Приветствую Я ваш номер дала вот этой девушке, Эми. Это корреспондент нашей газеты "Степные" зори. Так что не пугайтесь, если она будет писать или звонить. Я вчера ей дала ваш номер.
Это написала родная племянница автора, побывавшая недавно у меня в гостях и получившая для внучатых племянников сборник, где указаны наши предки, погибшие в Великой Отечественной войне.
Мне пришли авторские экземпляры-сборники с дипломом вместе как номинанту литературного конкурса ‘’Георгиевской ленты’’.
И один экземпляр я отдал дочери покойного родного брата.
В разговоре за столом, племянница спросила:
— А почему вы не печатаетесь в нашей газете?
— А есть ли смысл?
— А почему нет! Можно я дам ваш телефон в редакцию?
— Хочешь, дай, - засмеялся я. И вот сообщение от племянницы…
А что они могут напечатать?- мысль. Может, революцию вспомнить? А почему нет!
И я без доступа к ноутбуку, через "Айфон", задал Алисе вопрос:
Иван Паршиков. Когда стряхнем с буденовок пыль?
К моему удивлению Алиса выдала не адрес, а текст:
«Когда стряхнём пыль с запылённых будёновок»— это произведение Ивана Паршикова, в котором автор размышляет о переменах в обществе и отношении к прошлому.
В основе текста лежит диалог автора с родной сестрой, у которой есть целый машинно-тракторный парк, скот и пасека. Шутя, автор спрашивает сестру, не пора ли раскулачивать, намекая на её успешное хозяйство.
Через личные истории и воспоминания о деде-партизане, который боролся за идеи коммунизма, автор поднимает глубокие социальные вопросы. Он размышляет о расслоении общества на богатых и бедных, о возможном повторении исторических ошибок и о цене, которую пришлось заплатить за революционные перемены.
Произведение наполнено личными переживаниями и размышлениями о том, как история влияет на настоящее и будущее, а также о том, стоит ли возвращаться к старым идеям или двигаться вперёд’’.
Во как! - засмеялся, и:
Когда стряхнем пыль с запылённых будёновок
2012 год. Село под Новосибирском:
— Ну что, когда стряхнем пыль с будёновок? - заходя к родной сестре в дом, спрашиваю со смехом. — Не пора ли раскулачивать? - продолжаю ржать. — Разве за это дед в революцию бился, чтобы его родная внучка кулаком стала? —
Сестра, зная мой характер и понимая юмор, тоже смеётся.
А про будёновки я начал, потому что возле её двора целый машинно-тракторный парк стоит. А ещё пятнадцать лет у неё не было ничего, кроме трёх деток, мужа, дома в деревне и стареньких «Жигулей».
Сейчас же два трактора, две машины, комбайн и т. д. И живность: пара десятков крупнорогатого скота, пяток лошадей (зять любит конину, считает лучшим мясом), десятков шесть свиней, пасека с дюжиной ульев!
Вкалывают, конечно, от рассвета дотемна. Выучили старшего сына, программист с высшим, дочь учат в институте, младший не захотел учиться, работает с отцом. Старших женили (замуж отдали).
Я же с семьей приехал на помощь в копании картофеля с их плантации. Вернее, зять тракторной копалкой выкопает, а наша задача — собрать, рассортировать и в подвал.
Собирая картошку, которой, кстати, в этом году неурожай, я вспоминал о будёновке пыльной:
— …Дед у меня революционером был, заместителем командира по разведке партизанского полка корпуса Громова. Против Колчака насмерть стоял. Но сначала деда идейным коммунистом сделали белые, выпоров в центре деревни.
Кавалера, унтер-офицера, фронтовика! Свои, русские, выпороли за неявку по мобилизации в белую армию.
Дед в зеркало глянул на спину, зебр вылитый — кровяные рубцы по спине и заднице. Вспрыгнул на коня и возле церкви в центре деревни заколол вилами командира карателей, офицера. А далее в партизаны галопом. (Во-во, меня бы выпороли, я бы тоже стал…) Винтовку «мосинку» потом ему выкопали и передали.
А также дед организатор первых коммун и колхозов, и… И на долгие годы председатель сельского совета. В то время о-го-го какая шишка на селе, в котором было 12 колхозов. Тогда советы действительно были властью, это потом директора/председатели совхозов-колхозов перехватили власть…
— ...Правды ради, дед Иван и в двенадцать лет революционером был. В 1905 году жили они тогда в Орловской губернии в деревне Барановка, и случилась первая революция. В губернии крестьяне жгли и громили помещичьи имения и т. д. Прадед (отец деда) Гаврила в это время воевал с японцами, и за старшего был сын Иван, мой дед в дальнейшем.
Дед Иван собрал ватагу сорванцов и пропал на неделю из села. Вернулся домой с флягой спирта. С разгромленного спиртзавода. А прабабушка Лидия схватила оглоблю и навернула деда. Дед потом всю жизнь матери потыкал, мол, чуть не убила сына. Кстати, прабабушка умерла в 104 года, неся мешок картошки с выкопанного огорода (такая легенда в семье).
К слову, почти в каждой русской семье есть легенды о долгожителях в роду. Вот только основная масса наших предков до старости не доживала. В 40-45 лет уже считались пожилыми людьми.
— ...В 1917 году дед Иван, как и большинство солдат Русской императорской армии, бежал с Германского фронта домой в Сибирь. И, кроме винтовки, захватил с собой невесту, 17-летнюю белоруску Анну, будущую бабушку мою.
— …Ух и красивая была твоя бабка Анна. А как была богато одета, когда твой дед привёз ее в село. Юбки все в фендиклюшках, кофточки расшитые, а сапоги на шнуровках, но по-русски не бельмеса.
— …Знал бы Вань, как моя родная бабушка (по отцу) ненавидела деда нашего Ивана, - из разговора с двоюродным братом Василием Роговым. — А когда папа хотел жениться на маме, бабушка категорически запретила и сказала. — Мишка, прокляну! Если на Вальке Паршиковой женишься!
Но отец не послушал, забрал маму и уехал в Ашхабад. И только когда родилась сестра и я, деды признали нас за своих, за Роговых. А с дедом Иваном так они до самой смерти не общались…
— …В 1942 или 1943 году зимой твоя бабушка, моя мама Ульяна, ходила просить у твоего деда Паршика хлеба, - родная тётя Маня (Мария) рассказывает мне. — Нас ведь было четверо мал-мало, и мы пухли от голода. Папа же со старшими сыновьями на фронте (старший сын Алексей инвалид по зрению в Трудармии был). А твой будущий родной дед Иван хлеба не дал, отказал, зато через много лет он же пришёл с поклоном к нам сватать твою маму за Юрия, своего сына, твоего отца, единственного наследника. Ведь старшие сыновья* погибли на фронте. А Юра, пользуясь этим (единственный оставшийся сын), заявил отцу:
— Не пойду в армию, пока Лена не станет моей женой…
— А тогда быть отказником в армию значит покрыть себя и семью вечным позором. Деду твоему пришлось поехать в военкомат, договориться об недельной отсрочке: засватать и женить сына на твоей маме. А на другой день Юрка ушёл в армию..
— ...Деда твоего, моего папу Петра Чхало, трижды в армию забирали, - рассказывала мне тетя родная Мария, — дважды вернули назад. У отца не было указательного пальца на правой руке. А на третий раз призвали, и он, прощаясь, обнял нас и сказал:
— Прощайте, дети, больше не увидимся. Так и случилось.
Потом через полгода привезли в соседнее село мужика, которого с папой призывали. Мама Ульяна сбегала к нему. А там не мужик был, а обрубок, без рук и ног. Так он рассказал, что немцы разбомбили их воинский эшелон перед фронтом, крови по колено было. И Петра он не видел. А потом пришла весточка: пропал папа без вести, - заплакала тётя. А потом добавила. — Папу забрали вместо директора МТС Д..., здоровенного бугая.
— ...В первую военную зиму к нам в село прислали много высланных немцев. Одна семья поселилась рядом с нами в пустующей избе. И несмотря на то, что у нас самих почти ничего не было из еды, - рассказывала тетя Маня, — мама Ульяна часто мне говорила, мол, Манька, отнеси крынку молока немцам, у нас хоть корова есть и картошка, а у них ничего...
— ...Война кончилась, мама Ульяна вскорости умерла, из рассказа тёти Мани, — и остались нас четверо мал-мала. И стали мы пухнуть от голода. А потом старшие братья, которые вернулись уже домой, дом наш продали и разобрали нас. А там невестки, злюки, издевались. Я-то с Иваном побольше были, а твоей маме и брату Лёве доставалось от них... Ох и доставалось...
— ...У нас ещё была старшая сестра Арина, - вспоминала тётя Маня, — так она всю войну проработала трактористом в МТС. А какие тогда были трактора, застудила весь организм и, помучившись, умерла сразу после мамы.
— …Да вы, Паршиковы, голодранцами были, - с обидой говорил мне родной по маме дядя Лёша Чхало, — а у нас же было три мельницы…. Забрали, гады!
Примечание: Прадед Савелий переехал с семьей в Сибирь в 1908 году, и к 1917 году у него было девять лошадей в хозяйстве. У моего прадеда по отцу Гаврилы Паршикова, тоже переехавшего в Сибирь в 1908 году, было пять лошадей, но он не занимался сельским хозяйством, он подряжался строить хаты сельчанам.
Двух братьев моего деда Петра Чхало раскулачили. Лишили избирательных прав, но из села не выселяли. И так в Сибири жили.
— …Говорили мне, не отдавай за Паршикова, он в деда вылитый, - теща в гневе мне. — Вот же дура! (Это она о себе логически рассуждала) Не послушала добрых людей!
— …Дюже строгий и злой был твой дед Иван, — она же мне недавно...
И сейчас, копая картошку, а в голове: «Ведь новый семнадцатый год близок, и, видя, какое у нас расслоение общества на толику богатых и на море бедных», — приходят мысли:
А не наступим ли мы опять на «грабельки» и не начнем ли резать друг друга, брат на брата поднимется… И вспыхнет русский бунт, как сказал классик:
— Бессмысленный и беспощадный!
Однако, русский бунт для помещика Пушкина был бессмысленным. Для закабаленных крестьян он был осмысленным...
По моему мнению, та прошлая революция дала результат. Россия после неё поднялась на невиданную ранее высоту — стала сверхдержавой. И не вина тех, кто делал революцию и поднимал страну, в том, что внуки всё профукали!
===
Автор. 2012 - 2025 гг.
PS: Сыновья* — Старший сын, капитан Михаил Иванович Паршиков, погиб, собственно, не на фронте (участие в войне с июля 1941 по 9 мая 1945 года), а, можно сказать, на внутренней войне. Попал в засаду в октябре 1949 года, проходя службу в Таврическом военном округе. И в бою погиб. А второй сын Василий, младший сержант, командир отделения связи батареи управления артполка, погиб в марте 1942 года под Харьковом…
В тему: