью и молчанием.
— Игорь! Скажи ей что-нибудь!
— Да ладно, мам, — буркнул тот. — Найдём другое место.
— Как найдём?! — взвилась свекровь. — Это идеальный вариант! Она нам должна!
— Никому ничего не должна, — тихо произнесла Катя. — Дверь там.
Валентина Петровна схватила сумочку и потащила озадаченного Игоря к выходу. На пороге резко обернулась:
— Андрей об этом узнает! И тогда посмотрим, чего ты стоишь без семьи!
Хлопок двери. Строители молча собрали инструменты и ушли.
Андрей прибежал через час.
— Мама в слезах! Говорит, ты её унизила!
— Сказала то, что думаю.
— Игорь правда хочет исправиться, а ты жадничаешь! Одной зачем тебе столько места?
Удивительно - раньше эти слова ранили до крови. Сейчас отскакивали, как горох от стены.
— Приходи завтра. Спокойно поговорим.
Он явился мрачный, изучал её лицо, словно видел впервые.
— Ты изменилась. Какая-то... чужая.
— Просто стала собой, — Катя поставила чай в бабушкиных чашках.
— Мы тебе семью дали, дом...
— Стоп. Я не попрошайка. Пятнадцать лет была твоей женой. Покупала любовь молчанием.
— Любовь есть!
— Тогда выбери. Я или мамины планы.
Долгое молчание. Он смотрел в окно, крутил чашку в руках.
— Мне нужно подумать...
— Хорошо. Только завтра меняю замки.
Месяц Андрей разрывался между двумя домами. Валентина Петровна объявила Кате холодную войну. Игорь дважды появлялся пьяным у подъезда, звонил в домофон, бормоча что-то про справедливость.
Катя обставила квартиру заново. Бабушкины фотографии, живые цветы, книги на столе. Научилась готовить только на себя. Вечерами читала у окна и понимала: что-то важное закончилось. Не с грохотом - тихо, как кончается дождь.
В четверг Андрей пришёл решительный.
— Всё. Остаюсь с мамой. Ей помощь нужна, Игорь проблемный.
— Ожидаемо, — кивнула Катя.
— Ты не злишься?
— Зачем? Ты выбрал то, что всегда выбирал. Только теперь честно.
— Может, ещё попробуем как-то договориться...
— Андрей, — она посмотрела ему в глаза. — Нам по сорок. "Может быть" - это для студентов.
Он кивнул и двинулся к двери. На пороге обернулся:
— А вдруг передумаешь...
— Не передумаю.
Катя заперла дверь и прислонилась к ней спиной. Пятнадцать лет закончились просто - как останавливаются часы.
За окном проглянула первая звезда. Бабушка учила: увидишь - загадай желание. Катя думала, чего хочет, и поняла: ничего особенного. Просто жить честно. Не извиняться за собственное существование.
Завтра пойдёт к адвокату. Послезавтра - искать новую работу. А сегодня просто посидит в своей тишине.
Странно - впервые за годы на душе было спокойно.
***
Через полгода Катя встретила Валентину Петровну в магазине. Свекровь прошла мимо, словно не заметила. Игорь, как узнала Катя от соседей, так и жил с родителями, периодически исчезая в запоях.
Андрей пару раз звонил - осторожно интересовался, как дела. Она отвечала вежливо и коротко. Развод оформили тихо, без скандалов.
А квартира постепенно становилась домом. Не музеем детства, а местом, где Катя могла быть собой. Читать, что хочется. Есть, когда хочется. Молчать, когда не хочется говорить.
И самое удивительное - одиночество оказалось не страшным. Оно было честным.