Для меня Аркадий Иванович Свидригайлов — один из самых мощных и объёмных героев романа. В отличии от рафинированно «хорошей» Сони, его персонаж не столь однобоко «плохой». Наряду с Катериной Ивановной, я отнесла бы его к наиболее сложным и трагичным персонажам, вызывающим искреннее сочувствие.
Итак, давайте вспоминать и разбираться.
В первый раз нам рисуют образ Свидригайлова третьи лица, а именно мать Раскольникова в письме. Она рассказывает, что обозначенный субъект -- крайне порочен, в целом, а, в частности, восплылал непомерной страстью к Дуне – сестре Раскольникова — и навлёк на неё своими действиями страшный позор. Однако потом ситуация устроилась в Дунину пользу и она благополучно очистила своё имя. Но пересказы и слухи — это одно, а настоящее лицо Свидригайлова раскрывается, когда он приезжает в Петербург собственной персоной. И вот тут начинается самое интересное.
Мы знакомимся с ним практически от первого лица, через взгляд Раскольникова. К тому моменту мы уже наслышаны о его богатом «послужном списке»: кроме тёмной истории с Дуней, он также повинен в смерти девочки и слуги, «утопал» в разврате и увеселениях до женитьбы, бил свою жену, а, возможно, явился и причиной её смерти. Вину свою он, разумеется, не признаёт, доказательств практически нет, но тень этих слухов делает мрачный ореол вокруг него только гуще. Немудрено, что Раскольников видит в нём угрозу и от его общества всячески открещивается. А вот Свидригайлов, напротив, как будто тянется к Раскольникову, общается с ним охотно и весело. Однако, за кажущейся с первого взгляда насмешливостью и ироничностью героя, проглядывает при первом же его визите мрачный драматизм. Опять же, через трактовки Раскольникова, мы начинаем как будто что-то подозревать, что-то недоброе приготовил для себя Свидригайлов. Раскольников подмечает, что он «на что-то твердо решившийся человек». Да и сам он говорит о себе:
Прибыв сюда и решившись теперь предпринять некоторый… вояж, я пожелал сделать необходимые предварительные распоряжения. Дети мои остались у тетки; они богаты, а я им лично не надобен. Да и какой я отец! Себе я взял только то, что подарила мне год назад Марфа Петровна. С меня достаточно.
В диалогах он много смеётся и даже «хохочет во все горло», но взгляд его пуст и тяжел. Вся эта разухабистая весёлость — лишь маска, завеса, скрывающая от всех и самого себя внутреннюю пустоту.
По мне, весь образ Свидригайлова можно уместить в его же фразе: "Я, конечно, подлец, но почему же не быть мне и добрым? Это ведь не исключает одно другого. Не взял же я привилегию делать только дурное, помилуйте, это было бы слишком скучно". Именно по этой причине он помогает детям, осиротевшим после кончины Катерины Ивановны. Всё-таки не окончательно он пропащий, а как будто ищет способы оставить о себе хоть какое-то доброе слово и какой-то светлый отголосок.
Говоря о спасении его души, хочется отметить последний разговор с Дуней. На первый взгляд в нём как будто видится отголосок любви, но, если посмотреть глубже, то это скорее отчаянная попытка зацепиться за свет, который она символизирует. Его чувство — тяжёлое, эгоистичное, больше похожее на одержимость, чем на любовь.:
— Отпусти меня! — умоляя сказала Дуня. Свидригайлов вздрогнул: это ты было уже как-то не так проговорено, как давешнее.
— Так не любишь? — тихо спросил он.
Дуня отрицательно повела головой.
— И… не можешь?.. Никогда? — с отчаянием прошептал он.
— Никогда! — прошептала Дуня.
Прошло мгновение ужасной, немой борьбы в душе Свидригайлова. Невыразимым взглядом глядел он на нее. Вдруг он отнял руку, отвернулся, быстро отошел к окну и стал пред ним.
Прошло еще мгновение.
— Вот ключ! (Он вынул его из левого кармана пальто и положил сзади себя на стол, не глядя и не оборачиваясь к Дуне). Берите; уходите скорей!..
Он упорно смотрел в окно.
Дуня подошла к столу взять ключ.
— Скорей! Скорей! — повторил Свидригайлов, всё еще не двигаясь и не оборачиваясь. Но в этом «скорей», видно, прозвучала какая-то страшная нотка.
Дуня поняла ее, схватила ключ, бросилась к дверям, быстро отомкнула их и вырвалась из комнаты.
Так оборвалась его последняя надежда на «хороший финал». И вот мы доходим до его «последней мили» — душераздирающей последней ночи. Абсолютно опустошенный, раздавленный, решившийся; в лихорадке и одолеваемый кошмарами. Сон про маленькую девочку особенно хорошо иллюстрирует, что где-то в районе сердца ещё теплится огонёк, но он уже так слаб, что ему не разгореться вновь; вслед за угасающим огоньком, девочка во сне превращается в развратницу, окончательно показывая нам и самому герою, что пути к свету для него отныне нет.
Таков был путь Свидригайлова; на мой взгляд — самый жизненный и трагичный в романе. Пока Соня — хрестоматийная христианка, Раскольников мечется со своей теорией, Свидригайлов как будто по-настоящему хлебнул жизни сполна со всей её грязью и развратом. Я бы сказала, что этого героя сломала его же собственная свобода. Он нёсся по жизни на всех парах, но не заметил таблички "Обрыв" и оказался внезапно там, где кончается земля. Знаете, как койот из мультика? Он ещё какое-то время бежит, но под ногами уже пусто. И пока он это не осознал ещё как будто можно бежать. Но драма в том, что это не может длиться вечно.
Мне хотелось бы верить, что есть где-то альтернативная вселенная, где они с Раскольниковым в трактире сидят, пьют и рассуждают на философские темы. Раскольников вырос над своей теорией, а Свидригайлов, через него и их беседы, находит для себя иной путь к свету.
Очень бы хотелось.
А как вам этот персонаж? Считаете его трагичным, сочувствуете ему или он получил по заслугам и туда ему и дорога?
ПС -- Отдельным постом посмотрела на отношения его к Дуне. Заходите, буду рада обменяться мнениями :)