Марина услышала знакомое цоканье каблуков и сжала полотенце в руках. Валентина Петровна поднималась по лестнице с чувством собственного достоинства победительницы.
— Открывай, руки заняты!
За дверью стояла свекровь с коробкой торта и увядшими хризантемами.
— С сорокапятилетием, дорогая. Солидная дата.
Марина взяла коробку. Покупной торт с приторными розочками — как всегда.
— Хотела сама испечь, да времени нет. Хотя настоящая женщина время всегда найдет.
На столе красовались домашние блюда. Марина потратила на них весь вчерашний вечер.
— Майонез в селедке под шубой? — Валентина Петровна заглянула в салатник. — Марина, это же холестерин! А рыба пересушена.
— Гости скоро придут. Может, пройдем в комнату?
— Да я помогаю тебе! Кто, если не я, скажет правду?
К шести собрались все приглашенные. Коллеги, соседи, друзья Андрея. Валентина Петровна заняла центральное кресло — отсюда видно каждого.
— Марина у нас трудяга, — обратилась она к Светлане. — Правда, иногда думаю — не перебарщивает ли? Карьера карьерой, а дом требует женского тепла.
Андрей появился с цветами, поцеловал жену в щеку.
— Мам, как дела?
— Нормально, сынок. Помогаю твоей жене с гостями.
Марина разливала вино. Руки дрожали — только она замечала.
— Марина справится, — продолжала свекровь. — Привычная уже.
За столом заговорили о работе. Марина руководила отделом в строительной фирме, работала допоздна.
— А раньше женщины дома сидели, — Валентина Петровна отломила кусочек торта. — Детьми занимались. А не карьерой гонялись, как мужчины.
Тишина. Все знали, что детей в семье воспитывал в основном Андрей — Марина пропадала на работе.
— Мам, времена другие, — тихо сказал сын.
— Другие, другие... Вот Светочка замуж вышла — сразу в декрет ушла. Умница. Жаль только, что не за моего сына.
Светлана покраснела до корней волос. Марина сжала нож так, что побелели костяшки.
— Валентина Петровна, может...
— А что? Правду говорю. Мужчина должен чувствовать себя главой семьи, а не прислугой на кухне.
Андрей опустил глаза. Все видели, кто готовит в их доме ужин.
— Хорошо хоть дети самостоятельные выросли, — продолжала свекровь. — А то бы совсем без материнского тепла остались.
Марина встала, начала собирать тарелки. Движения резкие, механические.
— Марин, сядь, отдохни, — попросил муж.
— Не могу. Дел много.
— Вот и говорю — не умеет расслабляться, — вздохнула Валентина Петровна. — Все под контролем держит. От такого характера и морщины раньше времени появляются.
Марина понесла посуду на кухню. Валентина Петровна поднялась следом — как хищник за добычей.
— Дай помогу. Хотя с твоей-то торопливостью... Посмотри, разводы на бокалах! И скатерть помятая.
Марина молча мыла тарелки. Двадцать два года одного и того же.
— А салат пересолен. Гости из вежливости едят, вижу же.
— Валентина Петровна, вернемся к столу?
— Да я же добра желаю! Кто еще правду скажет?
Марина обернулась. Свекровь стояла с довольным лицом человека, выполняющего священный долг.
— Я всегда Андрею говорила — рано или поздно он поймет, что с тобой ошибся. Мужчина должен быть счастлив в браке, а не мучиться...
Марина медленно вытерла руки. Повернулась лицом к свекрови. В гостиной смолкли голоса.
— А я поняла, что ошиблась, Валентина Петровна.
Свекровь удивленно приподняла бровь.
— Ошиблась в том, что двадцать два года назад не сказала вам одну простую вещь.
Голос у Марины был тих, но каждое слово долетало до гостиной.
— Убирайтесь из моего дома. Навсегда.
Валентина Петровна открыла рот, но слов не нашлось. В проеме появился Андрей.
— Марина, ты что говоришь...
— И заберите свой торт, — Марина взяла коробку, протянула свекрови. — Моим гостям хватит того, что я приготовила.
Она прошла мимо окаменевшей Валентины Петровны в гостиную.
— Марина! — Андрей нашел голос. — Мама хотела помочь...
— Двадцать два года она мне "помогает". Хватит.
Гости сидели не шевелясь. Светлана прикрыла рот ладонью.
— Андрей, скажи ей что-нибудь! — взвизгнула Валентина Петровна.
— Я... мам... может, правда не стоило...
Он метался взглядом между женой и матерью, как школьник между двумя учительницами.
— Не стоило? — Марина повернулась к мужу. — Двадцать два года не стоило, а ты молчал?
Она подошла к вешалке, сняла пальто свекрови.
— Валентина Петровна, ваши вещи.
Свекровь хватала пальто, сумку, коробку с тортом. Руки тряслись от ярости.
— Ты пожалеешь! Андрей, ты это видишь?!
— Возможно. Но не сегодня.
Дверь захлопнулась. Марина прислонилась к ней спиной. В гостиной повисла гробовая тишина.
Потом заговорила соседка Люба:
— И правильно сделала. Давно пора было.
Через час гости начали расходиться. Прощались тепло, но быстро. Светлана обняла Марину на пороге:
— Как же ты решилась?
— Сама не знаю. Наверное, просто переполнилась чаша.
Андрей убирал со стола молча. Лицо каменное.
— Ну что, доволен? — спросила Марина.
— Ты ее унизила при людях.
— А она меня унижала двадцать два года. При тебе, при детях, при всех.
— Можно было по-другому.
— Как? Еще двадцать лет терпеть?
Он поставил тарелки в мойку со стуком.
— Семья — это компромиссы.
— Семья — это когда муж защищает жену. А не наоборот.
Утром Андрей ушел к матери. Вернулся поздно, мрачнее тучи.
— Она рыдает. Давление поднялось. Говорит, ты ее опозорила.
— А ты что говоришь?
— Что надо извиниться. Пока не поздно.
Марина складывала его рубашки в чемодан.
— Извиниться? За что?
— За жестокость. За неуважение к старшему поколению.
— За правду?
Она закрыла чемодан, поставила у двери.
— Что это? — побледнел Андрей.
— Твои вещи. Иди к маме. Там тебя точно поймут.
— Марина, не дури! Это же глупо!
— Глупо терпеть унижения двадцать два года. А это — здравый смысл.
Он ушел с чемоданом, хлопнув дверью. Марина села в кресло у окна — там, где всегда сидела свекровь. Странно, но впервые за годы в доме было по-настоящему тихо.
Через неделю сняла однокомнатную квартиру в центре. Светлую, с большими окнами и никаких лишних углов.
Андрей звонил каждый день:
— Когда домой вернешься?
— Я дома.
— Мама извинится, если надо.
— Не надо. Поздно.
Через полгода встретились у поликлиники. Андрей осунулся, постарел на пять лет.
— Как дела? — спросил устало.
— Отлично. А у вас?
— Мама переехала ко мне. Соседей достала — теперь меня воспитывает. Говорит, как правильно жить.
Он попытался улыбнуться, но вышло жалко.
— Она все ждет, что ты вернешься и попросишь прощения.
— А ты?
— А я... — Андрей помолчал, — первый раз за много лет нормально сплю. Дома покой. Никто не учит жизни каждую минуту.
Ветер гнал по асфальту прошлогодние листья. Как старые обиды.
— Мне пора, — сказала Марина.
— Увидимся.
Идя домой, она думала: не жаль. Совсем не жаль. Жаль только годы, когда боялась сказать правду.
В квартире включила музыку, заварила кофе. На телефоне пищало сообщение от Светланы:
— Как дела? Соскучилась.
Марина набрала ответ:
— Приезжай завтра. Испеку пирог.
Свой пирог. В своем доме. Для тех, кто ее ценит.
***Марина — мастер держать всё под контролем, но за её безупречным фасадом зреет буря. Один звонок и странное предложение свекрови заставят её взглянуть на свою жизнь по-новому.
Читайте интересный рассказ и подписывайтесь на канал: