Есть мнение, – не сомневаюсь, найдётся много желающих его оспорить, – что с точки зрения человека советского современный россиянин живёт словно при коммунизме. Но при этом в советском обществе, и не любом, а относительно раннем, послевоенном, социальной справедливости будет больше. Это мнение развивается в целой карусели скринов, в свою очередь являющейся бледной тенью ветки обсуждения из 300 (!) постов. Судя по количеству желающих на тему социальной справедливости высказаться, этот вопрос волнует умы.
...Хотя, казалось бы, о чём тут и говорить-то? Однако, не так всё просто. Нарезка из скринов – крошечный кусок ветки, на протяжение которого участника, высказавшего вышеприведённое мнение, пытаются раскрутить на объяснение, что же он «социальной справедливостью» назвал? Когда доходит до дела, оказывается что материя эта – достаточно неуловимая. «Взять всё и поделить» и звучит примитивно, и выглядит так себе. Никто не найдёт справедливым раздел своего имущества с кем-то другим. «Раскулачивание» же богатых порождает вопросы, начиная с какого уровня дохода и накопления человек, собственно, «богат». И на каких, собственно, основаниях бедные на часть его имущества претендовать могут. Если олигарх футбольную команду купил, – он на свои же деньги её купил, не на чужие. Имеет право. Если же считать, что деньги не его, значит он украл их. Кража – преступление. А преступником человека может признать только суд. Каждый подтвердит, что если мобилу отожмут без прокурора, это будет несправедливо.
Да и при участии прокурора справедливость не возникает автоматически.
...О чём речь? О том, что социальная справедливость, это не перераспределение благ от более состоятельных к менее состоятельным гражданам. Такое перераспределение происходит в любом обществе, как условие существования общества. Механизм может быть разным, – практиковавшиеся ещё в первобытном обществе праздники, на которых богатеями выставлялись угощения, милостыня… Не суть. Суть в том, что первый из участников диалога – Владимир Рыбкин – неправ. Он путает социальную справедливость с социальной защитой.
Что касается социальной защиты, тот тут современное посткапиталистическое западное общество действительно достигло несравненных, далеко превосходящих советские «завоевания трудящихся» высот. Маск не даст соврать, – в Соединённых Штатах правом на пособие (причём, огромное) обладают даже люди умершие ещё до появления этого государства. Знаковым здесь является сравнение с «коммунистическим» Китаем, где пенсии, как в СССР большую часть его истории, положены только горожанам (причём, не всем), а социальные пособия отсутствуют в принципе. В Советском Союзе их заменяла статья за тунеядство, но в Китае и права на труд власти не гарантируют…
Социальная же справедливость это другое. Второй участник «Виктор» – пытается сформулировать, что, но ничего лучше «если одним всё, а другим ничего, это плохо», у него не получается… Хотя на последнем скрине, – там где «в голодной стране ресурсы делятся по-честному… дать кому-то больше, значит обделить других» он очень близко подходит к разгадке.
Концепция социальной справедливости работает только когда ресурсы ограничены. Они не производятся, не прирастают. Их можно только делить. То есть в типичных, естественных условиях, в которых человек жил, поживал, тысячами лет старательно наживая крестьянский менталитет, почти всю свою историю… «Ресурс» это земля, принадлежащая общине. Земли, независимо от её количества, всегда мало. Соответственно, когда её у кого-то больше, это несправедливо, а справедливо делить землю между семьями по количеству ртов.
То есть, «социальная справедливость» это то что реально существовало в крестьянской общине. К сытости, как правильно отмечает Виктор, справедливость отношения не имеет, так как защиты от голода (в случае нерадения или неурожая) не даёт.
Крестьянский менталитет очень стоек, и ещё в советском детстве я отмечал у представителей самого старшего поколения странный ход рассуждений, отправной точкой которых оказывалась ограниченность ресурсов. В частности, старики с неодобрением отзывались об Олимпиаде, опасаясь, что понаехвавшие в Москву иностранцы «всё съедят».
...Второй из фундаментальных для крестьянского менталитета тезисов – «ресурсы делятся». Кем-то. Не приобретаются индивидуальными усилиями. Но это, пять-таки, вытекает из их ограниченности. Приобрести что-то можно за счёт других… И в условиях, когда ресурсы создаются, эта логика не работает. Позволить кому-то взять больше, вовсе не значит «обделить других в самом необходимом». Если условный Маск возьмёт себе ещё несколько сотен условных миллиардов, на самое необходимое безусловно хватит и тем, кто умер вообще до открытия Америки Колумбом. Причём, в Таиланде.
Но дело же не в том, чтобы «хватило», а в том, чтобы «по-честному».
...Тут уместно вспомнить анекдот: «Хотят, чтобы богатых не было?.. А мы, в своё время, хотели чтобы не было бедных»… Если бы в капиталистическом обществе социальная справедливость существовала, разве там за неё боролись бы сейчас разного рода «меньшинства»?.. Проблема в том, что общество, в котором нет бедных, – наивная утопия. Бедность – субъективная, сравнительная категория. Как и богатство. Бедность, а значит и социальная несправедливость, совершенно независимо от объективной обеспеченности «самым необходимым» будут существовать постольку, поскольку сохраняется имущественное неравенство.
С другой стороны, построение общества без богатых вполне реализуемо. Как отмечалось выше, на данном принципе была основана крестьянская община. Усердно обрабатывая положенный ему надел общинник мог максимум стать «крепким хозяином», но разбогатеть, сильно выделившись среди прочих, не мог. Соответственно, впечатления что он отнял у них «самое необходимое» у соседей не возникало.
...То есть, в общине справедливость была. А в СССР… Вот, Виктор считает, что тоже. Но лишь пока страна оставалась разорённой и голодной. То есть, пребывала в характерном для крестьянской общины состоянии. Однако, улучшение экономической ситуации быстро разрушило социальную антиутопию, ибо неравенство – возникло.
Причём, не возникнуть оно не могло, ибо крестьянская община – предельно примитивная модель общества. В общине все заняты одним и тем же видом деятельности, и отсутствует иерархия, – для управления она ещё не нужна, любые вопросы реально могут решаться сходом... Достаточно, однако, добавить разнообразие профессий, а значит сразу и неравенство работников в востребованности и ценности для общества, достаточно добавить управление, а значит и людей наделённых властью, – неравенство появится неизбежно.