Дождь лил уже третий день подряд, и Марина сидела у окна с чашкой кофе, наблюдая, как капли скачут по стеклу, будто им кто-то велел репетировать массовку для дешёвого сериала. Она любила такие вечера — тихие, без визита неожиданных гостей. Но этот вечер явно собирался испортить себе биографию.
Дверь хлопнула так, что у Марины от неожиданности чуть кофе не выскочил из кружки.
— Ты можешь тише? — недовольно бросила она в сторону прихожей.
— Не могу, — с каким-то странным азартом ответил Андрей, вытирая ботинки о коврик. — Мама сейчас придёт.
— В смысле «мама придёт»? — Марина подняла брови. — Она к себе домой разве не дошла ещё после прошлой «пятиминутки ненавязчивых советов»?
— Ну… у нас разговор будет. Семейный, — Андрей опустил глаза и принялся зачем-то поправлять уже идеально стоящие кроссовки.
Марина уже знала этот взгляд. Так он смотрел, когда собирался сказать что-то, от чего хотелось хлопнуть дверью или хотя бы швырнуть в него подушкой. Но вместо подушки у неё была чашка, а бить посуду ради драматизма она пока не собиралась.
Дверь снова хлопнула. На этот раз в квартиру зашла сама Валентина Петровна — сухонькая женщина с прической «третий день после химии», с коробкой в руках и видом человека, который пришёл не в гости, а забирать своё.
— Здравствуйте, Марина, — сказала она так, будто выдавала квитанцию на вывоз мусора. — У нас серьёзный разговор.
— У нас? — Марина скрестила руки на груди. — Это у кого именно «у нас»?
— У семьи, — Валентина Петровна поставила коробку на пол, громко, как печать в паспорт. — У Любы трое детей, они ютятся в этой своей крошечной однушке. Мы с Андреем решили, что вы переедете туда, а они сюда.
Марина хмыкнула.
— А вы с Андреем это решили где? На семейном совете в моё отсутствие?
— Марина, — вмешался Андрей, глядя куда-то в пол, — ну, Любе тяжело, дети растут… Мы же можем немного потерпеть.
— Потерпеть? — Марина почувствовала, как у неё в груди закипает. — Андрей, ты вообще помнишь, чья это квартира? Я её купила до того, как мы поженились.
Валентина Петровна закатила глаза.
— Да что ты всё про эту куплю-продажу? Мы же семья! Здесь надо думать не только о себе.
— Отлично, давайте тогда и вы к Любе переедете, — Марина кивнула на свекровь. — Она будет вам варить борщи, а мы с Андреем тут останемся.
— Это несерьёзно, — обиделась та. — Ты вообще понимаешь, что дети должны расти в нормальных условиях?
— А я, выходит, должна жить в ненормальных? — Марина поднялась со стула. — Прекрасная логика. Может, ещё ключи им отдать и записку оставить: «Хозяйка сбежала, квартира ваша»?
Андрей тяжело вздохнул.
— Мариночка, не кипятись. Мы же временно…
— Андрей, — перебила она, — у тебя слово «временно» как у соседки из 5-й квартиры «займу сахар и отдам завтра». До сих пор жду.
Валентина Петровна выпрямилась и взяла коробку обратно в руки, как знаменосец знамя.
— Ладно, вижу, по-хорошему не договоримся. Но учти, я не отступлю.
Марина улыбнулась — спокойно, но так, что Андрей понял: сейчас будет гроза, и не из-за дождя за окном.
— А я, Валентина Петровна, учту, что мои двери открываются только изнутри. И уж поверьте, я умею их закрывать.
В комнате повисло молчание. Дождь за окном стучал сильнее, будто подыгрывал драме. Андрей переминался с ноги на ногу, свекровь молча сверлила Марину взглядом, а та стояла, как крепость, в которую только что безуспешно пытались прорваться.
В тот вечер никто больше не сказал ни слова. Но Марина уже знала — это только начало.
Утро началось с запаха подгоревшей яичницы и Андрея, стоящего у плиты с таким лицом, будто он готовился к казни, но всё-таки решил в последний момент пожарить яйца.
— Ты что, решил меня завтракать до смерти? — Марина, зевая, подошла к столу. — Или это новый способ сигнализировать, что у нас будет серьёзный разговор?
— Мариночка… — он тихо поставил сковородку на плиту. — Давай без сарказма. Я тут подумал… может, мы и правда могли бы на время переехать к тебе в однушку.
— К мне в однушку? — Марина чуть не поперхнулась кофе. — Ты хотя бы понимаешь, что ты сейчас сказал?
Андрей почесал затылок.
— Ну… формально это твоя однушка, но ведь мы же всё делим.
— Ага, и нервы тоже пополам делим, да? — Марина отставила кружку. — Андрей, я тут вспомнила одну мелочь. Когда я купила эту квартиру, ты где был?
— Работал…
— Вот именно, и не на эту квартиру.
Он замолчал, будто ему дали задание по математике, а он забыл, как выглядит плюс.
— Послушай, — осторожно начал он, — Люба реально в беде. Мама давит, но ведь и ты сама знаешь, что дети в такой тесноте…
— Андрей, — Марина в упор посмотрела на него, — дети в тесноте — это плохо. Но муж, который готов выгнать жену из её квартиры — это ещё хуже.
В этот момент дверь открылась без звонка. Валентина Петровна вошла, будто это была её кухня. На этот раз без коробки, но с блокнотом в руках.
— Доброе утро, — произнесла она так, как говорят «надеюсь, вы уже собрали чемодан». — Я тут прикинула, как лучше организовать переезд.
— А вы прикидывали, что у нас тут замок есть? — Марина даже не повернулась к ней.
— Марина, ну хватит. — Свекровь закатила глаза. — Мы же говорим о семье! Ты всё время ставишь себя выше всех.
— Нет, Валентина Петровна. Я ставлю себя на своё место. А вы всё время пытаетесь его забрать.
Андрей поднял руки, как на перемирии.
— Давайте без войны…
— Поздно, — Марина обернулась к нему. — Война уже идёт, и, судя по твоей позиции, ты на другой стороне.
Валентина Петровна громко вздохнула.
— Знаешь, Марина, иногда нужно жертвовать. Вот я, когда вышла замуж за отца Андрея, оставила свою работу, чтобы он мог развиваться.
— Да, и теперь хотите, чтобы я оставила свою квартиру, чтобы Люба развивалась? — Марина фыркнула. — Спасибо за уроки альтруизма, но я не в вашей школе.
— Ну и как ты себе это представляешь? — в голосе Андрея прорезалось раздражение. — Мы же семья!
— Семья — это когда человек рядом с тобой в трудной ситуации, а не когда он подписывает против тебя договор без подписи, — Марина резко отодвинула стул. — Ты выбрал маму — живи с мамой.
— Марина, ты не понимаешь… — Андрей попытался взять её за руку, но она отдёрнула её.
— Я всё понимаю. Понимаю, что если я сейчас соглашусь, то потом вы придумаете ещё один повод, и так до тех пор, пока я не окажусь на балконе с чемоданом.
Валентина Петровна тут же вскинулась:
— Да что ж ты за человек такой? Мужа бросить из-за квартиры!
— Нет, Валентина Петровна, я брошу мужа из-за предательства. Квартира — это просто место действия, — Марина сжала губы в тонкую линию.
Андрей уставился в пол. Марина видела — он колеблется, но уже не в её сторону.
И в этот момент она поняла: разговоры о «временном» — это только прелюдия. План у них готов, и ей отведена роль вежливо соглашающейся жертвы.
Она улыбнулась.
— Ну что ж, посмотрим, кто из нас в этой квартире лишний.
И впервые за весь разговор Валентина Петровна не нашла, что ответить.
Вечером Марина вернулась с работы раньше обычного. Едва открыла дверь — и застыла. В прихожей стояли три больших сумки и чемодан. На кухне слышались голоса.
Она медленно прошла по коридору.
— Я же говорила, что надо было начать заранее, — раздавался голос Валентины Петровны. — Марина потом согласится, куда она денется.
— Да, мам, ты права, — устало сказал Андрей. — Всё равно это в её интересах…
Марина сделала шаг в кухню.
— В моих интересах — что именно? Выкинуть меня из собственной квартиры, пока я на работе?
Оба замолчали, как дети, пойманные за поеданием варенья.
— Марина, — начал Андрей, — мы просто собирали вещи, чтобы переезд прошёл быстрее.
— Переезд кого? — она уже не повышала голос — говорила тихо, но так, что Андрею стало неудобно сидеть. — Мой? Или ваш цирк в полном составе?
Валентина Петровна поднялась с табурета.
— Мы просто хотели помочь. Ты слишком нервная.
— Я нервная, потому что в моём доме кто-то решил устроить спецоперацию по захвату территории, — Марина подошла к чемодану и ногой отодвинула его к двери. — Вот это — на выход.
— Марина, ну хватит! — Андрей вскочил. — Мы же договорились!
— Нет, Андрей. Вы договорились. Я не подписывала эту бумагу вашей семейной прокуратуры.
Он подошёл ближе, пытаясь обнять, но Марина резко отстранилась.
— Не трогай меня. Ты выбрал сторону — теперь там и живи.
Валентина Петровна возмущённо махнула рукой.
— Да брось ты его из-за какой-то квартиры!
— Это не «какая-то» квартира. Это мой труд, моя жизнь и моё уважение к себе. И знаешь что? — Марина схватила сумки, толкнула их в прихожую и открыла дверь. — С вещами — на выход. Оба.
— Ты что, серьёзно? — Андрей замер, будто не верил, что всё это на самом деле.
— Более чем. У тебя ровно пять минут, пока я не вызвала участкового.
Молчание. Только дождь за окном снова начал стучать, как в тот первый вечер. Андрей посмотрел на мать, потом на Марину, но так и не сделал шаг в её сторону.
— Ну что ж, — она вздохнула, — теперь я хотя бы знаю, кто ты на самом деле.
И она закрыла дверь. Сначала медленно, потом резко — с таким звуком, будто ставила жирную точку.
В тишине квартиры Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Но это был не страх и не обида. Это было облегчение. Впервые за долгое время она была одна… и свободна.
Финал.