Ах, что это за прелестное июльское утро было! Как передать его волшебное очарование? Разве что прослушать бессмертный хит «Джулай Морнинг» британской группы «Юрай Хип». Утро вставало из ночной постели, как утомленная ласками красивая зрелая женщина. Река слегка дымилась, дышала прохладой и негой. День обещал быть жарким.
Я смотрел на свой поплавок, сделанный из гусиного пера и пробки, и всеми силами своего страстного детского внушения заклинал его утонуть, чтоб я мог дернуть удилище и почувствовать в кисти восхитительное, трепетное сопротивление рыбы, которое превращает рыбака на несколько секунд в самого счастливого человека на свете.
Но поплавок не тонул. У Юрки тоже.
Да, забыл представиться. Меня зовут Миша, мне десять лет, я худой и нервный, мне все время не сидится, я все время что-то придумываю, причиняю всем беспокойство; летние каникулы я провожу у тетки в псковской деревеньке, которая стоит на берегу реки Великая неподалеку от городка Остров.
Юрка — мой двоюродный брат тремя годами старше меня. Он плотный, белобрысый, курносый, и, если оставить его в покое, в покое и останется, а если вывести его из покоя — может и побить. Он учит меня разным крестьянским премудростям, защищает от местных забияк, которые не любят приезжих, но при этом и третирует меня, как сержант американской армии новобранца. Ему кажется, что я капризный городской неженка и задираю нос. Разубедить его в этом невозможно!
Юрка воспитан в суровой аскезе деревенского быта и к рыбалке относится, как к серьезной крестьянской повинности. С удочкой он становился добытчиком, в то время как я становился законченным раздолбаем.
Вот и сейчас — в голову лезла всякая ерунда. Минуту, другую, третью я терпел, изнывая от скуки, потом начал издалека.
— Юрк, а Юрка? А русалки в нашей реке водятся?
Брательник лишь зыркнул на меня недовольными глазами и опять уставился в поплавок. Чем пристальнее он всматривался в поплавок, тем глупее выглядел. Хотелось стукнуть его по загривку удилищем. Но это было чревато. Вместо этого я нащупал на дне лодки камешек и незаметно швырнул его за спину. Раздался всплеск.
— Ой, смотри, Юр, щука плеснулась!
Юрка хмурится, не верит, что щука. Еще пристальней он вглядывается в поплавок. Я ищу что-нибудь еще, чтобы кинуть, но камешков больше нет. Тогда я со всей силы дергаю удилищем, так что поплавок улетает в небо со свистом.
— Ах, черт, ушла! Ты видел?! Язь! Килограмма на полтора!
— Не ори, — просит Юрка угрожающе.
Меня хватает еще минут на пять.
— Юр, а Генка рассказывал, что русалку видел намедни, — я любил деревенские словечки употреблять для солидности.
— Врет.
— Говорит, что на бабу Настю похожа. Только в чешуе и трезвая. А чешуя у нее, как у карпа. На пляже грелась на солнышке. Генку увидела и — боком, боком к воде. Знаешь, как тюлени по телеку. Нырнула, вынырнула и говорит Генке: «Тебе что, места мало?» А голос у нее как будто кошачий такой, тонкий. Генка испугался и говорит: «Тетенька Настя, не трогайте меня! Я вам рыбки принесу». «Ну неси, — говорит, — я морскую люблю. Минтая жареного неси. Или путассу».
— Ну ты и болтун. Одно слово — Пушкин…
Так меня прозвали в деревне за то, что я книги читал. Правда, в избе и была-то всего одна — про Чиполлино, Джанни Родари. Я ее до дыр зачитал.
— Я-то здесь при чем? Генка рассказывал. Он даже траву примятую потом показывал, где она лежала.
— Кто? Баба Настя? Так она отлеживалась после бутылки… Слушай, не мешай ты мне со своими дурацкими историями.
— Почему дурацкими? На Троицу деда Василия кто во ржи ночью защекотал? Он из города возвращался. На теле ни царапины. А слышали бабы, как он заливался от смеха в поле. Сначала песни орал, а потом смеялся, смеялся, да и помер от разрыва сердца…
Юрка вздохнул и не ответил. Напрасно. Я не сдавался.
— Вот бы поймать хоть одну. В сеть. Только они не съедобные, думаю. Или съедобные? Как думаешь?
Юрка издает слабый стон. Вытаскивает удочку, придирчиво рассматривает червя, опять закидывает. Я не мешаю. Через пять минут:
— Юр, а водяные у нас есть?
Напряженное молчание.
— Я лично не верю. Кто-то утопленника увидел и придумал про водяного, да?
— Да, да! Доволен? Ты червяка-то проверил?
— Куда он денется. Вот судьба у червяков, да, Юр? Не позавидуешь. Сначала крюк в зад тебе втыкают до самых гланд, а потом еще утопят в воде. Червяк, наверное, думает: ну, все, отмаялся, ан нет! Под водой чудище к тебе подплывает с раскрытой пастью и заглатывает, бр-р… Как в анекдоте. Мама-червяк спрашивает сына: «А куда папа ушел?» — «На рыбалку с рыбаками!» Ха-ха-ха!
— Тише ты, болван.
Но меня уже повело.
— Юр! А кикиморы?
— Щас в лоб получишь.
— За что?
— За дело. Обещал ведь вести себя тихо. Сиди, любуйся природой.
— А я и любуюсь. Смотри! Смотри!!! Змея! Вона-вона!
— Где?
— Неужели не видишь?! Вона — ушла в глубину! Огромная, метра три, зеленого цвета! Вот это да! Слушай, это анаконда — точно! На охоту вышла. Ну и ну!
— Заткнись! Какая анаконда на хрен? Всю рыбу распугал!
— Да почему ты не веришь?!
— Да потому что ты врешь! Дай червя!
Я хватаю банку и роняю ее за борт. Случайно. Ну, почти случайно.
Юрка смотрит, как консервная банка погружается в черную прорву воды (тут глубоко — яма!) и в лице его растет изумление. Он не может поверить, что вот так обыденно, просто накрылся медным тазом праздник, к которому он готовился неделю. И достал откуда-то этот медный таз его брат. То есть я. И меня надо срочно утопить вместе с банкой. Потому что иначе я чего-нибудь еще отчебучу.
— Юр, я нечаянно. Юр, не все потеряно.
— Ныряй.
— Юр, да они уже все разбежались.
— Ныряй, гад.
— Юр, да их уже съели всех. Ты что?!
— Ныряй, тебе говорят!
— Стрекозы! Их здесь полно! Давай ловить на стрекоз!
— И.диот! А стрекоз кто ловить будет? Пушкин? Где я тебе их возьму? Целый вечер вчера готовил прикормку. Три кило! Вот и ж.ри теперь сам!
— Мы их, стрекоз, веслами — бам! Они вкусные. Их язи любят — сам говорил!
Юрка сидит красный, закрыв глаза. Видимо считает до десяти. Чтоб успокоиться.
В эту минуту мое плечо обжигает боль. Словно иголкой ткнули. Я сдернул футболку.
— Слепни! Юрка, слепни!
Юка открывает один глаз.
— Что — слепни?
— Любимая пища язей и густеры! На слепней ловить будем! Сейчас я встану раком, а ты бей их на спине!
Юрке рычит, но удочку отложил. Все-таки хоть какой-то прок от меня. Прилетел слепень. С удивлением покружился над моей голой спиной и улетел. Догадался, что тут что-то не так. Впрочем, скоро вернулся с товарищем устрашающих размеров.
— Бей сразу большого, — попросил я.
— Погоди, пусть сначала напьются крови, — отвечал брат. В его голосе прозвучала мстительность, или мне показалось?
— Зачем кровь?
— Окунь хорошо клюет на запах крови.
— Кто тебе сказал… ах! Больно! Бей же гадов!
От удара сотрясается лодка. Юрка просто размазал кулаком по моей спине насекомое. Теперь оно для наживки не годится. Но Юрка доволен. Отвел душу. Потеплел.
— Давай еще раз.
— Только не так сильно!
— Не беспокойся, Козлодоев, буду бить сильно, но аккуратно.
Но слепни пропали! То от них отбою нет, то попрятались куда-то… Нервная муха долго примерялись, куда сесть, и наконец села на Юрку. Ее расплющенную тушку брат с трудом насадил на крючок. Закинул удочку. Мне показалось, что под водой раздался издевательское хихиканье. Юрка молчал, но на лице его читались мрачные мысли относительно моего будущего. Нужно было срочно реабилитироваться.
— Ничего, Юр… Надо было не убивать слепня, а прогнать. Тогда он растрезвонил бы среди своих, что есть халява. Ау? Где вы — кровопийцы? Хватит дрыхнуть!
— Сворачиваемся, — брат сердито выдернул удочку, бросил ее на дно лодки.
— Айн момент!
Я вскочил на корму и вскинул руки.
— Слепни и мухи! Вот он я! Свеженький и вкусненький! Прилетайте к столу, пока бесплатно. Летите, сволочи, пока задаром!
— Ты, малой, аккуратнее! Чего распрыгался, как баран?
— Чтоб заметили! Они на движения реагируют. Оп! Оп!
— Полундра!!!
Старенькая лодка накренилась, черпанула воды и торжественно ушла под воду. На поверхности остались две головы, которые отплевывались и отфыркивались. Одна голова сказала.
— Чтоб ты сд.ох!
— Юр, я хотел приманить их. Смотри, рубашка всплыла!
— Удочки лови, бол.ван! Греби к осоке.
Возле осоки дно вязкое, но зато не глубоко. Стою, дрожу, подняв руки с удочками над головой. Вода по грудь, пузырится, пахнет тиной. Минут через пять подплывает Юрка, отплевывается, глубоко дышит.
— Нашел. Легла на дно. Глубина метра два. Достанем веревку и вытянем на отмель. Место знакомое.
— Куда мы теперь?
— Куда, куда! К черту на рога! Дать бы тебе… Навязался на мою голову…
Я молчу. Надо выговориться человеку.
— Ладно, до острова близко. Отдохнем, обсохнем. Домой все равно идти рано. Ты батьке моему пока ничего не говори. Попробуем сами вытащить. Доплывешь до острова?
— Запросто. Там с берега, кстати, и половить можно. На мух или на шитика.
— Ой, заткнись, а? Хватит с меня рыбалки. С тобой. Давай удочки. Плыви первым, чтоб я тебя видел.
Остров длинный, с высокими песчаными берегами. Кто-то смастерил в одном месте мостки и проковырял тропинку. Тут нас ожидал приятный сюрприз. Поспела виктория! Это такая местная ягода. Похожа на мелкую клубнику, но с особым, специфическим вкусом. Ее тут было полно. Забросив удочки и мокрую одежду на кусты ивы, мы, не сговариваясь, встали на колени и торопливо забрасывали в рот вкусные ягоды. Солнце уже припекало. Слепней полно и все жалят пребольно. Словно мстят за погибших товарищей.
— Юр, а Юр, а змеи тут есть?
— Есть.
— Гадюки?
— Да.
— Так остров же! Как они сюда? Вплавь? Течение сильное. Может зимой? По льду.
Мысль до того глупая, что я сам над собой хихикаю. Но брату не до веселья. Он сурово жует ягоды и вынашивает какие-то мрачные мысли. Оно и понятно. Дядя Толя — мужик крутой, за лодку может и того… вожжами.
— Юр, а волки? — меня заело.
— Есть.
— А медведи?
— И слоны… Слушай, ну точно сейчас схлопочешь. Язык, как помело… У вас в городе все такие?
Вместо ответа я падаю в ароматную траву на спину и раскидываю руки. Устал. Юрка шуршит где-то рядом. Даже в этом шуршании я чувствую его недовольство мной. Но сегодня я заслужил. Начудил по полной. Наконец и он утомился, лег в траву рядом. Лежим. Когда смотришь в небо долго — становишься немножко мыслителем.
— Юр, ты после школы куда?
— В Плюссу. На тракториста. А там — армия. А потом не знаю…
— А потом к нам, в Ленинград. У нас весело. А тут… одни волки кругом.
— Не о том думаешь. Ты про лодку думай. Как вытаскивать ее будем.
— Думаю, Юр… думаю…
Чего додумался — задремал. И тут:
— Это еще что?!
Поднимаю голову — Ленка, Инна и Маринка в косынках, в резиновых сапогах, с корзинками в руках. Все из нашей деревни.
— Вы чего это едите наши ягоды?
«Наши»! В этом вся их девчоночья суть. Наглые они, девчонки, и ябеды.
— Вы их сажали, что ли? С чего это ваши?
— А тебя не спрашивают, малек, — это Инна. Черненькая, симпатичная. Шустрая. Мне всегда хочется сказать ей какую-нибудь гадость.
— А мне ваше разрешение не нужно, да Юр?
Юрка в последнее время с девчонками ведет себя непонятно. Дает вдруг слабину. Еще год назад был кремень! Бывало, сцепится с городской фифой и так отбреет, что она в слезы! А теперь… Там, где надобно задать им трепку, становится покладист. Стыдно сказать, но даже ласков. Иногда даже одергивает меня, когда я, как мангуст перед коброй, готовлюсь к схватке. Вот и сейчас он растаял, несмотря на то, что наша лодка покоится на дне.
— Тут ее полно. Всем хватит. Инна, мамка спрашивала, как здоровье бабки Устиньи?
— А что ей? Она еще все нас переживет. Вы как сюда попали? Вплавь, что ли? У вас же лодка есть
Мы обмениваемся с Юркой красноречивыми взглядами. Я краснею. Юрке хорошо — он в плавках. А я как дурак — в трусах. Плавок у меня вообще нет. (Сколько раз я просил маму купить! «Зачем они тебе в деревне?» Вот зачем! Инка смотрит!) Я трусы подворачиваю на боках, когда иду купаться, так многие деревенские делают пацаны, если на пляже девки — вроде как плавки получаются. Вот и теперь незаметно подворачиваю, а то болтаются до колен.
— Ладно, — это Маринка, самая серьезная из них, отличница в школе, на роялях учится, — скоро припекать начнет, пошли, девочки, вон к тому мыску. Там травка невысокая. Юр, мы лодку привязали к раките, гляньте, чтоб не унесло. А то пошли вместе, поможете нам. Десять рук — за час наберем
За час, конечно, не набрали, ну да хрен с ним! Я бы этот час до вечера растянул, потому что мне выпало собирать викторию с Инной! Целый час мы ползали в траве и сидели с ней на корточках так близко, что едва не касались друг друга коленками. Целый час я тайком любовался ее строго-сосредоточенным лицом и вдыхал ее запах. Вкусно пахнут красивые девчонки! И как невыносимо при этом быть в семейных трусах, драных рейтузах и рубахе с оранжевыми разводами на животе. Как хочется десятилетнему мальчику сейчас на голове иметь бескозырку, а на поясе «Смит-и-Вессон» сорок пятого калибра! Ну и пару подвигов в биографии не помешают, о которых ЕЙ уже кто-то рассказал. Тогда и не надо ничего придумывать и выламываться, как червяк на крючке — само все придет. Еще бы научиться целоваться… Юрка уже целовался, если не врет, конечно. С Лариской из Татищево. Она старше его на год и смотрит на него, как голодная на колбасу. «Хорошо сосется», — так про нее говорил Юрка. Вот, блин, везет же людям. Я бы тоже пососался с Инной, только она меня побьет после этого, и правильно сделает.
— Ты в какой класс перешел? — спрашивает она, сдувая волосы с лица.
Я накидываю себе год.
— В шестой.
— Ух ты! А по виду и не скажешь. Небось космонавтом мечтаешь стать?
— Разведчиком, — небрежно отвечаю я.
— Че…чего? Разведчиком? А где на них учат?
— Это секрет. Нас уже учат. По специальной программе. Готовят.
Инна откладывает корзинку, пристально смотрит мне в лицо, облегченно вздыхает
— Господи, и серьезно-то как… Вон кустик не убран – смотри какая крупная.
Облажался? Плевать! Не могу я не врать про себя, когда общаюсь с красивой девочкой. Само лезет и лезет. Хвастаюсь, как павлин. Потом стыдно. Но стоит увидеть красивое личико и — опять я разведчик, моряк, герой…
Внезапно раздается пронзительный вопль. Орет Ленка, согнувшись и показывая куда-то рукой. Первая мысль — змея! Но оказывается, Ленка чуть не провалилась в барсучью нору, из которой выскочил недовольный… барсук! Мы сгрудились в кучу и угрожающе замычали.
— Уходи! Это наши ягоды, — крикнула Ленка.
У барсука на этот счет было другое мнение. Наше маленькое стадо начало медленно отступать. Потом кто-то крикнул: «Он за нами!» и мы побежали. Попадали на землю возле места высадки и минут десять хохотали как ненормальные, я чуть не описался.
Возвращались вместе. Юрка сел на весла, девчонки заняли свободные места, а я, ухватившись за цепь, привязанную к корме — вплавь. На берегу мы расстались. Девчонки отправились с ягодами по домам, а Юрка сгонял куда-то и вернулся с длинной веревкой.
— Ты как? Готов?
Вообще-то жрать хотелось! Ягоды разве еда? Мяса хотелось, вареных яиц, да хотя бы черного хлеба с молоком! Но — дело есть дело. Тем более, на мне вина.
Юрка знает реку, как свои пять пальцев. Какими-то таинственными тропами, сквозь осоку и камыши, через заводи и протоки мы добираемся до места. Я остаюсь на песчаной отмели, брат с веревкой в зубах ныряет в глубину, выныривает, отплевывается, еще раз ныряет, еще… Есть контакт!
Глубоко дыша, выбирается ко мне на мель.
— Зацепил! Удачно стоит, носом в нашу сторону. Бери конец. Взяли! Три-четыре, взяли!
Пошла родимая! Раза два зарывалась передом, но Юрка нырнул, задрал нос. Потом встали по бокам, подняли за уключины, выпихнули на песок… Уф! Весла целы, остальное ерунда.
Когда добрались до берега, три раза грянули «Ура!»
Дома тетка едко высмеяла наш «улов». Плевать. Зато как вкусны были сырники со сметаной! Я съел шесть штук! А сверх того, четыре вареных яйца! И молока выпил огромную кружку. Едва доплелся потом до постели на сеновале.
Вечером пошли с Юркой купаться. Поздно. Орали, плескались, хохотали, как сумасшедшие. Потом долго сидели на берегу, пока звезды не высыпали на небе, и мечтали. Хорошо мечтать под звездным небом! Веришь, что все непременно сбудется. Юрка стырил у бати сигареты «Прима» и я несколько раз затянулся, представляя себя бывалым охотником в прериях. Жаль, что Инна не видит…
— Завтра буду готовить приманку из вики, — сказал Юрка
— Я с тобой! — сказал я.
***
Вот и все. Рассказ окончен. О чем он? Сейчас, когда мне уже за шестьдесят, смело могу сказать — о самом счастливом дне в моей жизни. Писал для внука. Но, кажется, получилось то, что нынче маркируется, как «шестьдесят плюс». Будьте счастливы, ровесники! Еще повоюем!
---
Автор: Артур Болен