— Алина? — голос Димы звучал странно, будто он говорил с набитым ртом. — Слушай, у меня тут форс-мажор. Деньги, которые ты мне дала на квартиру... их больше нет.
Я замерла у окна, держа телефон. За стеклом медленно темнело — обычный московский вечер, ничего особенного. А внутри всё рухнуло.
— Как это «нет»? — голос прозвучал чужим, будто не мой.
— Ну... проект накрылся. Застройщик оказался мошенником. Все вложения сгорели. Я тоже пострадал, ты же понимаешь.
Два миллиона рублей. Вся моя жизнь за последние пять лет: работа на двух работах, отказ от отпусков, дешёвая еда, одежда с распродаж. Всё ради собственной квартиры. А в прошлом месяце Дима, мой старший брат, убедил меня "инвестировать в перспективный проект".
— На квартиру откладывать — это вчерашний день, — говорил он тогда, расхаживая по моей съёмной однушке. — Дай деньги мне, я их удвою за полгода. У меня связи, понимаешь? Инсайдерская информация.
И я поверила. Потому что он — брат. Потому что у него дорогой костюм и машина. Потому что он всегда умел убеждать.
— Дима, — я старалась говорить спокойно, — где документы? Договоры? Что-нибудь должно остаться.
— Какие документы? — он засмеялся нервно. — Это было инвестирование через доверенные лица. Серые схемы, понимаешь? Для минимизации налогов. Никаких бумажек.
— То есть у меня нет вообще ничего? Никаких доказательств?
— Алин, не психуй. Я же не враг тебе. Найду способ компенсировать. Дай только время.
Время. Он всегда просил время. Ещё в детстве: "Дай время, верну твои фломастеры". "Дай время, найду твою куклу". Фломастеры он сломал, куклу продал соседским мальчишкам за жвачку.
— Сколько времени? — спросила я.
— Ну... год, может полтора. У меня новый проект намечается. Более надёжный.
Я повесила трубку и опустилась на диван. Съёмная квартира — двадцать восемь тысяч в месяц. Зарплата — пятьдесят. Остаётся двадцать две на жизнь. Собирать новый первоначальный взнос при таких раскладах — лет десять. Мне тридцать один. В сорок один, может быть, получится купить однушку в Подмосковье.
Если Дима не придумает к тому времени новый "надёжный проект".
На следующий день я взяла отгул и поехала к нему. Жил он в элитном комплексе в центре — трёхкомнатная квартира с панорамными окнами. Открыл дверь в халате, небритый.
— А, привет, — буркнул он. — Заходи. Только я не один.
Из спальни доносился женский смех. Новая подружка, видимо. У Димы они менялись каждые полгода.
— Мне нужны детали, — сказала я, проходя в гостиную. — Названия компаний, имена, телефоны. Всё, что помнишь.
— Алин, ну о чём ты? — он плюхнулся в кресло. — Я же объяснил: серые схемы. Всё конфиденциально. Меня самого кинули.
Я огляделась. Новый телевизор на стене — дорогой. На столе — часы, которых вчера не было. В углу — пакеты из бутиков.
— Тебя кинули, — повторила я, — а ты при этом покупаешь часы за сто тысяч?
— Это подарок, — он не моргнув глазом. — От одного партнёра. За старые заслуги.
— Дим, где мои деньги?
— Я же сказал...
— Где мои деньги? — я повысила голос.
Он вскочил, начал ходить по комнате.
— Слушай, хватит истерить! Думаешь, мне легко? Я тоже риск нёс! И вообще, ты же сестра. Не чужая какая-то. Всё утрясётся.
— Я чужая, — сказала я тихо. — Для тебя я всегда была чужой. Удобным банкоматом.
— Не говори глупости.
— Помнишь, как в университете ты взял мой ноутбук "на день" и продал его, чтобы расплатиться с долгами? А мне сказал, что украли в общежитии.
Дима остановился.
— Это было давно...
— Помнишь мой золотой браслет? Подарок бабушки на совершеннолетие? Ты сказал, что он "временно в ломбарде". Прошло восемь лет.
— Я планировал выкупить...
— А машину? Ты же взял её "на выходные". Она простояла у тебя полгода, пока я её через знакомых не забрала.
Он замолчал. Из спальни донёсся голос:
— Дим, а кто это? Мы же собирались в ресторан.
— Это Алина, моя сестра, — ответил он. — Она уже уходит.
— Да, — я встала. — Ухожу. Но сначала скажу тебе кое-что. У меня есть копии переводов. Есть наша переписка, где ты обещал удвоить деньги. Есть свидетель — наша тётя Лена, она видела, как ты забирал у меня деньги.
— И что? — он попытался усмехнуться. — Ты в суд подашь? На родного брата?
— Подам. И не только в суд. Я найду этого "застройщика-мошенника". Найду этот "накрывшийся проект". А если окажется, что их не было...
Лицо Димы изменилось.
— Алин, ты что, угрожаешь?
— Я предупреждаю. У тебя есть месяц. Или ты возвращаешь деньги, или я иду во все инстанции. И к твоим партнёрам тоже дойду. Расскажу, как ты с сестрой поступил. Думаю, им будет интересно.
Я развернулась и пошла к выходу. На пороге обернулась:
— Знаешь, что самое обидное? Я бы просто дала тебе эти деньги, если бы ты честно сказал, что они нужны. Но ты предпочёл обмануть.
Дверь за мной захлопнулась.
Месяц я потратила на расследование. Оказалось, что никакого застройщика не было. Зато была новая квартира для Димы — дороже той, в которой он жил. Именно на неё ушли мои деньги — как первоначальный взнос по ипотеке.
Я собрала все документы и пошла к юристу.
— Дело сложное, — сказал он, изучив бумаги. — Но шансы есть. Главное — у вас есть доказательства перевода денег и переписка с обещаниями инвестирования.
— А то, что он мой брат, не помешает?
— Родство не освобождает от ответственности, — юрист усмехнулся. — Иногда даже усугубляет.
Когда Дима получил повестку, он примчался ко мне домой. Стоял под дверью и звонил в домофон полчаса.
— Алина, открой! Мы же семья! Нельзя выносить сор из избы!
Я открыла. Он ворвался в прихожую, красный, взъерошенный.
— Ты с ума сошла? Подала на меня в суд?
— Подала.
— Я твой брат!
— Ты мой должник, — поправила я. — Братом ты быть перестал в тот момент, когда решил меня обмануть.
— Хорошо, хорошо, — он начал суетиться. — Давай договоримся. Я верну. Не сразу, но верну.
— Поздно.
— Как поздно?
— Ты уже купил квартиру на мои деньги. Если бы ты сказал об этом сразу, мы бы оформили её на меня или на двоих. Но ты предпочёл соврать про "мошенника-застройщика".
Он опустился на табуретку в прихожей, закрыл лицо руками.
— Алин, я хотел как лучше...
— Для себя. Ты всегда хочешь как лучше для себя.
— Что ты от меня хочешь?
— Справедливости. Твоя новая квартира стоит четыре миллиона. Два — мои деньги, два — твои. Переписывай половину на меня или продавай и отдавай мою долю.
— Но я же там уже живу...
— Это твои проблемы.
Суд длился три месяца. Дима пытался доказать, что давал мне деньги в долг, а не наоборот. Но переписка и банковские выписки говорили сами за себя. Решение было в мою пользу: либо он выплачивает мне два миллиона с процентами, либо продаёт квартиру и делит выручку пополам.
Он выбрал продажу.
— Надеюсь, ты довольна, — сказал он мне в последний день суда. — Ты разрушила семью.
— Я защитила себя, — ответила я. — Семью разрушил ты, когда решил, что родство — это индульгенция для обмана.
Деньги он перевёл через две недели. Без извинений, без объяснений. Просто банковский перевод и сухое сообщение: "Переведено".
Я купила однокомнатную квартиру в хорошем районе. Небольшую, но свою. Когда получала ключи, руки дрожали.
— Первая квартира? — спросила девушка из агентства.
— Первая честная, — ответила я.
Дима пропал из моей жизни. Не звонил, не писал. Только через общих знакомых иногда доходили слухи: снимает жильё, работает на двух работах, собирает деньги на новое жильё.
Ровно то, что делала я пять лет.
Через полгода он прислал сообщение: "Прости. Понимаю, что был неправ."
Я прочитала и не ответила.
Ещё через месяц: "Можем встретиться? Поговорить?"
И на это не ответила.
Потом: "Я изменился. Хочу всё исправить."
Я заблокировала его номер.
Некоторые извинения приходят слишком поздно. Когда доверие разбито не на осколки, а в пыль. Когда понимаешь, что "семья" для человека — это не святое, а удобное.
Я стою у окна своей квартиры, пью кофе и смотрю на город. Мою квартиру. Мой кофе. Мой выбор — кому доверять.
И я знаю: некоторые инвестиции действительно не окупаются. Например, вложения в людей, которые считают тебя банкоматом с ногами.
Зато инвестиции в собственную безопасность и самоуважение — лучшие в мире. Они дают стабильную прибыль всю жизнь.